Читать книгу "Фурцева - Леонид Млечин"

Она была человеком резко меняющегося настроения. Однажды я приехала в больницу на Грановского, где Цзян Цин занимала отсек на втором этаже. В вестибюле я увидела Машеньку, закройщицу из пошивочного бюро на Кутузовском проспекте, всю зареванную. Она сказала:

— Да как же тут не заплачешь! Я ей всю ночь готовила платья к примерке, а она не хочет их примерять!

Не знаю, что было причиной дурного расположения духа Цзян Цин…

Цзян Цин всегда жаловалась на бессонницу. Говорила, что это результат переутомления в яньаньский период их жизни, неустройства быта, верховых длительных переходов в горной местности… Снотворные средства, по ее словам, не действовали. Отдыхая в Крыму, она попросила, чтобы в спальне на ночь ей оставляли коньяк, поскольку рюмка коньяку перед сном порой помогала ей уснуть…»

В 1953 году жена Мао Цзэдуна изъявила желание посетить универмаг.

«И вот мы в ГУМе, — вспоминала Картунова. — Со второго этажа на первый вытянулась длинная очередь. Цзян Цин спросила меня, что это. Я попросила офицера охраны узнать, за чем очередь. Когда он вернулся и рассказал, я повернулась к Цзян Цин: „Товарищ Цзян Цин, это шерстяные кофты вашей страны пользуются таким большим успехом у наших покупателей“. Цзян Цин была явно шокирована…

Вернувшись в особняк, Цзян Цин в сердцах сказала:

— Это советский народ, который совершил Октябрьскую революцию и открыл новую эпоху в истории человечества, это советский народ, который неисчислимыми жертвами спас народы мира от фашистских варваров, — этот народ стоит в огромной очереди за нашими китайскими паршивыми кофтами! Да мы все, страны народной демократии, должны отрывать от себя последнее, чтобы советские люди ни в чем не нуждались…

Я доложила заведующему сектором Илье Сергеевичу Щербакову. Он направился к заведующему отделом. Возвратившись, сказал:

— Садитесь и изложите этот эпизод в письменном виде. Будем докладывать.

Помнится, дня два эта бумага читалась, правилась, вычитывалась по буквам, прежде чем пошла „на самый верх“…

Состоялось специальное решение о том, что поздравить Цзян Цин с годовщиной провозглашения КНР поедут Екатерина Фурцева (в то время секретарь МГК КПСС) и Людмила Дубровина (в то время заместитель министра народного образования РСФСР)… Я купила в художественном салоне картину „Весна в Подмосковье“…

Сижу в машине напротив здания МГК КПСС в ожидании Екатерины Алексеевны Фурцевой. А ее все нет. Опаздывать нельзя. Поднимаюсь в ее приемную, прошу секретаря напомнить Екатерине Алексеевне, что ее ждут. Секретарь мнется, не решаясь войти в кабинет, и предлагает мне войти. Открываю дверь и вижу: Фурцева, стоя, что-то выговаривает весьма резко присутствующим на совещании. Увидев меня, дала знак, — мол, одну минуту. И ее заключительная фраза:

— Приеду через два часа. Чтобы бумага лежала здесь!

И ударила ладонью по столу.

Мужчины встали и быстро вышли.

Уставшая Фурцева поправила прическу, и мы спустились вниз. У своей машины стояла Дубровина. Мы все втроем сели в машину Фурцевой по ее приглашению и двинулись в путь. Где-то минут через десять Екатерина Алексеевна, вдруг спохватившись, спросила:

— А с чем мы едем, что дарить будем жене Мао Цзэдуна?

Я ответила.

— Что же вы мне раньше не сказали? Я бы в московских подвалах такую картину подобрала…

Цзян Цин встретила нас в черном, облегающем фигуру платье с изящным украшением, как всегда, тщательно причесана, в черных замшевых туфлях на среднем каблуке. Вся отдохнувшая и сияющая. Полный контраст с нашими женщинами — общественными и государственными деятельницами — Фурцевой и Дубровиной, усталыми, не имевшими даже времени подготовиться к визиту».

Честолюбивая молодая актриса из Шанхая, Цзян Цин верила, что нет искусства, которым бы она не могла овладеть, науки, которой бы она не сумела познать, царства, которого бы она не завоевала. Она была осколком феодальной эпохи, когда правители женились на красивых и талантливых женщинах. Цзян Цин была темпераментной и весьма самостоятельной женщиной с сильным характером и богатым прошлым.

«Несмотря на свой возраст, — писала встречавшаяся с ней американская журналистка Роксана Уитке, — она обладала особой привлекательностью, особым очарованием. Это можно было бы назвать сексуальностью, проистекавшей из ее огромной власти».

Встреча с Цзян Цин не прошла даром для Екатерины Алексеевны. Она увидела, как выглядит, одевается и ведет себя жена крупного политического лидера, к тому же бывшая актриса. Ведь в те времена в Москву приезжало очень мало иностранцев, причем в основном мужчины. Фурцева умела учиться.

Женщина, с которой она познакомилась, Цзян Цин, была непомерно тщеславна и амбициозна. В последние годы жизни своего мужа она выдвинулась на первые роли в компартии Китая. Но вскоре после смерти Мао Цзэдуна ее лишили всех должностей и арестовали. На суде в 1977 году Цзян Цин приговорили к смертной казни с отсрочкой приведения приговора в исполнение на год. Позже смертная казнь была заменена пожизненным заключением. Цзян Цин покончила жизнь самоубийством.

Как странно! Многие уверены в том, что Екатерина Алексеевна Фурцева тоже ушла из жизни по собственной воле. Но мы еще вернемся к этому…

В последний раз Сталин побывал в Кремле 17 февраля 1953 года, когда принимал индийского посла. 27 февраля он в последний раз покинул дачу — в Большом театре посмотрел «Лебединое озеро».

Последние недели он практически не работал. Хрущев рассказывал, как они с Берией проходили мимо двери столовой сталинской дачи, и Лаврентий Павлович показал на стол, заваленный горою нераспечатанных красных пакетов. Это были документы, которые продолжали поступать Сталину. Видно было, что к ним никто не притрагивался.

— Вот тут, наверное, и твои лежат, — сказал Берия.

После смерти Сталина Хрущев поинтересовался, как поступали с бумагами, ежедневно присылаемыми вождю. Начальник охраны ответил:

— У нас был специальный человек, который вскрывал их, а потом мы отсылали содержимое обратно тем, кто присылал.

О том, что Сталин потерял интерес к происходящему и практически перестал работать, знали в Москве всего несколько человек. Остальные были уверены, что все идет по-прежнему. 20 февраля 1953 года Екатерина Алексеевна Фурцева провела в горкоме совещание, обсуждалась подготовка Всесоюзной сельскохозяйственной выставки.

— По нашим сведениям, — говорила Фурцева, — выставка отстает очень серьезно в оформлении многих павильонов. Московский городской комитет заинтересован в том, чтобы все эти работы были проведены своевременно. Московская партийная организация отвечает за это большое мероприятие… Пусть товарищи расскажут, какие претензии и по времени, и по качеству к работникам, которые ведут работы на выставке. Кто желает выступить?..

Руководители выставки собирались жаловаться на то, что им не дают все, что нужно. Но выяснилась иная картина. Разбирательство Екатерина Алексеевна вела в присущем ей напористом стиле.