Читать книгу "Звёздный огонь - Наталия Осояну"

— Добрый вечер, господа.

На поверхности серебряной маски заиграли отблески огней.

Фаби рухнула на пол вместе со всеми магусами, а поднявшись с колен по милостивому дозволению Аматейна не посмела на него взглянуть, лишь краем глаза заметила какие-то мелочи — тяжелую трость, затянутые в перчатки кисти рук с длинными, как у Ризель, пальцами, круглый амулет на длинной цепочке. Когда Капитан-Император сам на неё посмотрел, девушка чуть не потеряла сознание и едва расслышала, как Ризель прощается с лордами: «Не буду мешать, господа! Обсуждайте дела, а я займусь тем, что давно уже хотела сделать — отдохну».

Кажется, Аматейн даже рассмеялся в ответ на эту незатейливую шутку…

…Дерево-дворец утопает в огнях.

Его корни пьют воду из трех подземных источников.

Спящие ждут — и они чувствуют, что час близок.

1. То, чего желаешь

— Исполни одно поручение, — сказала Ризель. — И тогда я, так и быть, забуду о необычных обстоятельствах нашего знакомства.

Они сидели на старой скамье, неподалеку от того места, где Хаген упустил свой единственный шанс исполнить задуманное. Пересмешник постелил на замшелые доски свою куртку и теперь дрожал от холода; принцесса делала вид, что ничего не замечает. Самообладанию девушки можно было лишь позавидовать: Ризель вела себя так, словно на её жизнь покушались каждый день и спастись всякий раз удавалось без посторонней помощи. И, самое удивительное, принцесса не спросила, зачем он пытался её убить… быть может, это её попросту не интересовало?

— Что скажешь?

Хаген криво улыбнулся, сообразив: детали поручения ему сообщат потом, лишь после того, как прозвучит короткое слово «да». Кто-то другой наверняка отверг бы подобную сделку с негодованием, но несостоявшийся убийца чувствовал: перечить той, кого наметил себе в жертвы, он не сумеет.

Почему? Он хотел бы знать…

— Слушаю и повинуюсь, Ваше Высочество.

Красивое лицо Ризель осталось бесстрастным, словно маска; принцесса как будто знала наперед, что он не станет сопротивляться. Пересмешник неожиданно вспомнил, какие противоречивые чувства испытал много лет назад, впервые услышав о цвете волос наследницы престола: оказывается, не он один получил от судьбы такой «подарочек»… но уж её-то точно никто из-за этого не бил, не называл тем словом, хуже которого просто ничего не может быть. «Я прав, Ваше Высочество? Жаль, мне никогда не хватит смелости об этом спросить вслух…» А ведь именно белые волосы и брови делали её прекрасной: на этаком фоне даже бледная кожа казалась темной, голубые глаза — огромными и светящимися. Красота Ризель была странной — она словно не принадлежала ни к земным детям, ни к небесным.

Принцесса смотрела на Хагена, почти не мигая, и он чувствовал себя стрелой, замершей в полете: тщательно продуманный план рухнул, ферзь превратился в пешку… что с того? Ему хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно.

— Ты отыщешь для меня одного человека и передашь ему несколько слов, — сказала Ризель ровным голосом. Наверное, она так приказывала слугам — спокойно, равнодушно, без мысли, что кто-то может ослушаться или хотя бы подумать о непослушании.

— И всё? — Хаген не сумел скрыть удивления и даже ощутил себя уязвленным. — Слишком просто, Ваше Высочество. Я уж было решил, вы собираетесь отправить меня с посольской миссией к морской матери.

— Не радуйся раньше времени. — На тонких губах впервые мелькнуло подобие улыбки. — Этого человека будет очень нелегко разыскать. Возможно, он не захочет тебя слушать или, выслушав, не поверит ни единому слову. Приуныл, да? Не исключено, он тебя попросту убьет.

— Хм. Вы меня заинтриговали, принцесса. Что ж, я отыщу этого человека, будь он хоть сам неуловимый капитан Крейн!

Великий Шторм подсказал ему это имя, не иначе…

* * *

Кто бы из людей или магусов ни сказал, что, увидев один город Окраины, считай, видел их все — он ошибся. Да, Кеттека, Ямаока, Марейн и даже Лейстес походили друг на друга пестротой лиц, одежд, товаров и разноголосым хаосом рыночных площадей, где южанин и северянин понимали друг друга с полуслова; но всё-таки была в этом странном ожерелье островов, разделявшем владения магусов и принадлежавшие меррам южные моря, редкостная по своей красоте жемчужина — Каама, город-на-воде.

Капитаны, хоть раз побывавшие в здешних местах, уже не могли забыть их необыкновенную красоту. Хрустальная толща воды оставалась удивительно прозрачной даже при сильном ветре, а потому корабли шли ровно, спокойно, не опасаясь зацепить дно или риф — да их и не было здесь совсем! Каменные «ворота», охранявшие вход в бухту, словно вытесал когда-то в глубокой древности великан — кто знает, может быть, основатели постарались? — и она превратилась в настоящую крепость. Одна беда — земли для города маловато, сплошные отвесные скалы да бесплодный берег…

Полторы сотни лет прошло с тех пор, как оставшийся безымянным рыбак построил первый дом на воде. Ему пришлось немало потрудиться, чтобы раздобыть подходящее дерево, зато в камне недостатка не было — и новые дома возводились уже на прочном фундаменте из массивных гранитных глыб. Каама росла медленно, но в этом и крылся один из её секретов: когда Великий шторм спохватился, городок встретил его во всеоружии и первую битву выстоял без потерь. Потом потянулся народ, и за каких-то десять лет Каама превратилась в самый большой порт Окраины… хотя важнее было другое. Посреди рукотворных островов и каналов, ходить по которым могли только узкие и длинные лодочки, посреди прозрачных вод и головокружительно высоких скал родилось нечто неназываемое, заставлявшее говорить об этом городе с благоговейным придыханием: о-о, Каама!

Шли годы. Войны начинались и затихали; Великий шторм то и дело пробовал на прочность город-на-воде; старые дома ветшали и рушились, на их месте строились новые. Чем дальше уходил фрегат от Хрустальной бухты, тем причудливей становились слухи о Кааме — дескать, её кварталы-островки по ночам дрейфуют, цепляясь друг за друга мостами, словно абордажными крючьями. Утром глянешь в окно — а там не та улица, что была накануне вечером. Ещё говорили так: несть числа островам в Океане, несть числа мостам в Кааме — и это был единственный слух, который местные жители распространяли сами о себе с превеликим удовольствием.

Мосты, конечно, можно было легко подсчитать… но зачем?

Шли годы, и Каама постарела: волны размыли некогда крепкий фундамент, сырость на мягких лапах прокралась в дома и поселилась там надолго; просели деревянные причалы и любой, даже слабый шторм справился бы с ними играючи. Так бывает — города, как и люди, не могут защититься от беспощадного времени. Но однажды в гавань вошел фрегат, чьи паруса в предрассветном сумраке еле заметно светились, и на пристань сошел высокий светловолосый человек. Огляделся, улыбнулся лукаво и коротко бросил: «Мне здесь нравится». «Лайра обосновался в Кааме? — усмехнулся Капитан-Император, когда ему об этом доложили. — Что ж, трухлявому королевству — трухлявую столицу!»