Читать книгу "Любовь сама выбирает - Сара Крейвен"

Но он не сделал ничего подобного. Вместо этого стал исступленно мять ее тело, его руки дрожали, когда он взял ее грудь в ладони, дотронулся до изгиба живота и потянулся вниз к бедрам.

Джоанна почувствовала слабое ответное движение внутри себя. Она взглянула на него и неожиданно увидела лицо незнакомца, грубое и странно далекое, с дикими, как у камышового кота, глазами. Когда он вошел в нее, ее тело моментально воспротивилось разрыву своей невинности, и она вскрикнула от боли и испуга.

Габриель внезапно остановился, посмотрел на нее с выражением, похожим на ужас, и хрипло прошептал: – О, Боже мой…

Потом начал двигаться внутри нее, подчиняясь своему собственному неистовому ритму, пока наконец освобождение не вырвалось из него.

Он скатился с нее, и какое-то время лежал, повернувшись к ней спиной, пока не успокоилось его неровное дыхание. Затем поднялся, пошел в ванную, и Джоанна услышала, как включился душ. Ритуальное очищение, чтобы смыть все следы контакта с ней, подумала Джоанна, уткнулась головой в подушку и заплакала.

Должно быть, она плакала, пока не заснула, потому что, когда в следующий раз открыла глаза, уже наступил рассвет. Она была одна в спатьне, но видела сидящего на балконе Габриеля в халате. Он наблюдал, как встает солнце. Черный силуэт на фоне пылающего неба.

Джоанна выскользнула из кровати, надела поднятую с пола смятую ночную рубашку и подошла к нему.

– Габриель. – Ее голос был ненамного громче шепота, но она увидела, как напряглась его спина.

– Иди в кровать, ты простудишься. – Он не оглянулся на нее.

– Я не понимаю, что я сделала не так? – с трудом выговорила она, горло болело от слез.

– Ничего, – сказал он тихо. – Это только моя вина. Я должен был остановить эту проклятую свадьбу в самом начале. – Его вздох был резким, почти страдальческим. – Господи, какая грязь, какой кошмар.

Джоанна задохнулась, будто ее ударили. Она вернулась в спальню, натянула простыню на лицо и лежала как каменная, пока в доме не началось движение – проснулись слуги.

Потом тихо встала, собрав остатки гордости, чтобы встретить первый день новой жизни – без чувств и иллюзий.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Джоанна пошевелилась в кресле и вздрогнула. Веселые языки пламени в камине погасли, и она подбросила несколько буковых поленьев. Но настоящий холод был внутри нее. Пронизывал до костей. Пробирался в сердце.

Она в раздражении тряхнула головой. Зачем думать обо всем этом, бередить старые раны? Обхватив себя руками и наклонив голову, она стала ходить взад и вперед по комнате. Волосы упали ей на лицо, и она нервно откинула их пальцами. У нее до сих пор была та же самая прическа – гладкая стрижка средней длины. Давно пора ее изменить, решила она внезапно, нужна короткая, деловая, более подходящая для человека, занятого поисками работы.

Она не один раз выполняла секретарские обязанности у Лайонела и владела начальными знаниями в оформлении документов и составлении сводных ведомостей. Наверняка она может рассчитывать на успех. Экономки с секретарскими навыками и умением водить машину определенно должны пользоваться спросом. Разве Общество охраны памятников не нанимает подходящих людей?

Меня бы устроило, подумала она, заботиться о другом старом доме, похожем на этот. Габриель получит его в хорошем состоянии. Если она сможет найти работу, значит, два последних унылых года были не так уж пусты. Жаль только, что она не успеет обзавестить работой до встречи Габриелем.

Габриель. На какую-то секунду Джоанна, как в ночном кошмаре, почти ощутила его физическое присутствие, вспомнила его лицо, застывшее, почти языческое в свете золотой луны Мавритании, когда он возвышался над ней, вспомнила, как он превратился в неистового, властного незнакомца, охваченного чувством, которое она не могла ни разделить, ни даже понять.

Но больше он никогда так с ней не обращался. Ни один из них не возвращался ни к тому, что произошло, ни к горьким словам, сказанным утром. Вместо этого, по молчаливому соглашению, они провели медовый месяц как обычный отпуск. Плавали, осматривали достопримечательности, торговались на рынке и дегустировали африканские деликатесы в ресторане – словом, вели себя как и все другие туристы.

Днем он, казалось, превращался в того Габриеля, которого она всегда знала, так что ей удавалось расслабиться и даже с приятностью проводить время. Но она знала, что наступит ночь и она будет ворочаться одна в огромной кровати, прислушиваясь к тихому шелесту вентилятора на потолке и спрашивая себя, спит ли Габриель.

В их последнюю ночь на острове он в конце концов сблизился с ней опять. На этот раз касался ее мягко, почти неощутимо. Когда он вошел в нее, боли не было, но она неподвижно лежала в его объятиях, желая ответить, разделить с ним этот интимный секрет, но не решаясь. Ведь он сам признал это ошибкой, то есть по-настоящему не хотел ее. Ему требовалась сексуальная разрядка, и рядом было доступное женское тело. Осознание этого держало ее в напряжении, которое не могло снять вежливое, контролируемое совокупление по обязанности.

В какой-то момент она услышала его тихий вопрос: «Ты хочешь, чтобы я остановился?» – и свой чопорный ответ: «Нет, все в порядке, правда». На мгновение он застыл, глядя на нее, а потом закрыл глаза и продолжил движение навстречу оргазму.

Дома было легче, по крайней мере они старались не оставаться наедине друг с другом. Но возникли другие проблемы – почти жгучий интерес Синтии к их отношениям и веселые шутки Лайонела по поводу внуков.

Если бы они были влюблены, принадлежали друг другу душевно и физически, то могли бы отвечать тоже шутками. А так Джоанну это очень смущало, а Габриель держал свои мысли при себе.

Он начал оставаться на ночь в Лондоне, и ей приходилось придумывать предлоги, почему она не с ним. А когда он лежал с ней в кровати, которую они делили ради соблюдения приличий, она полночи не спала, боясь, что муж до нее дотронется, остальные полночи злилась оттого, что он просто желал ей «спокойной ночи», отворачивался и моментально засыпал.

Когда его не было, она смотрела в темноту и представляла его стройное обнаженное тело, склонявшееся над какой-то другой женщиной. Здравый смысл подсказывал болезненную догадку, что должна быть другая женщина. Габриель не был убежденным холостяком, а перерывы между их так называемыми занятиями любовью становились все длиннее.

С болезненной яркостью она вспомнила самый последний случай. Они ездили на вечеринку – кто-то отмечал двадцать первый день рождения, и она выпила слишком много шампанского, отчего ее комплексы заснули. Она смеялась, флиртовала и танцевала, как вдруг заметила, что Габриель, прислонившись к стене со стаканом в руке, наблюдает за ней. Она даже споткнулась, ожидая его неодобрения, но потом заметила легкую улыбку и оценивающий взгляд из-под полуприкрытых век. Она засмеялась в ответ и закружилась так, что юбка поднялась, обнажая ее стройные ноги. Оказавшись к нему лицом, она послала ему воздушный поцелуй и увидела, как он поднял стакан в молчаливом салюте.