Читать книгу "Беннетт. Охота - Беннет"

Шафин пожал голыми плечами:

– Он ничего не стал мне рассказывать. Как будто стыдился. Но я уверен, это как-то связано с охотой.

– Зачем же он послал тебя в эту школу, если там с ним случилось что-то ужасное?

– Там-то с ним ничего не случилось. Что было, то было в Лонгкроссе, а не в школе. Он получил прекрасное образование, поступил в Оксфорд, затем в Сэндхерст, потом стал править Раджастаном. Он вряд ли даже догадывался, что сын его недруга Ролло де Варленкура поступит в школу одновременно со мной. Не то чтобы они с тех пор общались. Мой отец считал СВАШ прекрасным учебным заведением, где я смогу познакомиться с нужными людьми. Наполовину он был прав.

– На какую половину?

– СВАШ – отличная школа. То есть программа тут замечательная и братья умеют преподавать, но ребята все по горло в этом.

– В чем? – переспросила Нел.

– «Охотъ, стрельбъ, рыбалкъ».

– Кто именно? – уточнила я.

– Все они. Твоя соседка по комнате, например. Как ее?

Я чуть было не сказала «Господи-боже».

– Бекка.

– Она замешана. И твоя, Нел.

– Что ты такое говоришь? – пробормотала я.

– Твоя соседка была в комнате, когда ты получила Приглашение?

Я задумалась и вспомнила:

– Да.

– Она поощряла тебя ехать?

– Да.

– Сказала, что у тебя есть шанс стать Средневековкой?

– Да, – со стыдом призналась я.

Шафин здоровой рукой прихлопнул по белой простыне:

– Вот – морковка перед носом. Их маленькая элитарная группа заправляет всей школой, и каждый только и мечтает присоединиться к ним – потому нас так легко обмануть. Даже меня, – признал он. – А на самом деле Бекка, вероятно, теперь-то и станет Средневековкой, именно потому, что помогла тебя заловить. Небось она и заговорила-то с тобой впервые за весь триместр?

Я кивнула.

– И с тобой было то же самое, Нел?

– Да.

– Вот видите? – Шафин выпрямился, заговорил энергичнее: – Так они это и проделывают. Сначала вы чувствуете себя в школе чужаками, вы должны изголодаться по общению, улыбкам, друзьям. И когда они наконец с вами заговорят, это словно солнце после зимних дней. Уж поверьте, я-то знаю. Меня несколько раз приглашали в прошлые годы. Они, похоже, не могли дождаться, пока я доберусь до шестого класса. Они меня ненавидят.

– Почему? – заинтересовалась я.

Он пожал плечами, по его лицу пробежала тень, и я впервые поняла, как ему больно. Не из-за раны в руке, хотя она конечно же тоже его мучила, но сколько же он страдал из-за неприязни Средневековцев. Тут-то мне представились долгие годы, когда его травили и подвергали остракизму в школе.

– Не знаю почему, – сказал он, и голос его неожиданно стал тонким, словно у маленького мальчика. – Может быть, я не соответствую их идее о несоответствии, если ты понимаешь, о чем я. Они просто не могут решить, что со мной делать. – Он быстро оглянулся на меня. – В тот первый вечер, за ужином, я тебе не совсем правду сказал, Грир. Мой отец действительно управляет банком в Джайпуре, но он и владеет этим банком. Мы действительно индийские принцы, у нас действительно есть в горах дворец. Мы принадлежим к аристократии, и деньги у нас «правильные» – Джадиджа не уступают Варленкурам ни древностью рода, ни богатством. И с образованием все в порядке, мой отец учился в СВАШ, потом в Оксфорде и Сэндхерсте. Я живу, как они, говорю, как они, тоже охочусь, стреляю по фазанам, рыбачу. Думаю, все дело попросту в темной коже и в смешном имени – вот что их не устраивает. Все-таки я дикарь, в самом буквальном смысле слова, со времен Империи и колонии, нет, даже еще с более древних времен. Ты же слышала, что они говорили на уроке истории, Грир. Генри до сих пор участвует в Крестовом походе, а я – неверный.

Я обдумала его слова, и кое-что в них привлекло мое внимание.

– Говоришь, они тебя и раньше приглашали?

– Да. Много раз.

– Но ты до сих пор ни разу сюда не приезжал?

– Нет.

– Так почему же в этом году?

Он посмотрел на меня очень выразительно, взглядом приказывая мне заткнуться:

– У меня были на то причины.

Я усвоила и отстала от него. К тому же я вроде бы и так догадывалась. Он поехал потому, что пригласили Нел. Он пытался ее защитить. В тот вечер, когда Шафин выдумал историю про мать-тигрицу, он сделал это, чтобы прикрыть Нел. Только он и заметил, как она исчезла во время охоты на оленя. Он на руках нес ее в гору. Мне казалось, она ему нравится. И теперь я присмотрелась к Нел, сидевшей рядом с Шафином: платье на ней вишневое, и сама она такая хорошенькая, белая, розовая, светлые волосы рассыпались по плечам. Красивая из них выйдет пара, он – такой темный, она – такая светлая. Я проглотила застрявший в горле ком. Еще с утра я думала, что у меня появился парень. К ночи я убедилась, что мой несостоявшийся возлюбленный – маньяк с наклонностью к человекоубийству. Больше всего в тот момент мне хотелось бежать, убраться из Лонгкросса как можно дальше.

– Надо убраться отсюда поскорее, – сказала я. – Давайте прямо сейчас соберем вещи и уйдем, пока они все спят.

– Куда уйдем? – спросила Нел. – Ты же помнишь, как уговаривала сегодня вызвать Шафину «скорую»?

Я оглянулась на Шафина. Я не знала, слыхал ли он об этом.

– Генри сказал, что до ближайшей больницы полтора часа ехать, – напомнила Нел. – Вероятно, там ближайший город и ближайший полицейский участок тоже там.

– И даже если мы доберемся до деревни, – добавил Шафин, – там, вероятно, полным-полно арендаторов, всей душой преданных Генри.

Они были правы. Смотрели когда-нибудь «Плетеный человек»[33]? Вот уж чего точно не хотелось бы, так это попасть в глухую деревушку Озерного края, где сначала на нас попытаются напустить чары, а еще и костер разведут и сожгут наши соломенные чучела во славу Генри де Варленкура.

– Так что же делать? – спросила я.

– Нам нужны доказательства, – угрюмо повторил Шафин. – И пока я их не получу, никуда отсюда не двинусь. Пора положить этому конец.

– Какие могут быть доказательства?

– Например, записанные черным по белому.

Белая бумага, черные чернила, отсвечивающие в огне камина. Буквы, сложившиеся в имя Шафина.

– Охотничий журнал! – воскликнула я.

– Да.