Читать книгу "Большая книга ужасов 75 - Олег Кожин"

Варя! Я буду у тети Арины. Возможно, задержусь на всю ночь. Может быть, даже останусь на выходные. Не жди меня и ложись спать. Суп на плите, в холодильнике есть пирожные. Пожалуйста, не засиживайся допоздна. За мной не ходи ни в коем случае, это важно. Жди меня дома. Люблю тебя.

Без подписи. Хотя какая там подпись! Они жили вдвоем, и мамин почерк Варя знала так же хорошо, как свой. Записка была безобидной, бытовой, мама сотни раз писала ей что-то подобное. Инструкции, указания, иногда простые, но важные слова «люблю тебя». Так почему именно сейчас невидимые руки обхватили сердце и сдавили так, что больно дышать?!

Выплюнув сыр в мусорное ведро, Варя прошла в свою комнату. Батареи шпарили на полную мощность, и все же в воздухе ощущался холодок. Варя прижала раму руками, плотно прикрыв окно. Сквозняк пропал, унеся с собой гудящую набатом тревожность.

Да в самом деле, что такого случилось? Мама взрослая женщина, самостоятельная, знает, как не дать себя в обиду. Она-то уж точно не даст втянуть себя в какую-нибудь глупость. В конце концов, Варя была во Дворе одна несколько раз, и ничего!

Убеждая себя, Варя сходила в прихожую и вернулась с лекарством. Баллончик с глухим стуком лег на стол. Варя погасила свет, чтобы видеть, что творится на темной улице. За окном тяжело падала капель. Несмотря на декабрь, потеплело совсем по-весеннему. Тревога никуда не делась, она лишь свернулась клубком в глубине Вариных легких, где уже злорадно посвистывал зарождающийся приступ.

А утром сестрички Ярвинен начали лепить снеговиков.

Часть 3

Конечно, Варя пыталась прорваться. И силой, и хитростью — да только семилапой гадине, напоминающей снеговика лишь отдаленно, все было нипочем. Стоило распахнуть окно, как длинные острые сучья вспарывали воздух перед ее лицом, целили в глаза, заставляя Варю отступить.

С каждым часом становилось все хуже. Снежная армия сестричек Ярвинен подбиралась все ближе, расстанавливалась, подобно фигуркам в какой-то диковинной игре. Их старательно обходили редкие прохожие, и даже непробиваемый мертвый дворник резко сворачивал, лавируя между молчаливых фигур. Теперь, даже и ворвись Варя во Двор, не пройти ей больше пяти-семи шагов. Паучьи лапы схватят, скрутят, растерзают… а может даже, как знать, закатают Варю в снежный ком, пополнив свои ряды еще одним грязно-белым уродцем.

Варя ходила в аптеку, но денег на лекарство не хватило. Только лишившись мамы, Варя поняла, насколько сильно зависит от нее. Без мамы она бы уже давно умерла от голода или от болезни. Без мамы жизнь казалась беспросветной, а новая квартира — мертвой. Мертвая елка притулилась в углу, как разряженный покойник, батареи испускали мертвое, удушливое тепло, из холодильника тянуло мертвой едой.

На улице дышалось легче. Мягкий морозец прочищал мозги, заставлял густеющую кровь бежать быстрее. На улице ходили люди, каркали вороны и курлыкали голуби. Здесь монотонно тянул свою лямку обычный живой мир. И оттого что в нем теперь не было мамы, хотелось плакать. Варя уходила на детскую площадку и тихонько, чтобы никто не заметил, давала волю слезам. Она надеялась, что, вернувшись, застанет Двор чистым, но уродливые снеговики подбирались все ближе — того и гляди ввалятся в окно. Впрочем, этого Варя боялась меньше всего. Куда сильнее ее пугали редкие звонки от маминых подруг, которым приходилось врать.

Еще звонили из школы, друзья писали «ВКонтакте», одноклассница Аня запачкала ей всю стену пожеланиями скорейшего выздоровления. Иногда кто-то настойчиво стучал в дверь. Не иначе снова Екатерина Дмитриевна со своим бульоном! В такие моменты Варя ныряла головой под мамину подушку и ревела, ревела, ревела, среди аромата ее духов и шампуня всхлипывая от нехватки воздуха. Останавливалась, только когда понимала, что скоро начнет задыхаться по-настоящему.

Стоило высунуться в окно — снеговики буравили ее глазами-камешками. Они и не думали покидать свой пост. Тяжело вздохнув, Варя вновь механически одевалась и шла на улицу. Так проходил день.

Однажды утром, едва защелкнув за собой замок, Варя еще раз столкнулась с Екатериной Дмитриевной. Та возникла в дверном проеме — замурзанный фартук натянулся на пышной груди, закрученные в «дулю» волосы заколоты карандашом, на сгибе руки вместительная кастрюля, тяжеленная даже на вид. И это стало последней каплей.

— Варя, ну как там Леночка?! Я ей бульончик…

— Не надо!

От Вариного крика Екатерина Дмитриевна подпрыгнула.

— Не надо! НЕ НАДО! НЕ НАДО! — как истеричный малыш, Варя топала ногами и зажимала ладонями уши. — НЕ! НА! ДО!

Она вылетела из подъезда пушечным ядром, чудом не сбив неосторожного прохожего. За спиной раздался грохот скачущей по ступеням кастрюли, дополненный испуганной руганью. Варя мысленно позлорадствовала — а вот нечего соваться, когда не просят! — но тут же устыдилась. Екатерина Дмитриевна ведь от чистого сердца, в самом деле. Волнуется, бульон этот варит, будь он трижды неладен! Она искренне хочет помочь…

* * *

— Все хотят помочь, — раздался знакомый голос. — Только не могут.

Варя смахнула с глаз слезы, проморгалась. Прохожим, которого она чуть не сбила, оказалась баба Галя. Как всегда в окружении свиты голубей, в синем берете, похожая на отставного морпеха среди новобранцев. Стянув очки, она нервно протирала их краем шали, и Варя впервые увидела ее глаза — блеклые, почти прозрачные.

— Кто «все»? — Варя по-мальчишечьи вытерла мокрый нос тыльной стороной ладони.

— Все. — Баба Галя обвела дом узкой ладонью, сухой и желтой, как старая газета. — Екатерина, соседка твоя, вокруг тебя, как наседка, вьется…

— Достала уже… — буркнула Варя.

— А ты не дерзи, не дерзи, козочка! — строго отчитала ее баба Галя. — Кто чем может. Катерина вот смотрит, чтобы ты с голоду не умерла. Она больше не умеет ничего, зато готовит — язык проглотишь! А ты ерепенишься еще!

— Я не просила мне помогать! — запальчиво крикнула Варя. — Не надо мне помогать!

Баба Галя эту вспышку ярости пропустила мимо ушей. Лишь на секунду поджала изжеванные тонкие губы, да и продолжила как ни в чем не бывало:

— Ну-ну! Так-таки и не надо? А то, что Григорий Маркович справки из больницы вам сделал? Тебе — в школу, маме твоей — на работу. Ты думаешь, чего они не звонят? А это Григорий Маркович из второго подъезда! На должностное нарушение пошел человек, только чтобы тебя с мамой твоей прикрыть. Володька, шалопай, он над тобой живет, инторнет твой оплатил. А Ниночка из двенадцатой квартиры тебе лекарства купила, вот просила передать. Говорю ведь, кто чем может…

Высохшая рука порылась в кармане пальто, протянула знакомый голубоватый баллончик с вентолином. Варино лицо сделалось пунцовым. Она недоверчиво приняла подарок, радуясь его легкой тяжести.

— Кто это? — растерялась Варя. — Я же их даже не знаю!