Читать книгу "Неизвестные страницы истории российского флота - Влад Виленов"

А.В. Бирюк пишет: «Прохнов не стал над всем этим долго раздумывать, а взял да и послал через Матвеева в Берлин зашифрованную радиограмму. Этой самой радиограммой он поставил свое руководство в такой тупик, что те не сразу смогли сообразить, В ЧЕМ ДЕЛО, и решить, как быть. Наконец в Берлине выдвинули версию о том, что русские вместе с англичанами затеяли какую-то рискованную игру, правил которой разгадать пока нет никакой возможности. Во избежание провала своего лучшего агента они предписали Прохнову как можно скорее покинуть Николаев, для чего прислали за ним подводную лодку. Разбираться с англичанами они предоставили самому Верману. Если организация раскрыта, то линкоры на верфи все равно уже не уничтожить, рассуждали немцы, а если нет, то англичане сами добьются того, что задумали, в любом случае рисковать в такой ситуации было бы неразумно.

Тем временем наступило 25 июня. Первый из русских дредноутов — „Императрица Мария“ — вышел в море и произвел учебные стрельбы… Теперь стало ясно, что дни „Гебена“ на Черном море сочтены. Англичане тоже понимали, что ничего хорошего это не принесет также и им. Вытесненный из Черного моря, вражеский линкор мог запросто начать хозяйничать в море Средиземном и приняться за английское судоходство в этом районе, что, впрочем, впоследствии и произошло — в результате своей вылазки из Дарданелл „Гебен“ вступил в бой с двумя мощными британскими морскими мониторами и точным огнем своих орудий отправил их на дно Эгейского моря… Так что как немцы, так и англичане были очень и очень озабочены. „Императрица-волчица“, как назвали ее турки, быстро навела на море порядок… Немцам нужно было немедленно что-то предпринимать, но в дальнейших событиях Прохнов участия уже не принимал. На страницах своего дневника он выдвигал кое-какие предположения относительно авторства взрыва на „Императрице Марии“ на Севастопольском рейде 7 октября 1916 года, но они были настолько предвзяты и неопределенны, что заинтересовать серьезного исследователя могли с большим трудом, тем более что многие подробности явно были взяты из материалов „дела Вермана“ образца 1932 года… По версии Прохнова, взрыв на „Императрице Марии“ был совершен исключительно по английскому заказу, по английскому плану и с помощью английских денег…»

Далее А.В. Бирюк, ссылаясь на английского исследователя Меррита, выходит и на уже чисто английский след в истории с «Императрицей Марией». Он пишет: «Описывая свое заключение в Англии после провала операции по уничтожению „Сан-Паулу“, Прохнов упоминает имя некоего Джона Хавилланда — подполковника британской разведки, который в свое время пытался склонить Прохнова к сотрудничеству. До 1917 гола Хавилланд являлся сотрудником британской военной миссии в Петрограде, но не это было самым интересным. Самое интересное заключалось в том, что начинал этот офицер войну, по словам немца, в чине… лейтенанта. От лейтенанта до подполковника путь, сами понимаете, очень долог и труден, однако в разведке любые пути имеют шансы довольно значительно сокращаться. Ведь не секрет, что военные миссии любого государства в любое время, тем более военное, более чем наполовину состоят из кадровых разведчиков, причем не абы каких, а самых что ни на есть способных. От Прохнова не укрылся факт такого головокружительного продвижения Хавилланда по службе, и он не преминул подчеркнуть его в своих записках. Немец рассказывал, что Хавилланд получил два звания, одно за другим, сразу же после того, как покинул в Россию. Его перевели в Лондон, в отдел контрразведки, где он и застал конец войны. В 1920-м Хавилланд вдруг уволился из флота, невзирая на возможность продолжения своей карьеры в Генеральном штабе, и переехал в Канаду, где и погиб при не выясненных до конца обстоятельствах в 1929-м. К тому времени Меррит не располагал абсолютно никакими данными, которые позволили бы ему вплотную подступиться к разгадке тайны „Императрицы Марии“. Немецкие архивы не содержали в себе никаких намеков на причастность кайзеровской разведки к гибели линкора. Если взрыв в Севастополе — дело рук немцев, то такие документы или хотя бы намек на их существование должны были бы быть наверняка. В Берлине писатель отыскал подлинники наградных документов Вермана, но в сопровождающих их бумагах об „Императрице Марии“ — ни слова. Да, до 1915 года Верман проделал огромную работу в пользу германской разведки, он передал своим хозяевам в Берлине целую кучу ценных сведений о строящихся в Николаеве кораблях, за что и награжден был Железным крестом 2-й степени. Железный крест 1-й степени достался ему за те же заслуги, только уже не от кайзера, который в 1926 году остался только в воспоминаниях, а от правительства послевоенной Веймарской республики и, по существу, являлся как бы авансом за начатую уже при Советах разведывательную работу. Встретил англичанин в архивах и рассказы о Прохнове, правда, сведения эти во многом отличались от изложенной в дневнике самого диверсанта истории. Так, Меррит нигде не нашел упоминания про его радиограмму в свой штаб о вмешательстве в ход операции по уничтожению русских линкоров англичан. Неужели это был только плод его воображения? Или за этим скрывалось нечто большее? Да, Прохнова отозвали из России в июне 1915 года, но вовсе не из опасения провалить организацию, а из-за нецелесообразности дальнейшего использования такого шпиона в качестве руководителя, так как выяснилось, что уничтожить линкоры на заводе нет никакой возможности, а с разведработой успешно мог справиться сам Матвеев со своими помощника-ми-инженерами. Прохнова просто решили применить в другой стране и направили в Америку, где он должен был заняться организацией диверсионных групп в связи с ожидавшимся вступлением этой страны в европейскую войну. Короче, в германских документах той поры англичанин не нашел и намека на вмешательство англичан в баланс сил на Черном морс. Но отработать след подполковника Хавилланда он был просто обязан. Тем более что и умер тот, если верить Прохнову, как-то не по-человечески… Для начала Меррит навел справки в Королевском архиве в Торонто. Он отыскал информацию, касающуюся некоторых моментов жизни Джона Хавилланда, и получил наконец возможность детально ознакомиться с обстоятельствами его смерти. И эти обстоятельства на самом деле показались ему интересными. Итак, как и утверждал Прохнов, Хавилланд встретил Первую мировую в чине лейтенанта морской разведки, но Мерриту в глаза бросился срок, в течение которого тот носил лейтенантские погоны до войны. За 10 лет любой лейтенант имеет немалый шанс дослужиться до капитана, но наш герой, по-видимому, в ту пору не блистал способностями, хотя сразу же после объявления мобилизации очутился не где-нибудь, а в России в качестве военного советника! Чем он там занимался НА САМОМ ДЕЛЕ — этого документы тоже не сообщают, однако не прошло и трех лет, как он снова в Англии, но уже в чине подполковника. Ясное дело, что британцы тоже так просто не раскидываются званиями, и потому можно смело предположить, что во время своего пребывания в России Хавилланд „вытворил“ нечто такое, что простыми орденами и медалями отмечать было бы нецелесообразно да и опасно. Совпадение это или нет, но отъезд Хавилланда из России состоялся ровно через неделю после трагедии в Севастополе. После своего возвращения в Англию разведчик быстро переквалифицировался в контрразведчика и в начале 1918 года умудрился раскрыть германскую шпионско-диверсионную сеть, охватившую авиационные заводы фирмы „British & Colonial Airplane“ в Филтонс и Брислингтоне. В 1920 году этот „вундеркинд“ получил очередное (на этот раз) звание полковника, но внезапно бросил свою блестящую карьеру и отбыл в Канаду, где его семья владела несколькими земельными участками в горах недалеко от Эдмонтона. Причины такой поспешности были до неприличия банальны: на одном из участков нашли золото. Впрочем, это золото не принесло полковнику Хавилланду особого дохода, так как через несколько лет выяснилось, что его очень мало. Зато на этом же участке скоро обнаружилось богатство несколько иного рода — нефть. Хавилланд организовал компанию по добыче „черного золота“, и скоро стал одним из самых богатых людей в Эдмонтоне. В 1929 году ему стукнуло 52 года, но тут с англичанином приключилась неприятная история — во время одной из своих экспедиций по окрестным горам он был убит неизвестными злоумышленниками. Меррит пролистал выписки из дел почти 70-летней давности и понял, что в свете выдвинутой Прохновым гипотезы это убийство и на самом деле несколько необычно.