Читать книгу "Тайна Эмили - Геза Шварц"

Тошнота подступила так резко, что Эмили отшатнулась от Козимо. Она лишь успела заметить, как Одержимый побледнел. На мгновение её отражение в фонаре растянуло в улыбке губы – улыбке мертвеца. Она поднесла руку к виску и в следующее мгновение совершила самое неподобающее, что только может совершить дух, по мнению Козимо, – потеряла сознание.

Глава 2

– Она просыпается!

Голос доносился словно издалека. Какое-то мгновение Эмили тешила себя мыслью, что всё это ей только приснилось. Гроб. Кладбище. Её собственное лицо, отражённое в зеркале кладбищенского фонаря с горящими зелёным огнём глазами. Но затем пальцы её нащупали землю, а раскалённый свет Козимо сквозь опущенные веки развеял всякую надежду. Это не было сном. Всё произошло на самом деле. Часто моргая, девочка со стоном смотрела на золотое сияние – затем широко и резко открыла глаза. Это был не Одержимый. Это был… некто, похожий на зомби.

Испуг с такой силой прокатился по телу, что девочка подскочила. У Козимо вырвался изумлённый крик, поразительно похожий на визг морской свинки. Зомби приземлился спиной в цветы, а Эмили, не сводя с него глаз, отпрянула. «Должно быть, он был ещё молодым человеком, когда умер», – подумалось девочке. Его взъерошенные волосы, выстриженные с левой стороны, напомнили крутых старшеклассников в её школе. Но его шмотки относились, очевидно, к ХIХ-му веку. На юноше был изорванный сюртук, галстук и жилет, которые так же, как и его рубашка и полосатые брюки, знали времена и получше. Но ещё более потрёпанным, чем одежда, выглядел он сам. Его кожа вся в синих пятнах была пепельно-серой. Поперёк левой щеки протянулся шрам с рваными краями, губы набухли, а ногти на пальцах были такими чёрными, словно их били молотком. Однако самыми страшными были его глаза – они кровоточили и выглядели, как разбитое стекло. Он смотрел на неё, и Эмили казалось, что глаза у него точь-в-точь как у монстра из фильма ужасов, и в следующее мгновение он набросится на беззащитную жертву.

– Я на вкус вообще противная, – вырвалось у Эмили, когда она выпрямилась, упёршись спиной в могильный камень. – Кроме того, я мертва, понятно? И нет никакого смысла меня съедать!

Если бы её сердце было способно хотя бы ещё на один удар, то она бы почувствовала его во всём теле. Но зомби взглянул на неё так, словно девочка произнесла самую несмешную шутку столетия, и глубоко вздохнул.

– Всегда одно и то же, – заметил он. – Все вновь прибывающие принимают меня либо за убийцу с топором, либо за зомби. И каждый раз я спрашиваю себя: разве хотя бы один из этих злодеев носил с собой врачебный чемоданчик?

Теперь был черёд Эмили внимательно его разглядеть. Она не ожидала, что услышит, как он разговаривает, при этом абсолютно нормальным голосом. В фильмах, которые она видела, зомби обычно были не особенно разговорчивы. Девочка бросила взгляд на врачебный чемоданчик, который и в самом деле стоял рядом с ним.

– Может, ты Ганнибал Лектер? – не раздумывая, выпалила она. – Он, во всяком случае, не настоящий убийца с топором.

– Это зависит от того, – сказал зомби, который оказался не зомби, – сколько раз надо использовать топор, чтобы называться убийцей с топором.

Эмили пожала плечами.

– Понятия не имею. Но среди убийц это, очевидно, титул, которым можно гордиться. Это как диплом или звание. И ради этого надо, вероятно, кое-что совершить… соответственно, разрубить.

Её собеседник рассмеялся, но Козимо, который до этого переводил взгляд с одного на другого, покачал головой:

– Эти двое нашли друг друга. Разрешите представить? Эмили – сбитый с толку новый дух. И Рафаэль – наш кладбищенский санитар.

Только теперь Эмили обратила внимание на повязку, которая была у Рафаэля на рукаве.

– Санитар для духов? Логично предположить, что им санитар не нужен.

– Только что ты доказала обратное, – парировал Рафаэль. – У тебя уже нет тела, но твоему сознанию нужно время, чтобы осмыслить и признать это. А до тех пор нужно заботливо обращаться и с тем, и с другим. Я сделал всё, что сделал бы с живым человеком, чьё кровообращение хотел бы нормализовать. Иначе ты могла бы впасть в кому. Или потеряла бы рассудок и стала сумасшедшим духом.

– А этого у нас тут, Боже упаси, и так более чем достаточно, – Козимо взял в руки маленький прибор, прикреплённый к поясу, который в это время начал мигать. – Как удобно получать сигналы, – мрачно пробормотал он. – Вот один из моих подопечных нечаянно запер себя в собственном склепе! – свето-гном вздохнул так тяжело, словно все безумные духи земли сидели на его плечах. Затем поправил кепку и передал Рафаэлю регистрационную карту. – Тут данные Эмили для твоего отчёта. А теперь простите меня, пожалуйста. Я должен освободить духа из склепа. – Гном выдавил из себя кривую усмешку и просвистел между могилами с такой скоростью, что по его следу пролегла золотистая линия.

– Значит, я и в самом деле упала в обморок, – прошептала Эмили. – Раньше со мной такого не случалось.

– До сих пор ты ни разу не умирала, – напомнил ей Рафаэль. – Но не беспокойся. Многие чувствуют себя так же, как ты. Нарушение кровообращения, галлюцинации, малокровие… – есть кое-что, с чем борются неживые. Особенно в начале, пока они новенькие. Это ведь не пустяк – воскреснуть из собственного гроба. Я рад, что тебе стало лучше, хотя ты ещё очень бледна.

– Естественная бледность свойственна, кажется, всем духам, – заметила Эмили. – По твоему виду, честно говоря, тоже не скажешь, что у тебя цветущая жизнь.

Она скользнула взглядом по кровоподтёку на шее собеседника и остановилась на большом кровавом пятне на жилете в районе груди. Ткань была порвана, а из-под неё выглядывала повязка.

– У меня это произошло естественно, – Рафаэль пожал плечами. – Я был застрелен почти 200 лет назад во время июньского восстания в Париже.

Эмили была готова рассмеяться, таким абсурдном показалась ей сказанное. Они только недавно проходили в школе восстание республиканцев против короля Филиппа I, а теперь она сидит рядом с парнем, который при этом погиб.

– Ты тоже дух? – спросила она, чтобы не сидеть просто так и не разглядывать зачарованно его разорванный жилет и шрам на шее.

Он покачал головой.

– Я – драугр[1]. Иногда нас называют восставшими. То, как мы выглядим, зависит от того, как мы погибли. Я, например, слышал об одном драугре, который утонул и теперь ходит в образе утопленника. Должно быть, он постоянно простужен, потому что никогда не бывает сухим. А у меня раны никогда не заживают, иногда это прямо проблема. Не могу видеть кровь, понимаешь?

Эмили непроизвольно усмехнулась.

– И именно поэтому ты работаешь санитаром?

– С кровью у кого-то другого у меня проблем меньше. Тебе тоже стало бы не по себе, если бы ты посмотрела на себя и увидела огромную дыру в груди, в которой можно увидеть собственное сердце!