Читать книгу "Стажер диверсионной группы - Алексей Махров"

– Разрешите идти?

– Ступай…

Если честно, то я даже рад был неожиданному заданию. Все понимая про то, как мне необходимы занятия в ШОН, я, тем не менее, не мог отделаться от иррационального чувства стыда. Война-то идет! Там наши гибнут, а я тут… Образование получаю. На природе… И вот эта тяжесть меня покинула, так сказать, в приказном порядке.

Хотя тут же – вот уж эти игры психики! – я малость охладел к перестрелкам, погоням и прочим утехам молодецким. Это не было трусостью, просто я рассудил, что, став на тропу войны и насовершав подвигов, я принесу куда меньше пользы, нежели через год, когда закончу обучение в ШОН. Вот когда я развернусь! Немцам аж жарко станет!

Разумеется, о подобных думах я никогда и никому не расскажу, не тот это предмет, которым следует похваляться.

Так что, «марш вперед, труба зовет»!

Часть 1

6 сентября 1941 года
День первый

Глава 1

Курсанты и преподавательский состав ШОН жили в небольших деревянных домиках, хаотично разбросанных по запущенному парку. В каждом домике было от двух до четырех комнатушек, в которых стояли два стола для занятий, две «роскошные» панцирные кровати с хорошими теплыми одеялами и два шкафа для одежды. Перед кроватями – плетеные коврики. В общем, на казарму такие «апартаменты» не походили.

Комнату я делил с Мишкой Барским, прибывшим в школу на неделю позже меня, но виделись мы дважды за сутки – перед сном и перед завтраком, – расписание занятий нам составили разное. Учились до упора, до шестнадцати нуль-нуль, а так называемое свободное время тратили на практические занятия да на обеды с ужинами. Кстати, кормили нас очень даже неплохо, с тыловыми нормами не сравнить.

Каждому курсанту выдавали простую красноармейскую шинель да комплект повседневной хлопчатобумажной формы без знаков различия. Мне такой «прикид» стал вполне привычен, тем более все учащиеся и преподаватели ШОН так ходили.

В служебной переписке наше учебное заведение для разведчиков в конспиративных целях называли «101-й школой». Она находилась на 25-м километре Горьковского шоссе, поэтому знающие о существовании ШОН называли ее «Двадцать пятый километр» или «Лес». Под многочисленные школьные полигоны и тренировочные площадки действительно отрезали большой массив леса, окружив его высоким забором.

Натоптанные тропинки, верхушки елей и сосен, мерно качавшиеся над головой, насыщенный запахом смолы прозрачный воздух – все это действовало умиротворяюще, навевая покой.

Но сегодня мне было не до благорастворения воздухов – я спешил на склад. Времени на раскачку не было, операция уже началась.

А я ее и не затягивал – сборы были недолгими. На удивление молодой, лет тридцати, начальник оружейного склада, с редким именем-отчеством Трифон Аполлинариевич, выдал мне «мое» штатное оружие, с которым я поступил в Школу и с которым тренировался на стрельбище и в тире – пистолет «Парабеллум» и винтовку «АВС-36». Пистолет был трофейный, с памятной щербинкой от осколка немецкой гранаты на стволе – той самой гранаты, которую накрыл собой лейтенант Петров[6].

Автоматическая винтовка Симонова, тоже, можно сказать, трофейная – отбитая мной у немцев, – предназначалась для серьезного боя. В мастерских Школы для нее сделали многокамерный дульный тормоз-компенсатор по моему чертежу – идею я «честно украл» у пулемета КОРД. Теперь из винтовки можно было стрелять очередями даже на бегу, а не только лежа с упора.

Но для «основной тихой работы» Трифон Аполлинариевич выдал мне «Наган» с «БраМитом» – настоящее бесшумное оружие. Чем хорош револьвер с «глушаком», а «Прибор бесшумной и беспламенной стрельбы братьев Митиных» – настоящий глушитель, – тем, что он не выдает стреляющего не только звуком выстрела и вспышкой, но и лязгом механизма. При этом именно конструкция «Нагана», в отличие от других револьверных систем, не выдает стрелка прорывом пороховых газов между каморой барабана и стволом[7]. У «Нагана» всего один минус – семь патронов в барабане и медленная, по одному, перезарядка. Но он ведь и не для серьезной перестрелки предназначен. Его задача – помочь разведчику-диверсанту тихо снять вражеского часового.

ПББС довольно серьезно нарушал баланс оружия, что вынуждало серьезно тренироваться, приспосабливаясь к оружию. К тому же глушитель братьев Митиных требовал за собой ухода – его камеры надо было частенько чистить от нагара, но тут уж все от стрелка зависит. Это должно быть первейшей заповедью бойца – содержать оружие в порядке. Ранили тебя? Потерпишь. Сначала оружие обиходь да перезаряди, чтобы из «трехсотого» не превратиться в «двухсотого».

Кстати, немцы до такого полезного изобретения не додумались, только тырили наши «БраМиты», переименовывая их в «Шалльдампферы».

Закончив проверять оружие под строгим взглядом Трифона Аполлинариевича, я прямо поверх красноармейской формы натянул камуфляжный комбез – настоящее «пятно», хотя и отличный от того, в который я привык упаковываться ТАМ, в Приднестровье или в Югославии. На пояс слева повесил ножны с очередным трофеем – отличным боевым ножом, который я снял с трупа командира взвода диверсантов из «Бранденбурга», застреленного детским писателем Аркадием Гайдаром[8]. Клинок оказался на удивление хорош – не выпендрежный эрзац, как у эсэсовцев, а вполне себе рабочий – и сталь отличная, и заточка. «Парабеллум» в закрытой, но быстрооткрываемой кобуре разместился справа.

«Наган» с «глушаком» положил в специальный длинный карман десантного рюкзака. Для быстрого выхватывания оружие не предназначалось. В сам рюкзак я набил почти четыре сотни винтовочных патронов в пачках и четыре гранаты «Ф-1» без запалов. Запалы, как и положено, аккуратно уложил в левый нагрудный карман гимнастерки.

Трифон Аполлинариевич придирчиво осмотрел меня со всех сторон, заставил пробежаться и попрыгать, внес парочку предложений по размещению на теле оружия и снаряжения. Затем тщательно проверил обувь – ведь от нее зависела мобильность диверсанта. Не дай бог сапоги будут натирать или подметка отвалится в самый неподходящий момент! С обувкой все было нормально – где-то через неделю моего пребывания в Школе мне выдали новенькие яловые сапоги, сшитые по индивидуальной мерке на заказ. И за пару прошедших месяцев я уже хорошо их разносил.

Снарядился я, значит, по полной и тут слышу – затопали в коридоре, да гулко так. Мне сразу вспомнилось обещание начальника ШОН познакомить меня с членами группы – и вот, похоже, они явились.