Читать книгу "Смерти нет - Елена Купцова"

— Зачем? Можно было бы отпустить усы и бороду, как у отца.

— Сама не знаешь, что говоришь. А куда ты собралась?

— Пойдем с Сабет гулять в парк, — ответила Марго, вонзая острые белые зубки в сочный розовых персик. — Там сегодня военный оркестр играет.

— Осторожно, джана, платье испортишь!

Шушаник устремилась к ней с салфеткой, в последний момент ухитрившись подхватить каплю янтарного сока, сползшую по подбородку ее любимицы.

— Вот так всегда, — заметила Марго, вытирая салфеткой влажные от сока губы и пальцы, и добавила, подражая акценту гувернантки: — Девотшка из хорошей семьи есть фрукты с нож и вилька.

Получилось очень похоже. Шушаник хмыкнула, не забыв, впрочем, оглянуться на дверь.

— Все правильно, жаль только, что совсем не так вкусно. Что поделаешь, либо вкусно, либо прилично. Так уж устроен этот несовершенный мир, — философски заключила Марго и, сделав изящный пируэт, выпорхнула за дверь.

— Басаргин! Володька!

Молодой человек в форме подпоручика стремительно шагал мимо казарм, явно не замечая и не слыша ничего вокруг. Его тонкое породистое лицо было встревожено и бледно, сузившиеся серые глаза смотрели прямо перед собой. В руке он сжимал какую-то бумагу, видно, письмо. Другой молодой человек, среднего роста, широкоплечий, коренастый, безуспешно пытался догнать его, но поняв, что это ему не удастся, остановился, подняв облако пыли, топнул сапогом и возопил:

— Володька! Господин подпоручик! Да погоди же ты!

На этот раз его отчаянный вопль не остался неуслышанным. Тот, кого звали Володя, или, вернее, Владимир Басаргин, остановился и, обернувшись, спрятал письмо в нагрудный карман. Он надвинул на глаза фуражку, чтобы хоть как-то защитить их от палящего солнца и разглядеть, кто это так нетерпеливо зовет его.

Это был Константин Возницын, поручик Восьмого Кавказского стрелкового полка. Их почти одновременно перевели сюда месяца два назад, и за это время молодые люди успели крепко подружиться. Их многое связывало. Оба происходили из старинных дворянских родов, родились и выросли в Москве, получили одинаковое образование. Однако на этом сходство заканчивалось. Трудно было представить себе двух менее похожих людей. Высокий аристократичный Володя был само изящество, даже форму носил как-то особенно. Когда он ездил верхом, полполка сбегалось поглазеть на такое невиданное зрелище. Оттого и получил он ненавидимое прозвище Щеголь. Впрочем, все, знающие его горячий нрав, избегали произносить это слово в его присутствии. Костя же, напротив, был невелик ростом, коренаст, с круглой головой на короткой шее. Любая одежда выглядела на нем так, словно принадлежала его старшему брату. Но он нимало не расстраивался по этому поводу, его, балагура и весельчака, вообще мало что способно было расстроить. Он откровенно, без малейшей тени зависти, восхищался Володей, не пытаясь, впрочем, ему подражать, в отличие от многих других.

— Ну ты и шагаешь! Вылитый циркуль, — проговорил он, отдуваясь.

Однако его подначка осталась без ответа. Друга явно занимали совсем другие мысли.

— Что-то случилось? — спросил Костя, мгновенно посерьезнев.

— Вот именно случилось. — Володя нахмурился, отчего лицо его стало совсем строгим и мрачным. — Получил письмо от матери. Пишет, что Нелли вышла замуж за какого-то англичанина. По сути дела, никому ничего не сказала, не посоветовалась, просто поставила всех перед фактом.

Костя знал, что Нелли была любимой сестрой Володи. Он много рассказывал о ней, неизменно в восторженных тонах. Золотоволосая красавица, сокрушительница сердец. Он уже спал и видел, как вернется в Москву и познакомится с ней. Дела…

— Кто такой? — с деланной небрежностью спросил он.

— Матушка толком не пишет. Сам знаешь, когда женщины взволнованы, от них толку не добьешься. Одни всхлипы и всплески. Какой-то коммерсант, купчик, иначе говоря.

Несвойственная ему сословная спесь изуродовала голос, покорежила губы. Конечно, барышня Басаргина и какой-то безродный иностранец. Есть от чего взбеситься. Костя, впрочем, приписал это уязвленной братской любви.

— Не горячись раньше времени, Володька, — посоветовал он. — Может, он дельный парень, как знать.

Но Володя не слушал его. Стиснув зубы так, что они заскрипели, он невидящими глазами смотрел перед собой.

— Какая мука сознавать свое бессилие! Если бы я был с ними…

— Что тогда? — с любопытством спросил Костя.

— Ничего этого не было бы.

— И ты так уверен? Эх, Володька, любовь не собака, на цепь не посадишь.

— Много ты понимаешь в любви.

— Да уж побольше вас, господин подпоручик.

Костя воинственно подбоченился. Даже вытянувшись в струнку, он едва доставал Володе до плеча. Щеки его раздулись, глаза метали молнии. Несмотря на его разъяренный вид, зрелище было настолько уморительно, что Володя не удержался и улыбнулся.

— Дельный парень, говоришь? А ведь, зная Нелли, трудно предположить что-то другое. Ты прав, не будем торопиться с выводами. Сам не знаю, что на меня нашло. Ты искал меня. Зачем?

Костя подозрительно посмотрел на него. Уж слишком неожиданной была эта перемена настроения. Впрочем, он давно уже перестал удивляться. Его друг во многом оставался для него загадкой.

— Зачем? — Он задумчиво потер лоб. — Забыл. Ах ты, чертяка, с тобой что угодно из головы вылетит. Вот, вспомнил. Полкаша отпустил нас до вечера. А это значит, что мы свободны, как птицы, и можем отправиться в парк поглазеть на местных барышень.

Полкашей они любовно называли командира полка, полковника Дорофеева. Володя хорошо помнил, как предстал в первый раз перед его «светлыми очами». Он тогда только что получил чин подпоручика и сразу с дороги в щегольском мундире с новенькими блестящими погонами явился представляться командиру полка. Он застал Дорофеева в штабе, в окружении незнакомых офицеров.

— Господин полковник, подпоручик Басаргин прибыл по месту назначения, — звонко отрапортовал Володя, лихо щелкая каблуками начищенных сапог, с которых он, прежде чем представляться начальству, не забыл стереть дорожную пыль.

Он знал, что выглядит безупречно, поэтому мрачный взгляд полковника из-под кустистых насупленных бровей застал его врасплох. Широкое лицо его с простоватым крупным носом скривилось.

— Еще одного маменькиного сынка прислали. Молоко на губах не обсохло, — пророкотал вполголоса полковник, но Володя готов был поклясться, что все присутствовавшие его услышали.

Он вспыхнул до корней волос, потом смертельно побледнел.

— Господин полковник, — сказал Володя тихо, но твердо. — Вы не имеете никакого права так говорить. Вы не знаете меня. Если бы я запятнал себя трусостью или каким-то другим неблаговидным поступком, тогда понятно. А так ваши слова плохо сообразуются со званием офицера.