Читать книгу "Потомки джиннов - Элвин Гамильтон"

Я шагнула к решётке, передёрнувшись от близости железа, и негромко позвала:

— Имин? Махди?

Подождала, затаив дыхание в ответной тишине. Наконец в глубине коридора показался краешек лица и руки, сжимающие толстые прутья.

— Амани? — Голос скрипел от жажды, но небрежные властные нотки никуда не делись. За последние месяцы, после того как Махди и другие члены политического кружка в Измане перебрались в наш лагерь, я хорошо узнала этот чуть гнусавый голос с чеканным северным выговором. — Это ты, Амани? Как ты сюда попала?

— Да. — У меня вырвался вздох облегчения. «Слава Всевышнему, не опоздала». — Пришла вас освободить.

— И сама угодила в тюрьму? Вот незадача.

Я прикусила язык, сдерживая раздражение. Даже здесь он не может обойтись без своей вечной иронии! Вся эта компания столичных слабаков, явившихся к шапочному разбору, когда мы уже давно проливали кровь и отвоевали половину пустыни, не слишком мне нравилась. С другой стороны, они поддержали Ахмеда, когда он только попал в Изман, обсуждали с ним свои идеи и заронили первые искры восстания. И вообще, если давать умереть каждому, кто тебя раздражает, можно остаться без союзников совсем.

— А как же ещё было попасть в город, — произнесла я с убийственной вежливостью, — после того как вы тут напортачили и они позапирали все входы?

В коридоре наступило молчание. Я усмехнулась: даже такой, как Махди, не станет отрицать, что провалился, находясь за решёткой. Впрочем, радоваться нечему и некогда, дневной свет почти совсем уже иссяк, надо спешить.

Отступив от железных прутьев, я стала сжимать и разжимать кулаки, разгоняя кровь в стянутых верёвкой запястьях. Песок, налипший на руки во время моего притворного падения у городских ворот, зашевелился в ожидании. Он накопился и в складках одежды, и в волосах, на всём теле.

Пустыня въедается и в кожу, и в душу. Невольно припомнив разговор с Жинем, я решительно отодвинула лишние мысли и сосредоточилась, прикрыв глаза. Глубоко перевела дух и стала мысленно собирать песчинки, все до одной, пока не окуталась полупрозрачной песчаной взвесью, золотистой в последних солнечных лучах, что проникали в оконце над головой. Девочка в зелёном халате из камеры напротив шевельнулась в сумраке, вглядываясь ещё пристальней.

Со свистом втянув воздух, я напряглась, скручивая подвешенный песок в тонкий жгут наподобие хлыста. Затем отвела руки от тела как можно дальше и раздвинула в стороны, насколько позволяли путы. Песчаный хлыст изогнулся, ожидая приказа.

Хала удивлялась, зачем для моей магии нужны какие-то телодвижения вроде пассов ярмарочного фокусника. Ей легче, она родилась со своим умением, а там, откуда я родом, оружие держат в руках.

Я резко выдохнула, и спрессованный песок хлестнул по верёвке, разрубая её. Теперь мои руки были свободны от пут и готовы к самому главному. Взявшись за жгут, я размахнулась и полоснула, будто саблей, поперёк запертого замка, вкладывая в один удар силу целой песчаной бури. Замок разлетелся вдребезги. «Свобода!»

Девочка напротив напряжённо смотрела, как я собираю подвешенный песок в пригоршню, пинком распахиваю решётку, чтобы не касаться железа открытой кожей, и шагаю по коридору.

— Ну что, — хмыкнула я у камеры Махди, стряхивая с рук остатки разрезанной верёвки и потирая красные, натёртые запястья, — как прошли мирные переговоры?

Он недовольно фыркнул.

— Ты издеваться пришла или нас спасать?

— А почему бы не совместить одно с другим? — Я задумчиво пожевала губами. — Ну-ка, напомни мне, что ты тогда сказал Шазад насчёт участия женщин… Нас нельзя принимать всерьёз — так, кажется?

— Нет, — поправил голос из тёмного угла камеры, — он сказал, что вы будете отвлекать мужчин от важных дел.

Имин приблизилась — приблизился? — к решётке, давая себя разглядеть. Лицо было, как всегда, незнакомое, но эти пронзительно-жёлтые глаза я узнала бы где угодно. Последний раз я видела нашу демджи-оборотня в облике миниатюрной девушки, одетой в мужское платье не по размеру. Так её конь меньше уставал. А вообще, она могла представать кем угодно — мужчиной, женщиной или ребёнком. Хрупкость и нежность в любой момент могли смениться могучей статью рослого воина или, как сейчас, тощей фигурой безобидного школяра. Не менялся только взгляд, сияющий бледным золотом.

— Ах да, точно, — кивнула я, снова повернувшись к Махди. — Совсем вылетело из головы, слишком уж удивительно было, что Шазад тогда не вбила тебе зубы в глотку.

— Ты уже закончила? — Махди скривился, будто отведал лимона. — Или наше освобождение на сегодня отменяется?

— Ладно уж…

Я отступила на шаг, поднимая руку. Песок снова вытянулся в жёсткий хлыст, напитываясь моей силой. Удар, и замок распался на куски.

— Ну наконец-то, — раздражённо процедил Махди, словно нерасторопной служанке. Он хотел протиснуться в дверь, но я остановила его жестом. — Что ещё?

Моя рука зажала ему рот. Я замерла, прислушиваясь, и гнев на его лице сменился страхом. Шаги на лестнице!

— Доболталась? — язвительно прошипел он.

— В другой раз вообще не стану тебя спасать, — проворчала я, заталкивая его назад в камеру и лихорадочно соображая, как нам выбраться живыми.

Имин я остановить не успела — да и не смогла бы. Она выскочила из камеры, на ходу сбрасывая облик хилого школяра и вырастая на две головы. Рубашка, прежде висевшая мешком, лопалась по швам на могучих плечах. С такой Имин мало кому захотелось бы встретиться в тёмном переулке.

Солнце уже село, в коридоре царил мрак. На верхних ступеньках блеснула лампа в чьей-то руке.

Не теряя ни секунды, я кинулась вперёд и прижалась к стене в углу у основания лестницы. Имин поспешила занять место напротив. Мы ждали, прислушиваясь к шагам, которые делались всё громче. Свет лампы плясал по каменным стенам. Судя по звуку, четыре пары ног… или пять. Много. Опять же с револьверами. Однако идти стражники могли только гуськом, что давало нам преимущество.

Шазад учила, что в драке с тем, кто сильнее, важен первый удар, и желательно, чтобы он стал и последним. Тюремщики удара не ждали.

Девочка в зелёном халате стояла, схватившись за решётку своей камеры, и смотрела во все глаза. Я прижала палец к губам, и она понятливо кивнула. «Отлично». Дети пустыни учатся выживать с самого рождения.

Едва первый стражник поравнялся со мной, я ударила его сжатым песком в висок. Пошатнувшись, он врезался головой в прутья решётки, и девочка испуганно отскочила вглубь камеры. В тот же миг могучие лапищи Имин подхватили идущего следом и впечатали в стену. Закатившиеся глаза солдата были последним, что я видела: лампа выпала из его руки и погасла. Наступила полная тьма.

Грохот выстрела, хор испуганных воплей. В одной из камер слышались отчаянные слова молитвы. Я прошипела ругательство и вновь прижалась к стене, чтобы не попасть под пулю, пущенную наугад. Оставшиеся на ногах стражники тоже ничего не видели, но случайно задеть сидящих в камерах не боялись.