Читать книгу "Тайна вечной жизни - Сергей Б. Морозов"

Не только в истории это было замечено, но во всех областях человеческой и природной деятельности — чем больше и сложнее система, тем более она предсказуема. Работы Шпенглера и Гумилева оперируют сверхнациональными системами циклов — но так случилось в силу недостаточного развития биологии в их время.

В основе цикличности лежат социально–биологические процессы. Точнее, биологическо–социальные, но это слишком сложно выговаривать. Человек не прогрессировал биологически десятки тысяч, если не миллион лет. Отсутствие прогресса неизбежно приводит к цикличности по кругу. И только передача знаний по наследству приводит к цикличности по спирали – каждый раз на несколько более высоком уровне.

Состояние национальных систем по большинству параметров является усредненным результатом суммарного качества членов наций. А сами системы взаимодействуют по принципу маятников – качественные параметры идут то вверх, то вниз, и если говорится, что достигнут недостижимый ранее максимум развития, то скорее всего маятник находится в верхней точке, из которой возможно только падение. Во взаимодействиях между народами получается так, что качественные наступают, менее качественные – отступают.

Цикличность, в свою очередь, тоже должна быть чем–то обусловлена. Должна существовать первофункция, на гребне которой цивилизации поднимаются и падают. Эта цикличность не может быть политической – ибо существовала она до возникновения политики. Столь же не может быть она экономической – так как даже примитивные сообщества ей подвержены. Она может быть только биологической – поскольку только из биологии можно вывести настолько глобальные колебания, что им подвержены все аспекты человеческого существования.

Теория цикличности не будет опровергнута, но она никогда не встретит массового понимания. Во всяком случае, понимания западной или российской цивилизаций. Не только потому, что цивилизация в своих пределах представляет себя линией, направленной в бесконечность. Скорее всего просто в силу своего дискомфорта.

Нормальное человеческое массовое восприятие ситуации на самом деле оказывается восприятием производной этой ситуации. Современный человек не чувствует цикличности истории. Он, возможно, даже имеет о ней представление, но не ощущает ее психологически. В результате любое глобальное явление воспринимается как идущее к абсолюту, как развивающееся по прямой. Например, начиная с момента появления американская нация развивается по прямой. Это как раз и создает иллюзию прямолинейности истории.

Есть циклы, и, значит, начала и концы. Апокалиптика фактически точно установила, что конец света — это не очень больно; а если и больно, то не очень долго. К тому же концов света может быть много. Реально конец цивилизации — это целая эпоха. Шпенглер и Гумилев определили ее длину в 200 лет кошмара — солдатских императоров, бесполезных войн, варваров и вырождения нравственного и интеллектуального. Но в биологии нет такого цикла — 200 лет. Есть период вырождения — но он может составлять и 5, и 20 поколений. Его можно с достаточной степенью точности прогнозировать для разных народов. Но его нельзя остановить и в нем приходится жить. Чтобы жить нормально, нужно знать правила конкретной жизни.

Эта информация — о правилах — запрашивается, она нужна, и не всегда только из любопытства. Люди очень разные существа, и если в ком–то просто существует достаточная любознательность, то для кого–то эта информация может стать практической. Цивилизация обречена с момента создания. Но есть отдельные экземпляры, желающие эту цивилизацию сознательно пережить. Ведь почти каждую цивилизацию переживали определенные избранные, наследниками которых являются в том числе и ныне живущие. Волюнтаризм против гибели цивилизации – почему бы и нет? Тем более что материальное наследие погибшей цивилизации обычно оказывается очень даже привлекательным.

Теория катастроф

Можно сказать, что ХХ век — время собирания информации. Век закончился — информация собрана. Ничего значительного найдено уже не будет. Собраны описания строений, исторические факты, мифы — все уже есть. Осталось только свести все собранное в систему.

Большинство книг по нераспознанным явлениям представляют собой книги загадок. Загадка ставится, загадка обсуждается, но не остается ничего, кроме фактов подтверждения существования самой загадки. Пока что торжествует один и тот же принцип организации материала: нашли артефакт и устроили вокруг него ритуальную пляску. Получается весело, легко и непонятно – можно и новую книжку писать. Артефакты существуют, но выглядят неубедительно, поскольку под них не подведена целостная концепция. Сооружение с самыми большими плитами в мире, в современном мире в том числе — Баальбекская терраса — вообще не имеет отношения к истории; ни к официальной, ни к альтернативной. Его в исторических концепциях просто не существует. Так получается только потому, что это сооружение не имеет концепции окружающего мира, в котором оно было создано.

Книги строятся по принципу: «компиляция плюс идея». Артефактов мало, а идей много. Так что эта книга будет построена по принципу «идея плюс компиляция». Идея — это принцип существования человека по биологическим правилам. Компиляция — рассмотрение ситуаций, когда эти правила нарушались. А из артефактов будут взяты те, которые можно потрогать руками. И тогда, когда будет создана целая концепция мирового развития, задача расшифровки загадок и артефактов решится сама собой. Добавив к разного рода исследованиям на базе истории, археологии и астрономии биологию, можно получить книгу разгадок и прогнозов.

Часто говорится о том, что делами должны заниматься соответствующие специалисты. Можно рассмотреть это на примере археологии – но рассмотреть последовательно: да, должна быть специализация. Кто–то умеет хорошо копать. Кто–то умеет хорошо думать и вообще делать выводы. Не кажется странным, что старые снаряды из земли выкапывают одни – экскаваторщики, а обезвреживают их другие – саперы; если бы экскаваторщики обезвреживали снаряды, копать траншеи стало бы некому. Но почему–то в научных кругах принято, что кто раскопал артефакт, тот и должен делать по нему выводы.

Иногда говорится о конфликте между «любителями» и «учеными». На самом деле никакого реального конфликта нет. И не будет, пока одни не знают правду, а другие боятся ее провозгласить. Пока что есть взаимосуществование. И когда процесс закончится, любителей как таковых уже не будет.

О «противостоянии» ученых и любителей написана не одна книга, и есть даже своя классика – Роберт Ваухоп «Потерянные племена и утонувшие континенты». Разоблачать существование Атлантиды – беспроигрышное дело. Но при подробном рассмотрении ситуация оказывается гораздо серьезнее, и «дело Атлантиды» оказывается с Атлантидой никак не связанным. И, касаясь противостояния, нужно заметить, что именно Лео Вайнеру, главному подвижнику теории афроцентризма, официальному и признанному ученому–лингвисту, принадлежат самые резкие нападки на «любителей». Возможно, так получается потому, что его самого часто принимают за «любителя».

Официальной науке стоит доверять не больше, чем альтернативщикам, а иначе, чем альтернативщикам. Альтернативщики в поисках своей правды часто притягивают факты за уши, но их происки видны невооруженным взглядом. Официальная же наука искажает факты изощренно, добавляя ложку лжи в бочку правды. Кроме того, у официальной науки есть серьезные поводы специально генерировать ложь, чего у альтернативщиков просто нет.