Читать книгу "Опиумная война - Ребекка Куанг"

Но вокруг столпились наставники, гудели голоса, тянулись руки, шевелились губы. Присутствие всех этих людей ее душило. Рин казалось, что если она закричит, то раскрошит их в мелкую пыль, ей хотелось их уничтожить, но крохотные остатки разума возобладали, и вместо этого она бросилась к выходу.

К счастью, ей расчистили путь. Рин протиснулась сквозь толпу кадетов и побежала к лестнице. Она взлетела наверх, распахнула дверь главного зала и вдохнула глоток холодного воздуха.

Но этого было мало. Она все равно пылала.

Не обращая внимания на крики наставников за своей спиной, Рин бросилась бежать.

Цзян был там, где она и ожидала — в саду Наследия. Он неподвижно и с закрытыми глазами сидел на камне, скрестив ноги.

Рин кинулась через садовую калитку и схватилась за косяк. Мир закружился перед глазами. Все выглядело красным — деревья, камни, а больше всего — Цзян. Он полыхал факелом.

Услышав ее шаги, Цзян открыл глаза.

— Рин?

Она забыла, как разговаривать. Пламя внутри ее потянулось к Цзяну, чувствуя его присутствие, как огонь чует хворост и жаждет его поглотить.

Рин казалось, что если она сейчас не убьет Цзяна, то просто взорвется.

Она приготовилась атаковать. Он поднялся на ноги, уклонился от кулаков и опрокинул ее ловким броском. Рин приземлилась на спину. Цзян пригвоздил ее к земле руками.

— Ты горишь, — поразился он.

— Помогите мне, — выдохнула она. — Помогите.

Цзян наклонился и взял ее голову ладонями.

— Посмотри на меня.

Сделав над собой усилие, она подчинилась. Его лицо расплывалось.

— Великая черепаха, — прошептал он и выпустил ее.

Цзян закатил глаза и стал бормотать что-то нечленораздельное, слова не были похожи ни на один известный язык.

Потом Цзян открыл глаза и прижал ладонь к ее лбу.

Рука была ледяная. Жгучий холод проник от его ладони ко лбу Рин и растекся по всему телу, такими же струйками, как прежде пламя, они потушили пожар в ее венах. Как будто Рин погрузилась в ледяную ванну. Она корчилась на земле, заглатывая воздух, и задрожала, когда огонь потух.

Все затихло.

Когда Рин пришла в себя, то первым увидела лицо Цзяна. Его одежда была помята. Под глазами синяки, словно он много дней не спал. Сколько она проспала? Он был с ней все это время?

Она подняла голову. Рин лежала на койке в лазарете, но не была ранена, насколько могла судить.

— Как ты себя чувствуешь? — тихо спросил Цзян.

— Помятой, но нормально. — Она медленно села и поморщилась. Рот словно набили ватой. Она закашлялась и потерла горло, нахмурившись. — Что произошло?

Цзян протянул ей стоящую у койки чашку с водой. Рин с благодарностью ее приняла. Вода смочила пересушенное горло, и это было чудесно.

— Поздравляю, — сказал Цзян. — Ты чемпион этого года.

Но тон его не был радостным.

Да и Рин не ощущала никакого подъема, как следовало бы. Она даже не могла насладиться победой над Нэчжой. Она не гордилась собой, лишь была напугана и сбита с толку.

— Что я сделала? — прошептала она.

— Столкнулась с тем, к чему не была готова, — сказал Цзян. В голосе звучали восторженные нотки. — Мне не следовало учить тебя «Пяти играм». Теперь ты станешь опасной и для себя и для окружающих.

— Нет, если вы мне поможете, — сказала она. — Если научите меня с этим справляться.

— Я думал, ты просто хочешь стать хорошим военным.

— Да.

Но теперь она хотела и овладеть этой силой.

Она понятия не имела, что случилось на ринге. Было бы глупо этого не испугаться, но все же никогда прежде она не ощущала такой силы. В то мгновение Рин чувствовала, что способна победить любого. Убить любого.

Она хотела вернуть это чувство. Хотела, чтобы Цзян ее научил.

— Я неблагодарно себя вела в тот день в саду, — сказала она, тщательно подбирая слова. Если она будет говорить слишком подобострастно, то спугнет Цзяна. Но если не извинится, Цзян решил, что она так ничему и не научилась. — Я говорила не подумав. Прошу прощения.

Рин с опаской следила за его взглядом, пытаясь уловить отстраненность, которая означала бы, что Рин его потеряла.

Выражение лица Цзяна не смягчилось, но он и не ушел.

— Нет. Это я виноват. Я не понимал, насколько ты похожа на Алтана.

При упоминании Алтана Рин вздернула голову.

— Ты ведь знаешь, что он был победителем своего года, — бесстрастно произнес Цзян. — В финале он дрался с Тоби. Это была грязная схватка, как у тебя с Нэчжой. Алтан ненавидит Тоби. В самом начале занятий Тоби высказал несколько шуточек про Спир, и Алтан так его и не простил. Но он не такой, как ты. Он не пререкался с Тоби весь год, как сварливая наседка. Алтан проглотил свой гнев и спрятал его под маской безразличия, пока наконец перед зрителями, среди которых были шесть наместников и сама императрица, выплеснул такую энергию, что остановить его сумели только Соннен, Цзюнь и я. Тоби был так сильно ранен, что Энро не отходила от него пять дней.

— Я не такая, — сказала Рин. Она ведь не покалечила Нэчжу. Или покалечила? Сложно было вспомнить, что происходило в той пелене ярости. — Я не… я не похожа на Алтана.

— Ты в точности такая же, — покачал головой Цзян. — Слишком отчаянная. Ты затаила обиду, лелеешь свой гнев и позволяешь ему выплескиваться, и тебе плевать на все, чему тебя учили. Заниматься с тобой было бы ошибкой.

У нее сжалось сердце. Рин вдруг испугалась, что сойдет с ума, она почувствовала сладкий вкус силы, но не конец ли это пути?

— Так вы поэтому отозвали приглашение для Алтана? — спросила она. — Почему вы отказались его учить?

Цзян выглядел озадаченным.

— Я не отзывал приглашение. Я настаивал на том, чтобы он находился под моим присмотром. Алтан — спирец, он предрасположен к гневу и необузданности. Только я способен ему помочь.

— Но кадеты сказали…

— Кадеты ни хрена не знают, — отрезал Цзян. — Я просил Цзиму позволить мне его тренировать. Но вмешалась императрица. Она знает ценность воина-спирца, и была в таком восторге… В конце концов государственные интересы возобладали над заботой о здоровье парня. Его отправили к Ирцзаху и используют его гнев как оружие, вместо того чтобы научить Алтана его контролировать. Ты видела его на ринге. И знаешь, каков он. — Цзян подался вперед. — Но ты… Императрица о тебе не знает. — Он бормотал это скорее себе, чем ей. — Ты в опасности, но станешь… Они не вмешаются, не в этот раз…

Рин наблюдала за его лицом, не смея надеяться.

— Так это значит…

Он поднялся.