Читать книгу "Шкатулка хитросплетений - Терри Брукс"

Что до умения, то он был почти магом — не фокусником, который достает кроликов из пустой шляпы, а одним из немногих в этом мире, кто способен на настоящее волшебство. А потому он и не принадлежал к этому миру, конечно, но он старался мысленно не останавливаться на достигнутом, поскольку его способности по сравнению с другими магами были весьма и весьма сомнительными.

Более всего Хоррис был оппортунистом — настоящим специалистом в том, что касалось использования удобных шансов. В шансах Хоррис понимал толк. Он все время прикидывал, чем можно воспользоваться для собственной выгоды. Он был убежден в том, что богатства мира — любого мира — созданы только ради его блага. Пространство и время не имели никакого значения: в конечном счете все принадлежало ему. Его самомнение было удивительным. Он больше всех понимал в искусстве эксплуатации. Он один мог разобраться в слабостях каждого существа и определить, как ими можно воспользоваться. Он был уверен в том, что его проницательность приближалась к ясновидению, и считал своим предназначением улучшать свою долю практически за счет кого угодно. Он обладал неутолимой страстью к использованию людей и обстоятельств в своих целях. Хоррису не было никакого дела до чужих несчастий, моральных устоев, благородных задач, окружающей среды, бездомных собак и кошек или малых детей. Все это было уделом низших существ. Его волновали только он сам — его собственное благополучие и обстоятельства в подходящем для него плане — да еще планы, которые подкрепляли бы его уверенность в том, что остальные формы жизни невозможно глупы и наивны.

Вот так и был создан культ Скэта Минду с его рьяными последователями, верующими в слова двадцатитысячелетнего старца, передаваемые через майну. Даже сейчас Хоррис не мог не улыбнуться.

Хоррис был готов признать за собой один-единственный недостаток: неспособность управлять развитием событий, которому давал начало. Почему-то даже самый тщательно продуманный план в конце концов словно приобретал собственную волю и оставлял его в неловком положении где-нибудь на полдороге. И пусть это постоянно совершалось помимо его воли, из него всегда делали козла отпущения.

Он добрался до конца коридора и вошел в большую комнату, где хранились ворохи складных столиков и стульев и ящики с брошюрками и книжками про Скэта Минду, материалы по его профессии. Хватило бы на большой костер.

Он посмотрел за груду бесполезных вещей на обитую стальным листом дверь в дальнем конце комнаты и устало вздохнул. За дверью начинался тоннель, который тянулся почти целую милю и выходил к гаражу, серебристо-черному авто и — к безопасности. Ловкий делец всегда предусматривает запасный выход на случай непредвиденных обстоятельств вроде тех, которые сложились сейчас здесь. Он не ожидал, что ему так скоро придется им воспользоваться, но все опять обернулось против него. Он поморщился. Наверное, следует радоваться тому, что он всегда готов к худшему, но до чего же неприятно так жить!

Хоррис гневно посмотрел на Больши, усевшегося поодаль на стопке ящиков.

— Сколько раз я предостерегал тебя против уступок голосу совести, Больши?

— Много раз, — ответил Больши, закатывая глазки.

— И похоже, без толку.

— Извини. Я просто глупая птица. Хоррис улыбнулся — да, действительно, но с этим ничего не поделаешь.

— Надо полагать, ты хочешь, чтобы я дал тебе еще один шанс, так?

Больши склонил голову, чтобы нахально не захихикать:

— Я был бы тебе очень благодарен, Хоррис. Долговязая фигура Хорриса Кью вдруг наклонилась вперед, так что он стал похож на приготовившегося к прыжку волка.

— Чтобы я больше не слышал о Скэте Минду, Больши! Никогда! Сию минуту разорви ту связь, которая существует у тебя с нашим прежним другом. Чтобы не было больше никаких личных озарений. Никаких голосов из далекого прошлого. С этой минуты ты будешь слушать только меня. Ясно?

Майна фыркнула. Хоррис понял, что просто бессмысленно ему что-то говорить.

— Слушаюсь и повинуюсь.

— Прекрасно, — кивнул Хоррис. — Потому что, если это повторится, я из тебя сделаю чучело.

Его ледяные серые глаза лучше всяких слов выразили глубину его чувств, и Больши громко щелкнул клювом, из которого чуть не вырвался нахальный ответ.

Из дальнего конца погреба донесся резкий скрежет отдираемых досок. Хоррис изумленно повернулся в ту сторону. Паства вскрывает полы! Стальная дверь вовсе не остановила их, а он так надеялся. Он почувствовал, что у него перехватывает дыхание, и поспешил не к двери в тоннель, а через ящики и мебель к прибитым к стене картинам. Потянувшись к поддельному Дега, он дотронулся до пары завитков на позолоченной раме и высвободил ее. За ней оказался встроенный в стену сейф с кодовым замком. Хоррис лихорадочно набрал шифр, прислушиваясь к тому, как разъяренная толпа рвется в погреб. Услышав щелчок замка, он распахнул многослойную стальную дверцу.

Из глубины сейфа он извлек украшенную сложной резьбой деревянную шкатулку.

— Надежда никогда не умирает! — услышал он ехидное замечание Больши.

Да, надо полагать, это было именно так — по крайней мере сейчас. Шкатулка была его самой значительной ценностью, но он даже понятия не имел, в чем она заключалась. Совершенно случайно он вызвал ее с помощью магии вскоре после того, как попал в этот мир, — такие случайные повороты судьбы очень часто связаны с применением заклинаний. Он с самого начала понял, насколько важна эта шкатулка. Это была поистине магическая вещь. Ее уникальная резьба была полна заклинаний и тайного смысла. Внутри было заключено нечто очень мощное. Он назвал ее Шкатулкой Хитросплетений — его поразило переплетение символов и букв, опоясывавших ее поверхность. На ней не было видно ни щелей, ни крышки, и никакими усилиями ему не удавалось проникнуть в тайну ее. Время от времени ему казалось, что он слышит, как что-то рушится в ее оболочке, в печатях, ее скрепивших, но, сколько он ни колдовал. Шкатулка не уступала его попыткам проникнуть в ее содержимое.

Тем не менее это было его главное сокровище в этом мире, и он не собирался оставлять его тем кретинам, которые гнались за ним по пятам.

Взяв Шкатулку под мышку, он поспешно прошел через завал из запасной мебели и ненужной литературы к двери в тоннель. Там он уверенно набрал шифр второго кодового замка на тяжелой двери. Услышав его щелчок, он нажал на ручку.

Она не шелохнулась.

Хоррис Кью нахмурился, напоминая прогульщика, пойманного директором школы. Он гневно крутанул циферблат и снова попробовал набрать код. И снова неудача. Хоррис покрылся потом — он слышал крики уже совсем близко. Он набирал шифр еще и еще раз. И каждый раз он ясно слышал щелчок замка. И каждый раз запор не двигался.

Наконец он потерял терпение и, отступив на шаг, принялся бить в дверь ногами. Больши бесстрастно за ним наблюдал. Хоррис разразился проклятиями, потом запрыгал на месте от ярости. И наконец, сделав последнюю безнадежную попытку одолеть упорно сопротивлявшийся запор, он бессильно привалился к двери, смирившись с судьбой.