Читать книгу "Русь Домосковская. История Российская во всей ее полноте - Василий Татищев"

203. Василиев град именован во имя Владимирово: сие, может, дало некоторым повод говорить, что Владимир в оном крещен, о чем выше, н. 186; ныне сей именуем Васильков, местечко убогое.

204. Верховьи воины разумеет смоленские и полоцкие; ибо сарматское имя кривичи то же значит, что верьховье рек, н. 21, как и после на многих местах смоленчан и полочан верховьими именует.

205. Киселем избавление было града, подобно сказанию Геродотову, кн. I, гл. 5, о Фрасибуле, избавившем Милет притворным довольством от осады Галиата лидийского; но как оное, так и сие, несколько баснословно.

206. Весьма хвалы достойное любопытство Владимирово о знании состояния других таких далеких государств, по которому можно верить, что он своего государства и соседственных, как например болгар и прочих нужнейших к знанию, достаточные описания имел, только до нас ничего не дошло. В таковом любопытстве не довольно было одно его желание и повеление, но нужно искусство и способность описывателя, чтоб знал, о чем и от кого надлежит уведомляться, что нужно для любопытства или пользы отечества, например, ландкарту сочинить. Строения великолепные и богатства столь далеких областей по сути вещи только для любопытства. Законы, порядки, управление, награждения за добродетели, наказания за злодеяния, военные поступки, хитрости в ремеслах, нравы, смысл народа к приобретению пользы, а отвращению вреда, довольство вещей, каковые от них можем свободно достать, или что можем с прибылью к ним отвозить – сии по сути нужнейшие к известию в таковых ездоописателях. Древнейшего и за образец всех прочих можем счесть Геродота, из новых Тевено и Тавернье; но думаю, что Адам Олеарий едва не превосходит ли. Соседних же государств в описании как большая есть нужда, так и описание оное большого прилежания требует, и обстоятельные оных земель ландкарты уже не для любопытства, но и для действительной пользы нужны.

207. Ликосфен в Календаре историческом в 1005 году сказывает, кроме того, голод и мор; но что он затмений не упоминал, то, может, оные в других местах были невидимы или у историков пропущены, что нередко случается.

208. Сии болгары довольно видно, сколько о ремеслах и купечестве прилежали, что в Индию чрез Персию, чрез Россию на север во Швецию и Данию, чрез Черное море до Египта для торга ездить не ленились, о чем выше, н. 173 и гл. 25, а при том Владимира благорассудное учреждение, что им, как иноземцам, не позволил со шляхетством и крестьянами торговать, но единственно с купцами во градах.

209. О кончине царевны Анны в Никоновском, и Ростовском, и Оренбургском указано, а в прочих не находится.

210. О летах и рождении Владимира точно нигде не показано, а поскольку в 970 году сказывает, что родился в селе Будятине близ Плескова, где Ольга и мать Владимирова Малуша были в 947 году, когда и Плесков построен, н. 126, 141, потому Владимир жил 67 лет.

211. Сие обстоятельство, крещение угров, или венгров, видится, с их историями согласно: 1) что они первое учение приняли от восточной церкви, как выше, н. 69, о послании к ним епископа Мефодия сказано; 2) по летописцам венгерским крещение или римское исповедание приняли они в 989 году, спустя после Владимирова крещения год, а именно при короле Гейсе, но не утвердилось, и только в 1000 лет сын его Стефан утвердил. И потому весьма вероятно, что Владимир к ним об учреждении греческого исповедания посылал.

7. Князь Великий Святополк I, сын Ярополка I

После смерти и погребения Владимира Святополк обладал Киевом, но ведая, что Борису много доброжелательных было, стал оных приманивать к себе многими дарами и обещаниями. Киевляне же, ведая, что Бориса отец после себя наследником престола определил, Киев со всею принадлежащею к нему областию и дом свой со всеми бывшими вельможами ему завещал, более же кротость и разум Бориса все любили, а к тому дети и братья их все были с Борисом в войске, желали его иметь на престоле; а от Святополка хотя дары брали и ему в очи льстили, но сердце их не было с ним. Из-за того, как только Владимир умер, послали к Борису с известием, чтоб немедля с войском шел к Киеву.

Совет киевлян Борису . Бориса неосторожность . Оплошность или робость Бориса . Георгий верный раб . Умер Борис ростовский . Замысел на Глеба . Смядынь. Умер Глеб муромский . Умер Святослав древлянский . Варяги побиты . Новгородцам возмездие . Война между братьями . Борис, искав печенегов и не найдя, так как за Дон ушли, возвращался, и, получив весть о смерти отцовой, весьма опечалился и большую часть войск распустил. Как он пришел на Ольту, тогда снова киевляне прислали его просить, чтоб шел немедля к Киеву, и войско не распускал, и сколько можно распущенных собрал, объявляя ему, что Святополк, преступив завет отцов, Киевом хочет владеть. Борис, не приняв совета верных отцу его и ему, отказался и сказал: «Не случится мне поднять руку на старшего брата моего, ибо хотя отец мой умер, то сей будет мне в отца место». Что услышав, войско его и остальные многие разошлись, и остался на месте том только со служители своими. Святополк же исполнился беззакония, Каинов замысел приняв, послал с лестию к Борису, говоря: «Я с тобою хочу любовь иметь и не только то, что тебе отец определил, но еще к тому придам». Ища сим его в безопасность привести, пока не изыщет способа, как бы его погубить, ибо ведал он, что киевляне Бориса любят. И ночью тайно выехав из Киева в Вышгород, призвав Путешу посадника и вышгородских бояр, спрашивал их: «Доброжелательны ли вы мне всем сердцем?». И отвечал Путеша и вышгородцы: «Хотим за тебя главы свои сложить». Он же сказал им: «Убейте Бориса, чтоб никто не сведал». Они же немедля обещались ему исполнить повеленное. И вскоре, выбрав, послали людей на то способных, которые пришли ночью на Ольту (212) и подступили к шатру Борисову, так как он стражи не имел, и, слышав блаженного Бориса, поющего заутреню, утаились. Тогда некии от рабов Борисовых, придя, сказали ему, что пришли от Святополка, хотят тебя погубить. Он же, встав, не вооружившись, как то потребно было, начал петь псалом: «Господи! как умножились враги мои! Многие восстают на меня». И, помолившись, снова лег на постель свою. Тогда напали на него убийцы, как звери жестокие, обступив шатер кругом. Слуга же Борисов, родом угрин, а именем Георгий, которого он весьма любил и гривну золотую на него возложил, встал перед ним и, видя нападших на князя, пал сам на Бориса, не желая дать убить его. Убийцы же закололи Георгия и многих служителей Борисовых побили. Георгию же, так как не смогли убийцы скоро гривну с шеи снять, отсекли голову его и так вот сняли гривну, а голову отбросили прочь, из-за того не могли сыскать тела его. Бориса же, проколов беззаконные и замотав в шатер, на телеге привезли в Вышгород, и он еще жив был. Уведал же окаянный Святополк о том, послал двух варягов, велел прикончить его, которые, придя и видя его живым, один из них, вынув меч, заколол под сердце. И так вот скончался блаженный Борис, венец принял месяца июля 24 дня. Тело же его положили тайно у церкви святого Василия. Окаянные же убийцы, Путешины сообщники, придя ко Святополку, как великой хвалы достойному, победу над неприятелями получив, исполненным злодейством его поздравляли и свою храбрость прославляли (213), за что получили от Святополка дары многие. Имена же сим законопреступникам: Путеша, Талец, Елович и Ляшко. Святополк хотя обрадовался убийству Бориса, но немало опасности и беспокойства в мыслях его осталось, чтоб Глеб, как единоутробный брат Борисов, не пришел на него с войском, которому могут другие братья помогать, и начал мыслить, как бы убить Глеба. Приняв помысел Каинов, послал немедленно с вестию к нему, говоря: «Насколько можешь, скорее приезжай сюда, отец наш весьма болен и хочет тебя видеть». Глеб же, не ведая о смерти отцовой, взяв несколько человек, поехал в скорости, но при береге Волги споткнулся конь и ногу ему повредил. Он же, презрев болезнь, ехал скоро к Смоленску и, не медля тут, поплыл по Днепру от Смоленска, и стал над Смядынем в насаде (судне). Тогда Ярослав получил в Новгороде от Переславы, сестры его, известие о смерти отца и убиении Бориса, послал ко Глебу с известием, чтоб не ходил к Киеву, объявив ему о смерти отца и убиении Бориса от Святополка. Сие слышав, Глеб возопил великим гласом со слезами, плача по отце, а кроме того и по брату. И хотя его служители прилежно уговаривали возвратиться и в страх себя не отдавать, и если хочет мстить смерть брата своего, то б, согласись с братьями, собрав войска, пошел на Святополка. Но он в такой тяжкой горести и печали был, что не мог того терпеть и сказал: «Будет со мною воля Божия, что хочет, то и учинит. Но я лучше желаю с отцом и братом умереть, нежели жить в тяжкой печали и беспокойстве, ибо не может дух мой снести, ни тело терпеть таковые тяжкие болезни» (214). Святополк же, уведав, что Глеб плывет в насаде по Днепру, послал навстречу ему убить его. Окаянные же посланные встретили Глеба на Смядыни, внезапно обступили насад Глебов, и, обнажив оружие, нападали. Служители же Глебовы пришли в страх, едва не все разбежались. А посланный Святополков Горасер повелел зарезать Глеба. Повар же Глебов, бывший при нем, именем Торчин, вынув нож, зарезал Глеба сентября в 5 день. И повергли тело его на пустом месте, и сами возвратились ко Святополку. Придя, возвестили ему, что повеленное исполнили. Он же, слышав сие, более вознесся сердцем, не ведая о словах Давида: «Что хвалишься во злобе сильной, беззаконие весь день умысливая». Глеба же убиенного и поверженного на бреге Днепра между двумя колодами после долгого времени нашли, принесли в Вышгород и положили возле брата его Бориса в церкви святого Василия (215). Святополк, видя двух братьев убитых, не доволен тем был, но положил намерение и других всех изгубить; послал тотчас на Святослава древлянского и велел его убить, поскольку оный имел удел свой ближе всех к Киеву. Святослав же, уведав, бежал к венграм, но посланные, догнав его в горах Венгерских, убили (216). Святополк же окаянный, убив трех братьев, утвердился на престоле в Киеве, искал способа для погубления других, которые ему были небезопасны. И для того киевлян и других княжеств вельмож одаривал нескудно шкурами и кунами (т. е. кожами зверей и деньгами) и раздал множество имения. Ярослав, будучи в Новгороде, прежде нежели сведал о смерти отцовой, привел варяг, о чем прежде сказано (217). И оные многое насилие и обиды новгородцам делали. Новгородцы же, собравшись, многих варяг во дворе Порамонове побили, за что разгневавшись, Ярослав выехал из града на Ракому (218) в дом загородный с войском и, утаив гнев свой на новгородцев, послал от себя к новгородцам сказать: «Хотя мне сих побитых весьма жаль и, гневаясь, их уже не поднять, и мстить никоей пользы не учиню, ныне же есть мне нужда нечто о полезном с вами помыслить; того ради требую вас ко мне на совет». Потому вскоре пришли к нему знатных новгородцев до 1000, между оными и те, которые наиболее в побитии варяг виновны были. Он же, таким образом их обманув, неожиданно велел нападши варягам всех побить. И едва кто от тех спасся. И в ту же самую ночь получил он от сестры известие, что отец умер, а Святополк убил