Читать книгу "Восстание - Уильям Кейт"

Когда они виделись в последний раз, Катя определённо дала ему понять, что не хочет его больше видеть. Никогда. Дэв заказал выпить и, пока автомат выполнял распоряжение, уставился на Землю, укрытую плотным ковром облаков. Здесь, на синхроорбите, гравитация отсутствовала почти полностью, и Камерон проплыл в угол комнаты, стараясь отвлечься от мыслей о Кате и подумать о чем-нибудь более продуктивном. Например, о «Юнаги».

На нихонго это слово обозначало вечернюю тишину и употреблялось чаще всего в поэзии. Со времени возвращения из экспедиции на Алия, Дэв посвятил всё своё время и силы работе над этим проектом. Идея целиком принадлежала ему, сначала он подробно обсуждал её с Катей, позднее с членами Имперского Штаба. Камерон считался признанным экспертом по ксенофобам по той простой причине, что действительно его мозг соприкасался с мозгом одного из этих чудовищ. Какая-то часть этого чужого присутствия всё ещё была с ним, позволяя ему до некоторой степени смотреть на обе расы как бы со стороны.

Что сказала та артистка на приеме у Кодамы? Он сосредоточился на мгновение, вызывая из ОЗУ образ девушки и её слова: «Я так поняла, что именно благодаря вашему подвигу в этой ужасной пещере, Империя победила в войне с ними!»

Нет, они ещё не победили, но Дэв был убеждён, что план «Юнаги» принесёт решающую победу, после которой наступит, наконец, мир, вечернее спокойствие. На миг его мысли вернулись к Кате, как жаль, что она не может разделить с ним успех, порадоваться вместе с ним. Проклятие! Хватит об этом!

Катины слова о его отце глубоко уязвили Дэва. Ему не хотелось думать, не хотелось признавать, что беспрецедентный переход старшего Камерона на службу в Имперский Флот имеет какое-то отношение к успеху сына. Иногда Дэву казалось, что он уже давно ведёт бой с тенью отца. Получив награду из рук самого Императора, он вышел из тени под своё собственное солнце и даже примирился с призраком родителя. Майкл Камерон больше не считался предателем, и его имя было восстановлено в списках Флота.

Гегемония и Империя. Именно эти две силы управляли освоенными человечеством мирами. Под непосредственным контролем Японии находился относительно небольшой процент территории Земли – сами острова, Филиппины, а также разбросанные анклавы от штатов Индийского субконтинента до Камчатки и Ванкувера. Через марионеточные правительства и присутствие имперских морских пехотинцев японцы обеспечивали своё господство на территории примерно половины планеты, поддерживая Имперский Мир, в таких оторванных прошлой войной зонах, как Центральная Азия, Южный Китай и Африка.

Реальное политическое присутствие Японии выражалось в её контроле – разумеется, негласном – над Гегемонией, межзвёздным правительством, состоящим из 52 представителей земных наций и 78 представителей колонизированных миров, расположённых в 72 звёздных системах. Всё это вместе взятое и получило название Шикидзу – Семьдесят. Формально-юридически колонии имели статус автономий, на деле же за деятельностью их правительств наблюдали – чтобы не сказать жёстче – назначенные из Киото губернаторы. Местные органы власти принимали законы, управляли промышленностью, даже содержали армии, планетарную милицию и пользовались почти полной свободой.

Единственное ограничение состояло в том, что Гегемония контролировала межзвёздную торговлю и сообщения, а также технологическое обеспечение этих сообщений. Только корабли Гегемонии и Империи имели двигатели, позволявшие путешествовать в гиперпространстве, так называемом «Божественном Океане», сокращая межзвёздные перелеты до месяцев и дней. Обычные двигатели растягивали бы эти странствия на десятилетия и века.

Катя, как было известно Камерону, считала японскую монополию в космической технологии тиранией, её налоги на колониальную промышленность чрезмерными, а право вето – не более не менее, как проявлением абсолютной диктатуры. По мнению Дэва, система при всех её недостатках обладала одним явным преимуществом: она работала. До первого вторжения ксенофобов японцы в течение трёхсот лет поддерживали мир, хотя, конечно, случались отдельные изолированные восстания, что было неизбежно. Располагая полным контролем над ядерным оружием, они удерживали разобщённое человечество от самоуничтожения. А последние сорок лет именно они координировали оборону миров Шикидзу от ксенофобов и делали это, следует признать, в общем, успешно. У Дэва не было никаких сомнений, что разрозненные действия десятков пограничных планет потерпели бы полный провал.

С другой стороны, ему были понятны горькие чувства Кати в отношении подлинных хозяев Семидесяти, хотя он не разделял их полностью. Конечно, некоторые свободы личности ограничивались. Например, граждане бывших США, имевшие особенно прочные и давние традиции независимости, высказывали недовольство Союзным Актом, принятым 300 лет назад и серьезно урезавшим суверенитет страны. В некоторых районах это недовольство выражалось даже в противоправных действиях по отношению к Имперской Японии. В памяти многих американцев ещё были живы события, названные Ванкуверской Бойней 21 года.

Естественно, что подобные настроения получили широкое распространение в тех колониях, где большинство населения составляли потомки выходцев из Северной Америки, пытавшихся даже воскресить до некоторой степени утраченную славу. Такой мятежной планетой и была Новая Америка, родина Кати. Правда, росла она в украинской колонии, где и заразилась консервативным духом.

Учитывая всё это, Империя, в худшем случае, – нескладная, обременительная, громоздкая бюрократическая система, а в лучшем – это тот инструмент, благодаря которому человечество достигло звёзд и сохранило самоё себя. Дэв считал, что оба варианта нераздельно связаны. Для него и для его семьи Империя давно стала и благословением, и проклятием.

Начать с того, что Майклу Камерону пришлось развестись с женой, когда он получил высокое назначение в Имперском Флоте. Офицеру, начиная с капитана и выше, полагалось быть женатым с учетом политической благонадёжности и вступать в брак с женщиной того круга, который определялся Императорским Дворцом, так что Мари Прю-Камерон, не-японка из Западного Скрэнтона, не говорившая на нихонго, попросту представляла не тот социальный класс. Императорский Протокольный Совет устроил для Майкла новую партию.

При этом Майклу позволялось сохранять со своей прежней женой любовную связь и обеспечивать обоих сыновей. Если бы не это, Дэв не смог бы получить свой имплантант NOI Модель 10000 с вживлённым в ладонь контрольным интерфейсом, двумя височными разъемами и затылочным приёмником для прямого обмена. Без этих дорогих В– и З-разъёмов Дэв Камерон никогда не выбрался бы с Земли, а остался одним из сотни миллионов обитателей скученных городских районов, не выключающих ВИРкомы и живущих за счет пособий, выделяемых государством для безработных граждан.

После трагедии с отцом и его самоубийства, Дэв долго ещё питал ненависть к Империи, но столь личное чувство по отношению к безликой огромной структуре рано или поздно должно было иссякнуть. Так и случилось. С точки зрения Дэва не система, а именно враги его отца довели дело до суда. Сама же Империя намного значительнее любого отдельного гражданина, будь он даже самим императором.