Читать книгу "Кочевая кровь - Геннадий Сорокин"

– Я Андрею пятерку по научному коммунизму поставил, – сказал Владимир Павлович.

– Ты поставил ему «отлично» не за знания, а за пересказ учебной программы, – возразила хозяйка. – В душе наш Андрюша всегда был фрондером, он, помнится, как-то назвал научный коммунизм «сказковедением».

– Я и сейчас так считаю, – твердо заявил я. – Нельзя изучать на научной основе то, чего нет. Но давайте вернемся к комсомолу. В основе своей это организация, членам которой наплевать на Устав ВЛКСМ и на всю комсомольскую жизнь как таковую. Есть в обществе требование быть комсомольцем – молодежь вступает в ВЛКСМ. Отменят такое требование – в комсомоле никого не останется, взносов на зарплату первому секретарю ЦК ВЛКСМ не хватит.

Я встал, прошелся по гостиной. У балкона была дверь в бывшую комнату Марины. Заглядывать туда я не стал, хотя меня распирало от любопытства: что же там сейчас?

– Андрей, – обратился ко мне Владимир Павлович голосом человека, уставшего от бесконечных споров, – ты иногда рассуждаешь как мой ровесник, но тебе же не сорок лет.

– Владимир Павлович, это не я рассуждаю, как сорокалетний мужчина, это слишком много развелось мужиков, которые глаголят, как щенки. Я рассуждаю в соответствии со своим жизненным опытом и своими жизненными устоями. Вам, как никому другому, известно, что я, еще учась в школе милиции, выдвинул теорию социальной мимикрии, а от нее к познанию синусоиды – один шаг.

– К познанию чего Андрей сделал шаг? – обращаясь к мужу, спросила Конституция Карловна.

– Потом расскажу. Андрей где-то нахватался антинаучных теорий и теперь пытается встроить их в окружающую действительность.

– Вернемся к комсомолу, – предложил я. – У комсомола, кроме низов, есть актив и есть органы управления – те комсомольцы, которые решили использовать членство в ВЛКСМ как трамплин для продвижения наверх. Честно скажу вам, я бо́льших проституток, чем современные комсомольские вожаки, не встречал. Стоит такой молодежный деятель за трибуной, и во взгляде его видно неприкрытое презрение ко всем собравшимся в зале комсомольцам. Собрали как-то нас, молодых офицеров милиции с комсомольскими билетами в кармане, на конференцию. Вышел лощеный хлыщ из горкома ВЛКСМ и начал нас учить, как преступления раскрывать и как надо советскую Родину крепко любить. Он говорил с нами, как с неразумными детьми: то есть он знает, в чем правда жизни, а мы, недоумки – нет. Мы, по его мнению, не достигли еще того уровня умственного развития, когда человек сам определяет, что хорошо, а что плохо. Глядя на этого «товарища» на трибуне, я понял, почему произошла революция в 1917 году. Вышел такой же хрен на трибуну, стал матросам объяснять, как морские узлы вязать, они его, недолго думая, на штыки подняли, а там отступать уже некуда – надо Зимний дворец брать. Не хочу быть пророком, но помяните мое слово: если придут к власти нынешние комсомольские вожаки, они нам таких лекарств пропишут, что не все больные доживут до выздоровления. Комсомольские прорабы перестройки безнравственны по своей сущности. Им по фигу, кому служить: хоть светлой идее, хоть Мамоне. Если наступит капитализм, они уверенно поведут нас в светлое завтра, которое было вчера, и с тем же энтузиазмом, что сейчас вещают о перестройке, они будут воспевать систему Тейлора и капитализм. Лично я надеюсь, что этого никогда не будет. Я, может быть, скептик и фрондер, но не революционер.

Хозяйка закурила папиросу. Видать, моя речь проняла ее – курила Конституция Карловна очень редко и даже шутила, что смерть от табака ей не грозит. Владимир Павлович помрачнел. Спрашивается: чего обижаться? Он что, сам не понимает, что верить в идею и говорить о ней – это разные вещи?

– Андрей, – выпустив в потолок густую струю дыма, сказала хозяйка, – в твоем городе живет один подонок, мерзкий отвратительный тип по фамилии Погудин. Он опубликовал в журнале «Коммунист» статью «Наш ответ ретроградам». Более гнусного пасквиля на саму идею бесклассового общества трудно представить. Этот человек – зарвавшийся хам, и ему надо дать отпор. Ни один журнал мой письменный ответ публиковать не станет. Я напишу ему личное письмо, а ты передашь из рук в руки.

– У вас есть его адрес? – усомнился я.

– Ты же в милиции работаешь, Андрюша. Узнаешь, где он живет, по своим каналам. Ты когда уезжаешь? Завтра? Зайди к нам перед отъездом, я дам тебе письмо. За ночь напишу.

– Как Марину увидеть? – спросил я.

– Позвони, – Владимир Павлович указал на телефон.

Я набрал номер. Марина заверещала от радости, услышав меня, и потребовала немедленно приехать к ней. Я попрощался с хозяевами до завтра и поехал проведать подругу юности.

Марина с мужем жила в центре города, в прошлом году у них родился ребенок. Муж Марины, судя по фотографии, был намного старшее ее, работал инженером на военном заводе, неплохо зарабатывал. 9 мая он был в командировке в Красноярске.

С первых минут нашей встречи Марина болтала без умолку. Она рассказала о себе, о муже, о родителях и обо всех наших общих знакомых.

– Ты у меня останешься? – спросила она в конце длинного монолога.

– Если муж не приедет. Здесь пятый этаж, с балкона не выпрыгнешь.

– Я с мужем утром разговаривала, он еще неделю будет в отъезде. Кстати, Андрей, а ты еще не женился? Не спеши. Хомут на шею всегда надеть успеешь. Ты не представляешь, что такое семейная жизнь! Я уже год не могу нормального любовника найти. Все какие-то одноразовые типы попадаются.

– На кой черт тебе любовник, если муж еще не старый?

– У каждой нормальной женщины должен быть любовник. На одном муже замыкаться нельзя. Муж – это добытчик, это квартира, машина, зарплата, а любовник – это отдушина в мир чувств и любви. Хороший муж и любовь – понятия несовместимые.

– Ты не пробовала выйти замуж по любви?

– Даже не думала. Что я стану делать с мужем, у которого зарплата сотни три? А жить где? В общаге? Нет уж, увольте.

– А если муж догадается, что у него голова не от перхоти чешется?

– Как он догадается? Я сюда никого не привожу. У меня от родительской квартиры ключи есть.

Утром я проснулся от яростного стука в дверь. «Открывай! – кричал мужчина. – Открывай, или я дверь вынесу!»

Я вскочил с кровати, стал искать по комнате джинсы и носки. Маринка лениво потянулась, села на кровати.

– Дай ему мусорное ведро, – предложил я. – Пока он сходит на улицу, я успею собраться.

Марина накинула халат, открыла входную дверь, обругала раннего гостя и вернулась в спальню.

– Раздевайся. Это сосед спьяну этажом ошибся.

Вечером на вокзале меня провожал Владимир Павлович. От него я получил конверт с письмом к Погудину. Точно по расписанию подошел мой поезд. Я попрощался с Моисеенко и поехал домой.

Глава 16. Сюрприз

Опять стук вагонных колес, опять споры о перестройке. Я лежал на верхней полке и дремал. Вступать в диспут у меня не было никакого желания. Изменится общественно-политический строй в стране или не изменится – моя профессия всегда будет востребована. И при социализме, и при капитализме кто-то должен будет ловить воров. Профессия сыщика вечна.