Читать книгу "Киммерийцы и скифы. От появления на исторической сцене до конца IV века до н. э. - Михаил Артамонов"

Левкон, как показывает его титул, становится, кроме архонта греческих городов, царем синдов и меотских племен — торетов, дандариев и псессов. Как произошло подчинение этих племен Левкону, неизвестно. Едвали оно было добровольным, хотя, с другой стороны, могла сказаться и экономическая заинтересованность меотских племен в тесной связи с боспорскими городами. При Левконе хлебная торговля Боспора с Афинами достигла невиданных размеров: Афины получали из Боспора половину необходимого им количества хлеба — 400000 медимнов. Владения греческих городов Боспора такого количества хлеба дать не могли, он шел главным образом от меотов Прикубанья. В этих условиях меоты могли пойти на закрепление своих экономических связей с греческими городами путем подчинения их правителю как своему верховному царю, тем более что соответствующие претензии последнего подкреплялись находившейся в его распоряжении военной силой. Левкон вел войны не только с Нимфеем, Феодосией и Гераклеей, но и с Родосом и располагал сильной армией, в составе которой находились, кроме скифов и унаследованных им от отца греческих и фракийских наемников, привлеченные им самим аркадяне.

Судя по титулатуре боспорских царей, меотские племена то отпадали, то вновь присоединялись к их царству, из чего следует, что это царство в части своего туземного состава не было стабильным, что входившие в него туземные племена, сохранившие внутреннюю автономию, скорее добровольно, чем по принуждению оставались в его границах. Для отношений между ними и боспорскими царями особенно показательны события, происшедшие в самом конце IV века до н.э. во время междоусобной войны сыновей Перисада I, женатого, как упомянуто, на дочери царя синдов Горгиппа, носившей фракийское имя Комосария. Власть после Перисада получил его старший сын Сатир II (309 годдо н.э.), но против него немедленно выступил его брат Евмел, привлекший на свою сторону соседних варваров. Процарствовав всего девять месяцев, Сатир II был ранен и умер. Ему наследовал следующий брат Притан, но и он был побежден и убит Евмелом, умертвившим, кроме того, всех детей своих братьев, за исключением сына Сатира II Перисада, бежавшего к скифскому царю Агару. Победу Евмелу обеспечил его союзник Арифарн, явившийся на помощь с 20 тысячами конницы и 22 тысячами пехоты.

В сохранившемся рукописном тексте изложенного повествования Диодора (Библиотека, XX, 22–25) Арифарн назван царем фракийцев, что можно отнести за счет описки. Считается, что это был царь одного из соседних меотских племен, как полагают, близких по написанию — фатеев. Правда, имя этого царя иранское, ввиду чего некоторые считают, что он правил обитавшим поблизости от меотов сарматским племенем сираков. Едва ли, однако, последнее соответствует действительности, царские имена легко переходят от одного народа к другому, независимо от их этнической принадлежности, тогда как для вооруженного выступления сираков на помощь Евмелу требовались серьезные причины, каковые трудно усмотреть в отношениях их с боспорской династией. Вероятно, Евмел теснее других сыновей Перисада был связан с меотами, может быть, даже потому, что был сыном дочери царя синдов Горгиппа Комосарии, тогда как его братья происходили от другой матери или даже других матерей не синдского происхождения. Он был, по-видимому, обойден в престолонаследии, что и вызвало сочувствие к нему со стороны родственных по матери меотов, а в особенности по какой-то причине особенно близких к нему фатеев.

Не исключено, что наименование союзников Евмела в тексте Диодора фракийцами явилось не случайной опиской. Фракийцами, как выше указывалось, могли считаться синды по их происхождению от киммерийцев. В таком случае Арифарн мог быть царем не фатеев, а синдов, и если он к тому же был сыном Горгиппа, то мог выступать на стороне Евмела как своего племянника. По надписям с титулами боспорских царей известно, что уже Левкон I, брат синдского царя Горгиппа, именовался царем синдов и ряда меотских племен, царем же синдов выступает и его сын Перисад, из чего следует, что синды после Горгиппа, а может быть, и начиная с него, находились в подчинении у Боспора, что не исключает принадлежности их правителей к одной династии с архонтами Боспора. Впрочем, отношение к этой династии Арифарна неизвестно, и он выше назван сыном Горгиппа предположительно.

По рассказу Диодора Сицилийского, войско Сатира II, состоявшее из наемных греков и фракийцев, а в большей части из союзных скифов, вначале имело успех и вынудило Евмела и Арифарна укрыться в хорошо защищенном природой и искусственными укреплениями «царском замке» на реке Фар, как называлась Кубань или один из ее притоков, что, кстати говоря, определяет и местоположение фатеев на этой реке. Во время штурма замка Сатир был ранен и умер, войско его отступило в город Гаргаза, расположенный, вероятно, на той же реке, но принадлежавший, кажется, Боспору. Точное местоположение «замка» и города неизвестно, но судя по быстротечности событий, они находились недалеко от Боспора, вероятно, в стране синдов в низовьях Кубани. После смерти Сатира Евмел, как уже сказано, быстро расправился со ставшим на место умершего Пританом и завладел Боспорским царством.

История Евмела для нас важна потому, что она показывает, насколько велика была самостоятельность меотских племен, входивших в состав Боспорского царства, и как условна была власть над ними боспорского царя. Греческие города и в первую очередь Пантикапей враждебно встретили торжество Евмела, и, чтобы примирить их со своей властью, ему пришлось не только подтвердить старые, но и обещать ряд новых привилегий.

Пантикапей в IV веке был, несомненно, самым крупным и главным из боспорских городов. В нем находилась резиденция царя, он был средоточием ремесла и торговли. Несмотря на многолетние раскопки, нам мало известен его облик. Как и Ольвия, он был тесно застроен по террасированным склонам горы Митридата одно- и двухэтажными домами с маленькими внутренними двориками, глухими стенами, отгороженными от узких улиц. В нем был акрополь, в котором находилась резиденция царя и его приближенных, были храмы, рынки и даже театр — словом, это был обычный провинциальный греческий город. Но в нем жили не только греки, но и выходцы из туземной среды, в том числе представители туземной аристократии, окружавшей царя и игравшей важную роль в государственном управлении. Насколько эта туземная по происхождению аристократия была эллинизирована, можно судить по находящимся возле города погребениям ее представителей.

Кладбище боспорской туземной аристократии расположено в окрестностях Керчи вдоль хребта Юз-Оба и состоит из ряда курганов, внутри которых находятся каменные склепы, перекрытые ступенчатым ложным сводом, сходные с фракийскими сооружениями этого рода. Впрочем, фракийское происхождение склеповой архитектуры подвергается сомнению. В.Д. Блаватский думает, что она восходит к могилам с деревянными камерами, в свою очередь воспроизводившими жилые постройки с перекрытием из деревянных балок, положенных уступами ряд за рядом и образующих таким образом своего рода свод. Такие постройки до недавнего времени существовали в живом быту в Закавказье. Тесно связываются они и с распространенными у синдов каменными или сырцовыми склепами с деревянным перекрытием.

Сохранившееся погребение в кургане Куль-Оба дает представление о содержании и богатстве этих склепов, в которых наряду с греческими имеются элементы варварского характера. В нем покойника сопровождали жена или наложница и слуга. У главного из погребенных — мужчины — был найден полный комплект вооружения из предметов греческих и скифских типов. Имевшиеся украшения по количеству и ценности соперничали с убором сопровождающей его женщины. Из вещей особое внимание привлекают большие височные дисковидные подвески с изображением головы Афины в шлеме, представляющие собой уникальное воспроизведение не сохранившегося творения Фидия, находившегося в Парфеноне в Афинах. Интересна золотая нащитная бляха в виде лежащего оленя того же рода, что и найденная в кургане у станицы Костромской, но выполненная не туземным мастером, а греком, не понявшим скифского образа и привнесшего в него черты греческого античного искусства. Из того же погребения происходит и упомянутый выше кубок со сценами из скифской жизни, представляющими эпизоды скифского мифа в греческой трактовке.