Читать книгу "Попытка возврата - Владислав Николаевич Конюшевский"

что нас ожидает, то ни о каком побеге и речи бы не было.

Так, так, так… Похоже, «экспресс-метод» не понадобится. Похоже, «невеста согласна». Поэтому, кашлянув, я ответил:

— Нет, не повлияет. В случае вашего согласия работать на Советский Союз вы будете переправлены к своим бывшим подчиненным.

— Тогда разрешите вас официально заверить, что я готов к сотрудничеству с русскими властями. Условия этого сотрудничества, как я понял, обговаривать придется не с вами?

— Правильно поняли.

— В таком случае я и мои люди готовы.

Глянув на замотанные тушки, которые как по команде начали кивать головами, я усмехнулся.

— Только хочу вас предупредить — не надо по пути делать глупости. Вы для нас, конечно, ценны, но не настолько, чтобы я позволил вам бежать.

— О, понимаю, — барон улыбнулся, — для вас, как для военного человека, дело чести не допустить побега пленных. И, невзирая на заинтересованность в нас, вы просто будете стрелять. Но, поверьте, я уже принял решение и никаких глупостей не сделаю. Мне самому интересно побыстрее встретиться с новым работодателем и, обсудив условия, приступить к работе!

Как он про условия-то печется! Хотя человек он неглупый и понимает, что ему молочные реки в кисельные берега обещать не станут. Максимум, что для начала дадут — место в шарашке да гарантированный кусок хлеба. Но Зевс к этому готов, так как понимает, что военнопленному (а он ведь, как ни крути — штурмбанфюрер СС) особых льгот ждать не приходится. Только уверенность в нем тоже чувствуется — наверняка рассчитывает за пару лет себя показать и изменить первоначальный статус.

Правда, еще вопрос, как Браун поладит с Королевым, который, по слухам, отличается весьма своеобразным характером. И, возможно, благодаря этому характеру в другой реальности при прочих равных условиях оставил этого Брауна далеко за флагом. Но с другой стороны, их будущие взаимоотношения меня никаким боком не касаются. Как-нибудь да споются. А даже если и не споются… Тот факт, что союзникам не достались ни изобретения, ни инженеры, затормозит их работу в данной области лет на шесть. Поскольку они просто не понимают, что это за оружие, то и чухаться начнут только тогда, когда наши ракеты уже будут полноценно летать.

Еще надо учесть, что Верховный, зная о случившейся в моем времени холодной войне, тоже понимает всю важность этой программы и всячески будет ее форсировать. И пусть в этой реальности мы постараемся избежать послевоенной напряженности, но нельзя сбрасывать со счетов всякие случайные повороты…

Так что, если враг и появится, он будет четко знать, что у нас есть оружие, способное достать его в любой точке земного шара. И пропагандистский эффект тоже надо учитывать. Эффект не от оружия, а от выхода человека в космос. Уж кто-кто, а Тверитин это обыграет так, что не то что в веках, в тысячелетиях помнить будут!

От приятных мыслей меня отвлек Кныш, который, появившись, доложил:

— Товарищ капитан, снизу поднимается шесть человек. Посмотрите, это ваши? — А потом, глянув на так и не пришедшего в себя Ворона и сомлевшего Кота, досадливо крякнул, протянул мне бинокль и добавил: — Вы гляньте, а я пока здесь побуду.

Сомнений в том, кто сейчас топает по тропинке у меня не было, но я все равно, взяв оптику, пошел убедиться, что это не какие-нибудь нежданные туристы. В принципе, бинокль мне оказался вовсе не нужен, так как, выйдя к камням, я увидел метрах в двухстах растянувшуюся колонну посольских. Возглавлял шествие Иванов, морда которого насыщенно пламенела, что было заметно даже на таком расстоянии. М-да, сразу видно кабинетных работников — несколько километров по горам — и они дышат так, что аж здесь слышно. А нам ведь еще двоих… отставить — троих на себе выносить нужно. Ну да как-нибудь вытянем: вниз тащить — это не вверх топать. Свистнув и помахав рукой, чтобы привлечь к себе внимание, я показал, куда им подходить, а сам вернулся обратно и объявил Примакову:

— Наши идут. Сейчас ребятам первую помощь окажут, и вниз двинем. И еще… Я тут с пленными переговорил, и знаешь, кем они оказались?

Старшина испуганно глянул на меня.

— Неужели просто эсэсовцами из охраны?

— Да нет, парень. И ваши жертвы, и жертвы десантников, которые остались прикрывать ваш отход, считай полностью оправданы. Можно сказать, что вся гемпфельская операция проводилась из-за этих «языков».

Кныш сначала не понял, а потом потрясенно протянул:

— Вы хотите сказать, что Браун…

— Угу, именно так. Вон тот, с подбитым глазом, — я кивнул на пленного, — и является Зевсом. Так что, ребята, крутите дырочки! По совокупности это на «Ленина» тянет! А если наградной лист толково составить, то бери выше!

— Офигеть! Неужели нам самого Брауна поймать повезло?! Вот кто бы знал, когда мы за беглецами уходили, что это такая шишка окажется…

В общем, пока Примаков восторженно крутил головой и сожалел, что остальные ребята в отрубе и не с кем поделиться радостью, до нас таки доползла команда спасателей. Докторша — Вероника Афи… Амфиби… блин, язык сломаешь! В общем папу у нее звали Амфибрахий, поэтому я, один раз назвав ее Амфибиевной, решил больше не рисковать и называл посольского медика по имени, но на «вы». Короче, врачиха тут же развила бурную деятельность и принялась ширять бессознательных «невидимок» со скоростью работы «катюши». Благо шприцов в стерильных боксах у нее было с собой несколько штук. Но, как она сама сказала, это было в основном обезболивающее, и с ранеными надо было что-то решать быстро и кардинально. Услышав ее слова о том, что так ни разу и не пришедший в себя боец с пулевым ранением в живот может умереть в любую минуту, мы решили с переодеваниями не возиться вообще, а просто дали немцу и двум диверсантам (Ворон к этому времени пришел в себя и заверил, что дойдет до машин своим ходом) брезентовые плащи, похожие на тот, в котором ходил Кузьмич из известного фильма, и двинули вниз. По пути Вероника все причитала, что у них нет условий для проведения столь сложных операций, но