Читать книгу "Попытка возврата - Владислав Николаевич Конюшевский"

— Так нас, курсантов, сколько было, разве всех упомнишь? Тем более что вы приезжали всего на неделю, выпускные экзамены посмотреть. Помните, лекцию нам еще читали о взаимодействии мобильных групп и авиации? Только я вас даже не в лицо узнал, так как сидел тогда далеко, а по выражениям специфическим.

— По каким?

Я так удивился, что даже руки опустил без разрешения, благо что стоявший за спиной боец ничего против уже не имел.

— А я первый раз в жизни именно от вас услышал «круто», «не тормози», «конь педальный», да и несколько других, не менее интересных оборотов, поэтому сейчас сразу и вспомнил.

О! Вот как в жизни случается! А то ведь что Гусев, что Иван Петрович со мной все время за чистоту языка борются. Ну ничего, зато сейчас у меня железный аргумент появился, чтобы их осадить! Хотя осаживать я их буду при встрече, а теперь пора заняться делом. Поэтому, ухмыльнувшись словам бывшего курсанта, я предложил:

— Ну что, тогда давай знакомиться снова.

Собеседник коротко козырнул, представившись:

— Старшина Примаков!

Повернувшись к так и стоявшему возле дерева сиплому, получил доклад и от него:

— Младший лейтенант Воронин.

— Ну а меня можете пока считать помощником атташе по культуре Лисовым. Кстати, сам атташе сюда топает, высунув язык, где-то там, — я ткнул пальцем вниз по ущелью и продолжил: — С ним трое его подчиненных, женщина-врач и агент из местных, который вас и обнаружил. Пока они идут, коротко обрисую диспозицию — четырьмя километрами ниже, на площадке возле водопада, стоят три машины. Одна местного лесника и две наши — грузовик и легковая. На них и будем проводить вашу эвакуацию. Номера дипломатические, поэтому никто транспорт останавливать не будет, но на всякий случай мы взяли с собой «гражданку». Переоденетесь здесь, чтобы лишний раз не светиться, а то не дай бог кто-нибудь увидит нашу колонну, пока до машин доплетемся.

Тут молча слушавший меня Воронин вдруг подал голос:

— Извините, товарищ… Лисов, сразу хочу сказать: переодеться мы переоденемся, но оружия сдавать не будем. Сами понимаете…

Я кивнул.

— Понимаю. Общее доверие и взаимная любовь возникнет только, когда вы посольство увидите. Но и со стволами тут шариться совсем не с руки. Случайный свидетель сделает один звонок в полицию, и те, невзирая на номера, грузовик могут остановить. А нам дипломатический скандал, как я уже говорил, вовсе не нужен. Поэтому поступим так: пока полной веры не будет, при себе оставляете пистолеты и гранаты. Остальное оружие — на носилки к раненым. Даже если кто нашу процессию с носилками и увидит, то ажиотажа это не вызовет — мало ли несчастных случаев в горах бывает? Вот двое ноги сломали или со скалы сорвались, а товарищи их в больницу тащат. Так пойдет?

Мамлей пробурчал:

— Пойдет…

И, попытавшись отлепиться от дерева, чуть не упал. Сделав несколько быстрых шагов, я успел подхватить цепляющегося за ветки Воронина и осторожно положил его на траву. М-да… младший лейтенант, похоже, держался на одной силе воли, а теперь, исчерпав все резервы, элементарно вырубился. Глянув на заострившиеся черты потерявшего сознание диверсанта, я спросил у Примакова:

— Давно его зацепило?

— В среду. А вчера еще и в руку добавило… Мы морфий для тяжелых берегли, поэтому Ворон себе укол не делал, но у него, похоже, кость задета.

— Понятно, сам-то цел?

— Почти. Так, царапина. Осколок по ребрам скользнул.

— Хм… вчера гранат не было, значит, раньше его поймал? — Старшина кивнул, а я продолжил: — Ладно, с этим сейчас доктор разбираться будет. Что у нас с пленными? Раненые есть? И вообще, где они?

— «Языки» все целехоньки. А мы, как вашу песню услышали, так их сразу связали поосновательней, кляпы в рот и вон под тот куст сложили. За ними сейчас Кот присматривает. У него ноги перебиты, так что ходить он не может, но как сторож еще работоспособен.

— Слушай, Примаков, ты из студентов, что ли? Речь уж больно правильная.

— Так точно! В сорок втором ушел добровольцем со второго курса сельскохозяйственного. — Он вздохнул. — На агронома учился…

— Ничего, еще доучишься. Ладно, давай вашего младшого к остальным лежачим перенесем, да и Кота надо предупредить, что скоро здесь будет много народу.

Вместе со старшиной оттащили Воронова за кусты, где уложили его рядом с Котом — крепким цыганистого вида парнем, ноги которого были запечатаны в самодельные деревянные лубки. Он наш разговор слышал, поэтому я просто очередной раз представился, и пока Примаков о чем-то шептался со «сторожем», принялся разглядывать лежащих рядком пленных. Да, как и говорил лесник — трое в гражданке, замызганной до невозможности, а еще один щеголял в не менее грязной эсэсовской форме, со знаками различия оберштурмфюрера. Интересный подбор. И кто же они такие? Поинтересовался у Примакова. Сержант перестал что-то возбужденно шептать удивленно глядевшему на меня Коту и ответил:

— А это те, кто к ФАУ отношение имели. Их бюро откуда-то с севера под Аугсбург эвакуировали, в местечко Гемпфеле. Похоже, научников от передовых частей подальше убрать хотели, да мы им помешали.

— Как помешали?

— Как обычно. Два десантных батальона и шесть террор-групп были выброшены в указанный район. Чуть позже туда танки Гайдамакова из Третьей ударной должны были подойти… По предварительным сведениям, в Гемпфеле человек восемьдесят разных инженеров собралось, которых надо было брать живыми. Все получилось как по нотам, но вот эти, — собеседник кивнул на пленных, — во время захвата где-то прятались, а потом смогли захватить машину и убежать. Наша группа, усиленная отделением десантников, пошла в преследование. Километров десять беглецов двумя машинами гнали, но все-таки взяли. А тут вдруг фрицы, да еще и с танками. Их, видимо, на подавление десанта бросили. Автомобили наши сразу раскокали, еще и дорогу назад перекрыли. Пришлось уходить не на восток, а на юг. Вот там и нарвались… Судя по почерку, на ягдкоманду. То есть сначала просто на пехоту, которую наши десять десантников связали боем, давая время увести пленных,