Читать книгу "Задача с одним бриллиантом - Мария Жукова-Гладкова"

Николай Рудольфович Миллер умер естественной смертью — обширный инфаркт. Умер в больнице. Понятно, почему ни до кого из нас информация не дошла.

У деда Миллера были две законные жены и одна гражданская. От первой — два сына. Она до сих пор жива, это Аллина свекровь, и Алла видела ее вчера утром. Второй ее сын, брат Рудика, уже несколько лет живет в Америке с женой и двумя детьми и на похороны не прилетал. В Россию возвращаться не собирается. Он — программист, прекрасно устроился, и вообще у них там все хорошо. На недвижимое имущество явно не претендует, возьмет деньгами. Вторая дедова жена умерла довольно молодой, от нее тоже остался сын, и Николай Рудольфович сам его растил. Больше он официально не женился, но сошелся с женщиной, художницей, немного не от мира сего. Они познакомились в процессе работы. Эта женщина родила дочь, тоже немного не от мира сего. Младшая дочь Миллера — ветеринар, и, вместо того чтобы деньги зарабатывать (а она врач от Бога), она работает в каком-то собачьем приюте. Николай Рудольфович им помогал материально, потому что обе к жизни не очень приспособлены, и просил всех родственников о них позаботиться, когда его не будет.

Андрей спросил, чем Миллер владел, кроме антикварных магазинов. Он, конечно, это без труда выяснит, но пусть родственница сама расскажет. Ведь теперь вместо сына Николая Рудольфовича будет наследовать его внук, сын Аллы и Рудольфа.

Алла сказала, что есть роскошная четырехкомнатная квартира в старом фонде, в которой Миллер и проживал вместе с сыном от второго брака. У них приходящая домработница. Потом есть дача, то есть загородный дом площадью метров сто пятьдесят. Туда ездят все члены семьи. Пара автомобилей, хотя, возможно, один зарегистрирован на сына от второй жены. Банковские счета, но Алла не представляла, сколько на них денег, даже примерно. Завещание наверняка есть, но она опять же не представляла, кому и сколько оставлено.

— Николай Рудольфович был богатым человеком? — спросила я.

— С точки зрения обывателя — да. Но ни в какие списки Forbes он никогда не входил. Жил скромно. Скромно одевался, скромно питался. Он был фанатиком своего дела — он трясся над вещами, которые по-настоящему любил. То есть я хочу сказать, что он любил вещи, а не людей. У него было много таких же знакомых, с которыми он часами разговаривал. Сын, который с ним жил, эту страсть унаследовал. Хорошо во всем этом разбирается. Я считаю, что у Николая Рудольфовича все вложено в вещи. Не все, конечно, — тут же поправилась она, — но многое. Лавки, скорее всего, отойдут Шурику. В любом случае он там будет управляющим. Он ими и занимался вместе с отцом. То есть скорее дед наш занимался вещами, а Шурик финансами, общением со всякими инстанциями. У него это лучше получалось, чем у деда.

Андрюша спросил про отношения с другими родственниками.

— У деда? Я же вам уже сказала, что он вещи любил, а не людей. Хотя детям всегда помогал, сына от второй жены сам вырастил… Но скорее как преемника — дело-то надо кому-то передавать. С моим Рудиком они друг друга не понимали. Мы почти не общались с дедом. Да со всеми мало общались. Больше всего с младшим братом Рудика, пока он не уехал, да и сейчас по скайпу где-то раз в неделю. И со свекровью еще.

— А что за конфликт был с Серегиным?

— Да не было какого-то конкретного конфликта. Они ровесники и как-то с детства не ладили. То есть девушку никто ни у кого не уводил, ничего не отнимал. Просто не ладили.

— Но ваш муж решил полить могилу отца куриной кровью, чтобы отец не встал из могилы, — вернулся к теме Андрюша. — Давайте поговорим не про эффективность метода, а про, так сказать, подоплеку. Почему ваш муж вообще решил, что его отец может встать из могилы?

— Николай Рудольфович грозился встать, если его не там похоронят.

— Что значит «не там»?

— Он хотел со второй женой, с матерью Шурика. Но моя свекровь воспротивилась. И Саломея воспротивилась. Они раньше вообще не общались, а тут выступили единым фронтом.

Саломеей, как выяснилось, звали художницу, последнюю любовь Николая Рудольфовича и мать его младшей дочери Лили.

— Почему они были против? — спросила я.

— Ну они же тоже его жены. Почему со второй, пусть она и умерла раньше? У Миллеров склеп есть семейный. Дед в девяностые годы долго бегал, оформлял документы. Там его предки похоронены, аж с позапрошлого века. И не разграбили, не разрушили склеп. Конечно, подремонтировать пришлось, но захоронения целы. И когда вторая жена умерла, он туда ее подхоронил. Как свою жену. Действующую, так сказать, жену. Первая — уже давно не жена. Я даже не знаю, вернула она девичью фамилию или нет. Может, она вообще ее не меняла. Саломея — вообще гражданская жена. Нет оснований хоронить их в склепе Миллеров. Вот они и встали на дыбы. Понимаете? С какой стати ему с Шуркиной матерью лежать, а не с ними?

Мы понимали. Мы видели и слышали в жизни много странностей и самых неожиданных причин конфликта.

— В общем, дед всегда хотел, чтобы его в склепе похоронили. Все документы подготовил заранее. По-моему, нормальное желание. И он же хотел не к одной второй жене, и вообще не ко второй жене, а к своим предкам. К нескольким поколениям Миллеров! А моя свекровь и Саломея сказали, что там Шурку пусть хоронят, когда помрет, рядом с матерью, которую он не помнит. Хотя Шурке двадцать девять лет. Но Шурка даже спорить не стал. А эти две бабы объединились и будто с цепи сорвались. Просто навязчивая идея. Нашли время ревновать. Шуркина мать двадцать пять лет как мертва, теперь вот и отец умер. Рудик и его брат согласились. Брату-то вообще все равно в Америке. Мы с ним связались, он сказал, что на все согласен. А дед неоднократно при жизни грозился, что являться нам всем будет, если его не там похоронят. Лилька, блаженная, вообще не участвовала в обсуждении. Хотя она отца любила и на самом деле над гробом рыдала, покойника за руки держала, хотя вроде так не делают.

— Как держала? — спросил Андрюша. — Чтобы в могилу не опускали?

— Нет. Его руки в своих сжимала и целовала, приговаривая: «Папочка! Папочка!» В лоб не целовала. Она же потом сама правильно руки уложила, одеялом накрыла. Но какое-то странное было зрелище. Хотя и Саломея, и Лилька всегда были странные. Гроб в могилу опускали под гимн Советского Союза. Дед так велел. Попов он презирал, его не отпевали. Вроде все.

Андрюша сказал, что Алле Миллер придется еще приехать в Управление и на официальное опознание мужа. Она кивнула.

— Вы, наверное, думаете, что я так спокойно восприняла смерть Рудика? Да мы на грани развода были. Жили только из-за ребенка. Отец он был прекрасный. Конечно, я не хотела его смерти. Но я устала от его закидонов. Там вся семейка с приветом. Вы же, наверное, уже поняли. А я хочу спокойной, стабильной, понятной жизни.

Я спросила, в чем именно заключались закидоны. Оказалось, что свекровь, мать Рудика и первая жена Николая Рудольфовича, увлекается спиритизмом и, наверное, уже общалась с умершим мужем или будет в ближайшее время. Рудик тоже собирался пообщаться. Алла наотрез отказалась и заявила, что ребенка на общение с дедушкой не отпустит. Потом, Рудик в последнее время утверждал, что им интересуется английская разведка и один агент уже вышел на связь.