Читать книгу "Прах (сборник) - Михаил Киоса"

Камень.

Большой, тяжелый камень. Кирилл обхватил его пальцами, попробовал выковырять. Когда булыжник не поддался, он вонзил пальцы в мягкую землю, разбросал ее в стороны и попробовал снова.

С тихим чавканьем камень покинул гнездо, в котором пролежал невесть сколько времени, и Кирилл с яростным восторгом ощутил: то, что надо! Булыжник удобно лег в руку, обещая не выскользнуть при броске или ударе.

Выпрямившись, Кирилл заспешил вперед.

Пора последних приготовлений.

Я встаю и поднимаю ее на ноги. Обхватываю одной рукой, держу.

Висит.

Но жива, жива. Я знаю.

Достаю клинок. Мягкий блеск стали, как всегда, прекрасен. Клинок не хвастается, не выставляет себя напоказ. Просто сообщает: готов, не подведу.

Я знаю, мой милый, знаю. Мы с тобой давно – одна семья. Брат мой.

Привычно обхватываю рукоять пальцами, сжимаю. Клинок становится их продолжением.

Вижу острую кромку. Если поднять брата повыше, она чуть серебрится в отсветах умирающего дня. Позволяю себе несколько секунд полюбоваться этим блеском – время есть, я знаю.

Затем касаюсь клинком ее горла.

20:35:45

Пятнадцать секунд.

Оказавшись у места, где тропинка разветвлялась, Кирилл повернулся и принялся спускаться вниз. Там, впереди, и было их место. Несколько десятков шагов прямо и еще пару десятков – направо. Круглый холмик среди топкой по весне почвы, который с трех сторон подковой охватывал кустарник. Не особенно густой и высокий – где-то по пояс, – он, тем не менее, позволял севшим на землю людям почувствовать себя в уединении.

Кирилл остановился и прислушался, но, кроме шелеста листвы и чьего-то раскатистого хохота в отдалении, ничего различить не смог. Спрятав руку с булыжником за спину, он двинулся дальше.

20:35:50

Десять секунд.

Часы на руке безупречно точны – насколько вообще может быть безупречной техника, созданная людьми. Я проверял ход днем перед самым выходом из дома. С тех пор погрешность не могла вырасти более чем на две-три сотых секунды. Я уверен потому, что ношу эти часы уже три года и восемь месяцев. Было время проверить ход.

Это еще допустимо.

Я знаю, где запад, и стою, повернувшись к нему лицом. Там, за деревьями, последние частицы Солнца исчезают за горизонтом. Я не вижу этого, но чувствую. Уже совсем скоро.

Прижимаю клинок плотнее. Движение будет быстрым. Один миг между днем и ночью. Один миг между жизнью и смертью.

Переход.

Подарок.

20:35:55

Пять секунд.

«Что я буду делать?» – вопрос застал Кирилла, спускавшегося по тропинке, врасплох. Не думает же он на самом деле, что маньяк вот так возьмет и отпустит Алису просто потому, что он пришел? Надо было в полицию звонить…

«Тем более что ты опоздал, – шепнул внутренний голос. – Посмотри на часы, сейчас совсем не восемь вечера».

Кирилл вынул руку из-за спины, взглянул на камень: это вот с ним против маньяка?

20:35:57

Три секунды.

Две. Одна.

Переход.

20:36:00

Раздавшийся где-то впереди слабый хрип

(…совсем не восемь вечера)

и последовавший за ним шум падения чего-то тяжелого заставили Кирилла сорваться с места.

– Алиса! Алиса!

В несколько прыжков покрыв расстояние, отделявшее его от тропки, ведущей к холмику, Кирилл затормозил и, едва не упав на скользкой земле, повернулся направо.

С этого места их местечко казалось пустым. Он рванулся вперед…

…и замер на линии кустов.

Тело Алисы слабо подергивалось, возле скрюченных пальцев в земле виднелись бороздки. В крови, еще вытекавшей из распахнувшейся на горле раны, надувались и лопались пузырьки.

– Алиса?..

До него снова донесся хрип, а затем все стихло.

– Алиса?..

Кирилл сделал небольшой шаг вперед. Ему показалось, что рука Алисы шевельнулась, и он, вздрогнув, остановился. Его глаза никак не могли оторваться от раны, распахнувшейся на горле девушки, как очень голодный рот. Кирилл чуть ли не воочию увидел нож – с длинным широким лезвием, чуть ли не мачете – который, плавно скользя, издевательски легко разрезает кожу и все, что под ней…

Только что. Только что Алиса была жива. Еще несколько секунд назад.

(«Мясо!!! Три тачки всмятку, по всему шоссе!

19:31»)

Кирилл рухнул на колени, вцепился руками в волосы, упал на землю и принялся кататься по ней.

Те троллейбусы.

Они отъехали от «Пятерочки» рано. Достаточно рано для того, чтобы успеть проехать перекресток после тоннеля до аварии.

– А-а-а-лиса-а-а! А-а-а…

(Три секунды.

Мужчина рядом с Кириллом шагнул на дорогу и пошел на другую сторону. Вслед за ним с места сорвались еще несколько человек. Кирилл усмехнулся: и что, много сэкономили, торопыги?)

Вопль оборвался. Кирилл молча лежал на боку и смотрел на Алису.

Андрей Фролов. Пощечина

Прирожденный драматический актер Николя Берестов с юных лет считал, что в бойцовском характере и задиристом нраве мужчины нет ничего дурного. А уж служителю сцены такие свойства и вовсе показаны: без них ни роль достоверно не сыграть, ни куска послаще не выбить.

Потому, едва выйдя от директора, Николя отбил победную чечетку и мысленно окрестил свой временный перевод карьерным лифтированием. «Чердачок», конечно, театром был так себе. Но первое: тамошнее руководство ввод Берестова всецело одобрило, в полной мере распознав его актерские потенциалы; и главное – теперь Николай сыграет в пьесе Килкойна, что было несомненной удачей.

Увы, обстоятельства сложились славно отнюдь не для всех участников кадровой операции, итогом которой явилось десантирование Николая Берестова в дружественный театр. Во всяком случае, уж точно не для «чердачника» Матвея Мальцева, с первой пятничной репетиции доставленного в реанимацию с гипертоническим кризом. Что же касалось Николя? Он, разумеется, старался извлекать из случившегося исключительно позитив.

Правда, режиссеру «Почвы» пришлось самовольно скорректировать сценарий модного драматурга и основательно омолодить Филипа Карра, но на каркасе пьесы это не сказалось. Напротив, некоторые акценты ее заиграли иначе, заманчивее и провокационнее.

Сам «Чердак» Николя показался в меру симпатичным.