Читать книгу "Люди Средневековья - Эйлин Пауэр"

А как же маленькая Катерина Рич? Ее имя часто встречается в письмах Томаса Бетсона. Один раз он даже рассердился на нее, поскольку она не любила писать. «Я сердит на Катерину, — пишет он ее матери, — поскольку она мне не пишет. Я писал ей несколько раз, но не получил ответа и очень рассержен этим; если ей трудно самой написать мне, пусть наймет себе секретаря, а если не сделает этого, то я тоже не буду отвечать на ее письма». Но дело было в другом — хотя она и росла, но недостаточно быстро, по мнению любящего ее Томаса. В воскресенье на Троицу 1478 года он пишет даме Элизабет: «Я часто вспоминаю о ней, Бог тому свидетель. Однажды мне приснилось, что ей миновало уже тридцать зим, и, когда я проснулся, мне захотелось, чтобы ей было уже двадцать, и мне больше понравилась моя мечта, чем мой сон, и я горячо молю Всемогущего Иисуса, чтобы она поскорее осуществилась, если будет на то его воля», а отчиму девочки он месяцем позже написал такие слова: «Прошу вас помнить о моей кузине Катерине. Я рад, что у нее все хорошо, и Бог знает об этом, и вы тоже; если бы я нашел ее дома, я был бы рад еще больше, но я благодарен Господу за все. Мне очень больно, я должен страдать, как порой страдал и раньше, и я буду страдать во имя Бога и во имя нее». Впрочем, теперь Катерине исполнилось уже пятнадцать лет, и она могла выйти за него замуж, и из следующего письма, написанного через неделю даме Элизабет, мы узнаем, что Томас Бетсон начал приводить в порядок свой дом и завел переговоры о ее приданом, с помощью которого дама Элизабет, по-видимому, надеялась обеспечить будущее своей дочери.

«Мадам, как я понял из вашего письма, это произойдет в самом конце августа, а ваша светлость собирается приехать сюда, в Лондон; и если это действительно так, то я буду очень огорчен, ибо мне нужно очень многое сделать, а я совсем не разбираюсь в этих делах (вероятно, в подготовке приданого. — Авт.)… Я должен просить вашу светлость дать мне [совет] о том, какие вещи должны принадлежать моей кузине Катерине и что я должен сделать для того, чтобы она их получила. У нее должны быть пояса, не менее трех, но я не знаю, кому заказать их, а также многие другие вещи, которые она должна иметь, вы хорошо знаете, что это за вещи, а я нет; но, клянусь богом, я хотел бы, чтобы они были изготовлены, сколько бы мне это ни стоило… Что же касается того, чтобы прислать сюда мою кузину Катерину, ваша светлость может поступать так, как ей заблагорассудится. Я надеюсь, она знает столько же, сколько и вы, и сможет сделать много хорошего, чтобы помочь мне во многих вещах, когда приедет… Вы также пишете мне, мадам, о том, как великодушно мой господин обращается с моей кузиной Катериной и еtс., поистине я очень рад этому и молю Бога сердечно отблагодарить его за это, ибо он всегда любил ее, и я прошу Бога, чтобы он продолжал ее любить, а Катерина всегда была достойна его любви, благодаря своему хорошему поведению и женскому расположению, ведь она всегда может поступать правильно, если захочет, и говорят, что все ее очень хвалят».

Нотка гордости в последних строках его письма столь же трогательна, как и нетерпение озабоченного мужчины, которому нужно выбрать пояса для невесты. Но еще более милое письмо он написал в тот же самый день сэру Вильяму Стонору. Он немного не в себе от радости и благодарности, огорчен, что дела не позволяют ему прибыть в Стонор, и передает всей семье пожелания здоровья. «Я живу, как загнанная лошадь, — пишет он. — Если я что-то начал, то не могу бросить, но снова наш благословенный Господь поторопит вас и поможет вам». О Катерине он пишет вот что: «Я понял из письма вашей милости, как моя кузина Катерина относится к вам, к миледи вашей жене и всем другим еtс.; и воистину мне радостно и приятно услышать это, и я молю нашего благословенного Господа, чтобы он сохранил ее добродетель и добрую жизнь к своей радости и отправил вашу светлость в рай после вашей кончины, ибо ваше доброе отношение к ней делает эту награду заслуженной. И если я увижу, что ее нрав не будет таким — добродетельным и добрым, то вспомню, что она еще так юна, и прощу ей… Сэр, ваша милость, запомните хорошо, что вы написали о моей кузине Катерине; когда я буду говорить с ней, то передам ей все слово в слово, если обнаружу, что она не соответствует вашему описанию. Наш викарий здесь, да поможет мне Бог, через десять недель или даже раньше объявит о нашем браке, и к тому времени я буду готов по всем пунктам, милостью Божьей, и надеюсь, что и она тоже, клянусь, что вы можете верить мне».

Это письмо было написано 28 июня 1478 года, а в августе или в сентябре Томас, вероятно, женился на своей маленькой Катерине, ибо дама Элизабет в письме своему мужу от 5 октября замечает: «Мой сын Бетсон и его жена кланяются вам». Бедное дитя вскоре узнало тяготы семейной жизни, ибо через год Томас Бетсон заболел опасной болезнью, и она ухаживала за ним и занималась всеми его делами, словно была не девушкой шестнадцати лет, а опытной матроной. Более того, в ту пору она уже, должно быть, ждала своего первого сына. Вильям Стонор относился к болезни своего партнера с некоторой иронией. Он разрывался между беспокойством за жизнь друга и еще большей тревогой, что Бетсон умрет, не уладив дела между ними. Мы узнали о болезни Бетсона и заботах Катерины из письма одного из агентов Стонора, посланного господину: «Сэр, согласно распоряжению вашей светлости, мы были в Степни к девяти часам; в это время, приехав туда, мы увидели нужного нам джентльмена, который приветствовал нас с радостью, непривычной для больного человека, ибо его поведение говорило о том, что он не жилец на этом свете, и мистрис Бевис и другие дамы и его дядя придерживаются того же мнения. И мы пожелали ему доброго здоровья и постарались успокоить его, как только могли, от вашего имени и от имени миледи, а потом вышли из его комнаты в холл, а он впал в беспамятство и стал сильно метаться. И в одиннадцать часов я вызвал его дядю, сидевшего у его постели, в общую комнату и спросил у него и у госпожи его жены отчета о том, сколько денег у него в наличии и что они делали в прошлом году и половину нынешнего. Что касается денег, он признал, что их было 1160 фунтов, а узнав, что вы обвинили его в том, что он задолжал вам и всем своим поставщикам, он сказал, что деньги будут выплачены. Что же касается затрат, то он ответит за них перед Богом или дьяволом, а книгу, в которой записано, что он приобрел у вас, никому не покажет, как не покажет и книгу, где он записывал то, что продавал вам, и обе эти книги будут его судьями. Они хранятся у госпожи его жены под замком, вместе с другими счетами и соответствующими документами, касающимися различных выплат, сделанных различными купцами, как заявил вышеназванный лорд… Что касается столового серебра, то моя госпожа Джейн (вероятно, Джейн Рич, младшая сестра Катерины. — Авт.) и я потребовали отнести его наверх и установить в безопасном месте, на случай, если оно потребуется».

Он посылает сэру Вильяму гонца за сведениями о двух суммах, 80 фунтов каждая, которые Бетсон задолжал его господину и госпоже, и добавляет: «Надеюсь, что с помощью Иисуса он доживет до возвращения посланца, но сколько ему осталось жить, врач не знает. Душеприказчиками были назначены три человека: моя госпожа его жена, Хэмпфри Старки, лондонский регистратор, и Роберт Тейт, купец из Кале; тем не менее я посоветовал ему, когда мы были втроем — он, я и госпожа Джейн, — переписать завещание и сделать свою жену единственной душеприказчицей. Послушает ли он моего совета, я сказать не могу, но я буду делать все, что в моих силах, милостью Божьей».