Читать книгу "Небесный почтальон Федя Булкин - Александра Николаенко"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поганочка к поганочке, хоть соли, Федь, в баночке…
– Ты вот тоже, бабушка, с Федотом этим каждый раз перебарщиваешь. Мало того что стихами, а не человеческим голосом, так еще и обижаешь ради складности вдумчивого, старательного, целеустремленного человека…
– Все же думается мне, бабушка, человек молодым умирать лучше должен. Лучше должен молодым, героически! На войне, например, под танками, комсомольцем! Или, если нет войны, к сожалению, тоже можно умереть вовремя и в мирное время. Совершить какой-нибудь подвиг, спасти из огня старушку беспомощную, сам сгореть. Чтобы добрым словом вспоминали люди тебя! Молодым вспоминали, да, бабушка? Что до старости-то тянуть?
– Человек, Федь, я думаю, как копилка. Делами многими полнится. Делами и помнится. Дольше, Федь, поживешь – больше будет возможностей погеройствовать. В этот раз старушку спас из огня, а в следующий, может быть, старушка спасенная тебя воды набрать из колонки попросит… Вон и в умывальнике, посмотри, уже кончилась.
– Ладно, я сейчас тебе, бабушка, принесу.
– Погоди-ка, Федя, вернись.
– Что, бабушка?
– Спички, Федь, на полочку положи…
– Все же думаю я так, как думал. Не изменилась точка зренья моя на этот вопрос. Потому что это только надеются всю жизнь люди, что хоть на пенсии человечески поживут. А потом вот как у тебя будет, бабушка, зубы выпадут, кости ноют…
Так что твердо решил я так, бабушка, умереть молодым. Например, как Павлик Морозов, то есть Павка Корчагин, бабушка! Или Зоя Космодемьянская! Или как Пушкин Александр Сергеевич на дуэли…
– Ты сперва, сколько Пушкин, стихов напиши, а потом умирай, дуэлянт.
– Думаю, лично мне будет проще все-таки, бабушка, из огня старушку достать, чем, как Пушкин, написать столько всякого складного. Потому что я уже пытался, бабушка, остаться в веках таким образом. Не хватает упорства, видимо, на «Евгений Онегина»…
Ну а ты вот, к примеру, бабушка, каким образом собираешься в памяти остаться у человечества?
– Мне бы, Федь, из своей хоть не выжить…
– Не волнуйся, бабушка, если ты совсем из памяти выживешь, мы по надписям этим твоим на коробках с пакетами будем следующей весной сандалии мои искать.
* * *
– Вот умру я, бабушка, молодым, пионером-героем, например, утону, спасая из воды утопающих…
– Ты бы, Федь, прежде чем спасать утопающих, плавать без круга бы научился.
– Я на круге вообще-то плаваю, бабушка, не потому что без круга ко дну иду, а на всякий случай так плаваю, предусмотрительно! Потому что в любую секунду, что плаваю, готов первому встречному, если будет тонуть поблизости, его уступить!
– Федя, нет тут кроме нас никого.
– Ничего, бабушка, подождем!
– Хватит, Федя, замерз, губы синие. Вылезай!
…А вот ты свой шанс молодой умереть уже упустила, бабушка. Тебе теперь и смысла-то умирать особого нет…
* * *
– Вот и день, Федь, прошел, слава Богу…
– Чем больше пройдет их, тем меньше до школы останется, я по этому поводу, бабушка, не склонен благодарить никого с тобой за компанию…
– Я, ты знаешь, бабушка, все спросить тебя в детстве хотел, да вот забывал…
– Ну сейчас тогда спроси, Федь.
– Ты жуешь, бабушка, перед тем как проглатываешь?
– А как же, Федя, жую помаленечку…
– И я жую. И долго, как ты думаешь, разжеванная еда внутри у нас переваривается?
– От завтрака до обеда, думаю, успевает.
– Тоже я так думаю, бабушка, успевает…
Как же тогда охотник, волка вспоров, бабушку с Красной Шапочкой из него неразжеванными, да еще и непереваренными, достал? Волк же даже проглатывал их в разное время?!
…Есть еще один очень неприятный момент в этой сказке, бабушка. Ты ее мне, пожалуйста, больше никогда не рассказывай!
– Не буду, Федь. А момент какой?
– Волка жалко…
– И еще есть одна совершенно несправедливая сказка, бабушка, где зло вовсю торжествует, не нарадуется, над человеком!
– Это какая, Федь?
– Про кузнечика и лягушку, бабушка.
– Это песенка, Федь, а не сказка.
– Это правда, бабушка, а не песенка…
А вообще-то самые сказки правдоподобные про Мюнхгаузена. Там какую ни читает историю бабушка, сразу чувствуешь: так и было…
– А вот знаешь что, бабушка, знаешь что?!
– Нет, не знаю, Федя, пока…
– А вот то, что не по душе мне, бабушка, эта тетя Галина твоя Константиновна! Уж ни так, ни сяк, ни в какую…
– Это за что же, Федя, ей от тебя такая немилость?
– А она какая-то, знаешь, бабушка, как горчица к пятке прилипла. Сядет тут, на прилавочке, говорит с тобой, говорит…
Ходит к нам, наповадилась! Только время наше теряет… Как бы нам ее с тобой, бабушка, от калитки нашей отвадить?
– А ты скажи ей, Федя, в следующий раз: вы мне, тетя Галя, не нравитесь. Что вы ходите к нам, наповадились, только время наше теряете. Вы к нам с бабушкой больше не приходите…
– А можно так, бабушка?
– Можно, Федь, почему нельзя?
– А она, ты думаешь, не обидится?
– А ты сам-то как, Федя, думаешь?
– Я вот думаю, бабушка… Ладно уж. Потерплю.
Только всякому терпению человеческому приходит конец.
Я, наверно, скажу ей все-таки, бабушка. Я скажу!
– А вчера она, Федь, пирожками нас угостила…
– Эти, с творогом?! Кто же, бабушка, людей пирожками с творогом угощает?
– Вот скажи ей, Федя, чтобы в следующий раз пирожками с яблоками тебя угостила. Что тебе, Федь, с творогом не понравились…
– А можно так?
– А чего же, Федя, нельзя, язык-то кто держит?
– А не знаю, кто держит язык мой, бабушка. Ну ее. Пусть приходит.
Может, молча она догадается больше к нам не ходить?
Уж стоял-стоял вчера рядом, молчал-молчал! Достоял до вечера самого. А она говорит, говорит…
Ходит, ходит…
Уж по скрипу калитки душа опускается. Всё, идет…
Пирожков с творогом нарочно, что ли, она столько печет, ищет повод, наверное, поздороваться. Ведь не может человек не почувствовать такое мое ледяное терпение?! Ведь смотрю! Из всех сил смотрю!
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Небесный почтальон Федя Булкин - Александра Николаенко», после закрытия браузера.
