Читать книгу "Воображаемые девушки - Нова Рен Сума"

Руби ждала. Хотела, чтоб я сама это сказала.

– Я думала, она умерла. Я видела ее. Но она никогда не умирала, верно?

– Нет, она умерла, – тихо ответила Руби. – Ты видела, что видела. Но мы вернули ее, разве нет? Ты хотела, чтобы все было как прежде – а это означало вернуть Лондон. Хотя это заняло больше времени, чем я думала. Но ожидание стоило того, потому что теперь ты здесь.

– Все это время… она была там, внизу?

– Я хотела вернуть ее, прежде чем ты вернешься домой, Хло. Чтобы ты больше никогда не уехала.

– Я уехала два лета назад. Я жила у папы на протяжении двух лет!

Руби опустила голову.

– Я же говорила, я пыталась сделать это раньше. Пыталась прошлой весной.

Я не могла понять, о чем она говорит.

– Хло, ты уехала, и я была вне себя от горя. Оглянуться не успела, как наступила осень и стало холодать. А потом пришла зима – все водохранилище покрылось льдом, нельзя было ни залезть в него, ни вылезти оттуда. – Здесь сестра выразительно посмотрела на меня. – Но когда я вернулась весной, они не захотели отпустить ее.

– И как тебе удалось… – Я не знала, как это сказать. – Заставить их передумать?

– Я ждала, очень, очень терпеливо ждала. – Ее глаза заблестели. – А потом перехитрила их.

Повисло неловкое молчание. Мы ощущали силу водохранилища за нашими спинами.

– Зачем? – спросила я.

«Как?» прозвучало бы куда уместнее, но я так и не смогла заставить себя произнести это слово.

Руби прикрыла глаза тыльной стороной ладони.

– Зачем я так старалась вернуть ее? Потому что ее не стало, и ты была опечалена, – просто ответила она. – Хотя, может, «опечалена» не совсем то слово. Может, лучше описать это словом «не-все-в-порядке», хотя это не одно слово. Ты уехала, Хло. Из-за этой девчонки ты уехала! И я не могла… я не могла смириться с этим. И поэтому все исправила. Теперь Лондон снова здесь, и ты тоже.

Я переваривала ее слова. Она вернула Лондон из мира мертвых ради меня. Ради нас.

Внутри моей сестры жила какая-то необъяснимая сила. Она могла решать, кому жить и дышать. Кому остаться, а кому уйти. Она контролировала все, что происходило в этом городке. Даже те, кто говорил, что любит ее, не могли вообразить такого.

Руби тем временем продолжала говорить, объясняя свой поступок.

– Разве это так уж неправильно, Хло? Разве ты будешь винить меня за то, что я вернула все, как было, исправила то, что сделала с ней, пусть даже это немного эгоистично с моей стороны?

Что она сделала с Лондон.

Внутри меня все похолодело, стоило мне осознать, в чем Руби только что призналась. Что ей нужно было все исправить. Потому что в самом начале она сделала кое-что ужасное.

Это она заставила девушку, которую я нашла мертвой, появиться там как по волшебству. Хуже того, это из-за нее Лондон оказалась в той лодке.

Дело было не в том, что моя сестра вернула Лондон – тело Лондон оказалось той ночью в той лодке потому, что туда положила его Руби. Лондон провела все это время в Олив, потому что ее туда отправили. Моя сестра.

Она как будто принесла Лондон в жертву – но зачем?

Что еще не говорила мне Руби?

– Хлоя! – крикнула она. – Почему ты так смотришь на меня?

– Я… я просто не могу поверить в то, что ты сделала.

Она широко улыбнулась, ничего не стесняясь.

– Это пустяки. Ты даже представить не можешь, что еще я сделала.

И я не могла – представить себе этого. Ни тогда, ни потом. Я знала лишь одно: впервые в своей жизни я по-настоящему испугалась своей сестры. Тяжесть в моих ногах больше не была страхом перед Олив, или перед Лондон, или перед всем тем, что я видела в своих кошмарах в Пенсильвании… это был ужас.

Людям было позволено гулять по нашему городку только по капризу моей сестры? Она могла стереть любого в порошок, а потом раздуть эту пыль?

Если бы спросили меня об этом тогда, в тот момент, когда я стояла на ветру на ее «вдовьей площадки», я бы положила руку на сердце и поклялась, что да, она очень даже могла.

Но больше всего меня волновало, что моя сестра затеет следующим? Как далеко она готова зайти? Придется ли мне когда-нибудь остановить ее?

Из дома до нас донеслись звуки тяжелых шагов. Кто-то поднимался по лестнице – Джона. Руби наглухо закрыла окно, чтобы он не смог выйти к нам.

– Я рада, что мы обо всем поговорили, – сказала она.

Потом подошла к противоположному концу площадки, которая смотрела на подъездную дорожку и дорогу в город и где, развернувшись к нему спиной, мы могли забыть о существовании водохранилища.

– Хлоя, иди сюда, посмотри, – сказала сестра.

Наполненные гелием воздушные шарики тянулись к небу, но она крепко привязала их красные ленты к перилам, чтобы ни один не улетел, хоть они и пытались. Здесь, рядом с водой, было ветрено, причем куда больше, чем в любом другом месте города, за исключением самой вершины горы Оверлук.

Я последовала за ней и села на ее шезлонг.

– Для чего они? – спросила я, осторожно подбирая слова – после того, как она рассказала мне то, что рассказала, хотя я подозревала, что о многом Руби умолчала.

– Угадай.

– Мы собираемся устроить вечеринку?

Руби притворилась, что ее сейчас стошнит в кулак.

– Пригласить сюда людей? Людей из города? Сюда? Чтобы нам нужно было говорить с ними, кормить своей едой, а потом стирать с наших стаканов отпечатки их губ? – Она, похоже, была шокирована моим предложением.

– Значит, никакой вечеринки?

– Нет, слава богу. Но шарики вроде как все равно для них…

– А где ты их взяла?

– В магазине, где еще? Там же можно их заправить и все такое. Когда я увидела такие на лужайке у стадиона, мне в голову пришла одна идея.

Лучи солнца осветили голову Руби, и стала видна хна в ее волосах. Сестру охватило волнение. В свете дня она выглядела куда уравновешеннее, чем ночью, когда показалась мне почти дикой. Однако ее глаза лихорадочно блестели, и вряд ли от солнца.

Она снова собиралась сделать что-то невероятное – я прямо-таки ощущала это: Руби словно взобралась на опасный край высоты и собиралась прыгнуть с него с разбега.

– Смотри, – все так же показывая на шарики, сказала она.

И тут я заметила, что на шариках ее аккуратным почерком написаны сообщения. Каждая буковка была старательно выведена тонкой шариковой ручкой. Но это не были ее невинные послания типа «Руби передает привет», которые она оставляла внутри мебели Джоны, или типа «Руби была здесь», как на кирпичной стене городского кредитного союза. Нет, это были маленькие приказы: