Читать книгу "Иди через темный лес - Джезебел Морган"

Осмелев, я попробовала подхватить водоросль, но она выворачивалась из пальцев, как живая. Кое-как схватив несговорчивую пищу всей пятерней, я с трудом запихнула ее в рот. Вкуса она не имела, хоть и была мясистой и водянистой. Но голод и жажду она действительно утоляла отменно – с трудом проглотив одну, на миску с остальными водорослями я смотрела со все возрастающим отвращением. Жителям подводного царства остается только посочувствовать, они-то вынуждены это каждый день есть!

– В черных водах ни студеных ключей нет, ни еды. Так что, – хозяйка одарила меня сочувственным взглядом, – придется вам с собой запас водорослей взять.

– Надо – возьмем, – смиренно вздохнула я. Сколько бы времени не занял путь по черным водам, есть и пить что-то придется. Но все наши запасы отсырели и пришли в негодность, пока мы погружались в воду, а бурдюк не пополнить – чистыми водами можно дышать, но не пить. А до ближайшего ключа с обыкновенной водой, по словам хозяйки, идти несколько суток.

Я уже заканчивала штопать рубаху, когда в горницу вошел охотник. Я недовольно на него покосилась и только сильнее закуталась в плащ, чтоб не смущать его голым телом.

– Я иду с тобой.

Голос охотника был тверд. Он не просил, и даже не сообщал – он ставил перед фактом. Я хмыкнула, задумчиво покрутив в пальцах золотую иголку – железо в чистой воде ржавело, как и в обычной речной, так что почти все вещи в подводном царстве были из золота и серебра.

– И почему ты передумал?

Охотник пожал плечами, старательно глядя в стену.

– Мне будет жаль, если вы по дурости сгинете в черных водах.

– Не боишься сгинуть сам?

– Если и сгину, – тут он усмехнулся, – то осознавая, что сделал всё возможное, чтобы вас вытащить.

Он снова говорил простым языком, без архаизмов. Словно ненадолго приподнял маску, обнажая истинное лицо.

– Что ж, – со вздохом я сделала последний стежок, закрепила нить, – я тебя за собой не тянула. А теперь выйди, я оденусь.

Он изобразил издевательский поклон и оставил меня одну.

Мне было страшно. До одури, до стука зубов, до испарины на лбу. Я боялась спускаться в черные воды, в мертвые воды, но еще больше я боялась стать нечистью. Буду честна сама к себе: если бы не раздающееся в ушах тиканье часов, отсчитывающих отмеренное мне время, я не стала бы рисковать. Пошла кружными, но безопасными путями, пусть это и не ускорило бы спасение Марьи. Я не была готова рисковать своей жизнью только ради того, чтобы увидеться с ней побыстрее. Это, в конце концов, не рационально.

А если быть совсем честной, то я предпочла бы ее спасти, вовсе не видясь с ней.

Водяница обещала сама открыть нам переход. Она и охотник уже ждали нас за воротами терема. Я старательно делала вид, что не трушу, хоть для этого и пришлось сжимать кулаки так, что короткие ногти больно впивались в ладонь – иначе дрожь в пальцах меня бы выдала.

В глаза бросилось копьё в руках хозяйки – тонкое, с длинным острым наконечником, выточенным из блестящего черного камня.

Когда мы подошли, охотник кинул мне в руки моток веревки. Один край уже был обвязан вокруг его пояса.

– Обвяжите себя – иначе потеряемся. Ты, – он кивнул мне, – в центре.

Я послушно обвязала веревку вокруг талии и передала ее конец волку. Тот смотрел на охотника с подозрением, словно постоянно ждал подвоха, но его указания выполнил. Водяница окинула нас печальным взглядом:

– Я надеюсь, судьба будет милостива к вам, как и к моему супругу, – она вручила копьё охотнику. – С этим копьём супруг мой вышел из черной воды. Он мало говорил о нем – только то, что вырвал его из камня и прорубил обсидиановым наконечником себе путь. Пусть же оно послужит вам и защитой, и талисманом на удачу.

– Благодарю за подарок тебя, хозяйка, – поклонился охотник. – Я буду беречь его, как зеницу ока, чтобы при встрече передать твоему мужу вместе с поклоном.

Водяница махнула нам рукой, чтобы мы следовали за ней. Сдернула с шеи нитку коралловых бус, и камешки посыпались вниз, но не опустились на дно. Алые бусины повисли в воде, словно капли крови, через равный промежуток, отмечая наш путь. Как только они замирали, чистая вода вокруг каждой из них начала темнеть, разрастаться черным ореолом, словно акварель с кисти.

Чем дальше мы шли, тем чернее вода становилась вокруг каждой следующей бусины, и когда над песком повисла последняя, темное пятно расплылось вокруг нее таким облаком, что запросто скрыло бы человека.

– Идите, – шепнула водяница. Охотник шагнул вперед, не раздумывая, верёвка потянула меня следом, не давая возможности смалодушничать в последний момент. Я только успела оглянуться на хозяйку, заметить печаль в ее глазах. Она подняла ладонь в прощальном жесте – то ли благословляя, то ли навеки прощаясь с нами, как с покойниками.

С тяжелым сердцем я шагнула вперед, и перестала что-либо видеть.

От чистой воды черные воды отличались не только цветом. Беспроглядная тьма, лишенная малейшего источника света пугала – первая мысль была о потере зрения, и разум ударился в панику. Я задрала голову, надеясь разглядеть хоть что-то в толще воды над нами, но тщетно. Одинаковая глухая чернота окружала со всех сторон.

Черная вода не мешала дышать. Так же, как и чистые воды, она входила в легкие и покидала их, отдавая необходимый кислород. Но у черной воды был едва угадывающийся привкус, едва заметная горечь. Сначала я не обращала на нее внимания, решив, что сама накрутила себя, но после нескольких минут начало першить горло.

Мы шли медленно – скорость задавал охотник, первый в цепочке. Натянутая веревка влекла меня за ним. Я ощущала себя козой на веревочке. Конечно, можно схватиться за кинжал, перерезать веревку и самой выбирать путь в черноте. Но мне очень хотелось верить в охотника, в то, что он знает, куда идет и куда ведет нас.

Надеюсь, нас не постигнет судьба брейгелевских слепых.

Здесь не было песка. Мы шли по камню, и сквозь мягкую подошву сапог я ощущала широкие трещины, изрезавшие его причудливой паутиной. Вода вокруг едва дрожала – то ли от нашего движения, то ли от чего-то большего, скрывающегося в темноте. Хорошо хоть звуки здесь были: я слышала, как охотник постукивает пятой копья по камням, опираясь на него при ходьбе.

Абсолютная тишина свела бы здесь с ума. Без слуха, без зрения, практически без осязания, легко поверить, что ты уже погиб, сам того не заметив. Не это ли сгубило других путников?

Мне почему-то представлялось, что черные воды похожи на дно океана, где обитают гигантские спруты и слепые пучеглазые рыбы с распахнутыми пастями и огоньком перед ними. Скучная, не меняющаяся тьма меня разочаровала, но я поспешила себя одернуть: пусть уж лучше будет скучно, чем страшно.

– Осторожней, – раздался приглушенный голос охотника. – Мне кажется, за нами наблюдают.

Я прислушалась к своим ощущениям, но ничего не заметила. Молчали и талисманы Яги. Впрочем – последнее и не удивительно: я не нарушала данные ею правила. Иногда мне начинало казаться, что я различаю в черноте плавные очертания то ли гигантских существ, то ли развалин храмов и дворцов, но это было не более чем игрой зрения.