Читать книгу "Фанки-идеи. Создание инноваций вне зоны комфорта - Альф Рен"

Лидеры-еретики

Времена для еретиков сейчас отличные. В Средневековье за легкие формы ереси человеку грозило длительное тюремное заключение или изгнание. Опровержение догм могло легко привести к пыткам и смерти. Сегодня власти стараются быть более терпимыми. Посещая корпорации и различные мероприятия, оспаривая понятия креативности и инноваций, я в худшем случае сталкивался с удивлением и скептицизмом. Но даже при этом отвечают мне всегда любезно. Одно из непреднамеренных последствий почти религиозного интереса современного общества к инновациям заключается в том, что сейчас гораздо проще, чем раньше, бросать вызовы, даже сомневаться в представлениях о креативности. Если вызовы не сработают, можно воспользоваться приемами креативного айкидо, повернув символ веры против самой веры.

Я убежден в том, что миру нужно больше еретиков, тех, кто не принимает текущее положение дел, борцов, готовых усомниться в легитимности существующего миропорядка. Столь многое в обществе считается определенным и окончательным, что вскоре компаниям придется назначать профессиональных еретиков — главных еретических директоров — для того, чтобы удержаться в бизнесе. Только подумайте о том, что сегодня кажется для бизнеса очевидным:

— брендинг;

— глобализация;

— корпоративная социальная ответственность;

— внешнее и внутреннее предпринимательство;

— сети;

— экологическое управление;

— рост;

— управление изменениями;

— управление знаниями;

— стабильность;

— управление цепочками поставщиков;

— социальное предпринимательство;

— управление инновациями.

И так далее…

Каждая из этих «истин» нуждается в собственных еретиках, в тех, кто готов напасть на то, что кажется определенным, истинным и очевидным. Это не саботаж, потому что все формы развития основаны на готовности идти на жертвы, терпеть удары судьбы, частичном демонтаже старых систем. Нет экономики без деструкции, а вера в неизменные, застывшие истины свидетельствует о том, что человек не понимает процессов креативного развития.

Еретики важны не потому, что они ближе к истине, чем их более традиционные оппоненты, но потому, что они могут бросить вызов системе, ставшей чересчур догматичной. Короче говоря, они могут внести ту неопределенность, которая является основой всех форм создания ценности.

Йонас Риддерстроле, один из ведущих гуру в сфере управления, выразил это так: «Попробуйте контролировать все неопределенности в мире — и вы сойдете с ума». Я хочу зайти еще дальше. Мой девиз: «Попробуйте контролировать все неопределенности в мире — и вы поймете, как ошибались!» Не то что бы у нас отсутствовали умственные способности для контроля над неопределенностями — просто неопределенностей не существует.

И определенных утверждений о креативности — тоже. Мотивацией для написания этой книги послужил ужас, испытанный в связи с тем, что понятие, которое я так люблю, было приручено и превращено во что-то приличное, а потому — мертвое. Если обратиться к биографиям великих средневековых еретиков, например, Джироламо Савонаролы (1452–1498) или Фра Дольчино (1250–1307), можно увидеть, что их отличает не скепсис, а истинная вера. Не принимая упрощенную, ублюдочную версию веры, они были готовы умереть за свои радикальные убеждения. Будучи намного слабее духом, чем мои кумиры, я тем не менее аналогично отношусь к креативности, правда, не готов погибнуть за свою веру.

Но несмотря на это, я глубоко убежден, что радикальный потенциал креативности размыт, потому что армии консультантов и мотивационных лекторов превратили ее в ряд дешевых трюков и дымовых завес. Именно поэтому я хочу возвысить голос в защиту креативности куда более радикальной, чем просто «порождение идей и более свободное мышление».

Можно ли отучиться от хороших манер?

Креативность не всегда забавна, не всегда мила, и не всегда следует принимать ее без критики. Если бы она была такой безобидной, она бы лишилась своего могущества. То же справедливо и в отношении еретиков. Отрицательная реакция на них — это нормально, точно так же, как нормально испытывать некий дискомфорт перед лицом настоящей креативности. Настоящая креативность не безобидна и не мила — это сила, заставляющая нас считать самих себя и собственное мышление ограниченными и неполными. Это неприятно, недружелюбно, неуютно — но именно таковы признаки настоящих перемен. Я прекрасно понимаю тех, у кого настоящая креативность вызывает чувство дискомфорта.

Но все же такой страх таит в себе существенную угрозу. Считая креативность и инновации тем, что можно одомашнить и превратить в питомца корпораций, вы не только кастрируете собственный потенциал для создания нового, но и саботируете усилия еретиков, окружающих вас. Мой хороший друг, исполнительный директор-новатор Клаудия Сурага, при обсуждении этой книги заметила, что было бы интересно получить уроки инновационного мышления у тех, кто никогда не участвовал в таких дискуссиях — у преступников, безумцев, людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией, священников и так далее. И хотя книга вряд ли будет соответствовать ее ожиданиям, она, по сути, подтвердила мои мысли. А все потому, что она является олицетворением современных еретиков, человеком, не готовым принимать все на веру. Раньше ее бы, скорее всего, отправили в дом для умалишенных или сожгли бы на костре.

Вопрос, дорогой читатель, вот в чем: есть ли рядом с вами такие люди, как Клаудия? Моим хорошим другом ее делает нежелание слепо соглашаться с тем, что я говорю, или льстить мне, убеждая, что написанное мной в последнее время — лучшее мое творение. Она еретик среди еретиков, версия демона, стоящего за плечом каждого творца и все время шепчущего: «Memento mori!» — «Помни о смерти!» Задавать вопросы легко, а вот воспринимать их всерьез — трудно.

Для вас, читатели, рискованным, но важным заданием станет серьезное восприятие написанного мной, при этом необходимо сохранить способность при необходимости игнорировать мои слова. Креативность парадоксальна, эту энергию нельзя окончательно объяснить или укротить, она постоянно нарушает свои собственные границы. Я хочу, чтобы из моей книги вы уяснили вот что: если креативность — это нарушение того, что мы считаем нормальным, не вытекает ли из этого необходимость нарушать представления о самой креативности? Еретическая креативность не закончена, не высечена в камне, не определена.

Нет, она — трубный глас, радость от осознания того, что вы заблуждались. Креативность не позволит объяснить или связать себя, это страсть и желание, стремление двигаться за пределы того, что кажется возможным.

Поджарьте их! Поджарьте хорошенько!

Сейчас, когда я пишу эти строки, по телевизору идет передача для детей. В передаче ведущий спрашивает, почему кое-что, приличное для мальчиков — запах пота, волосы на теле, испускание газов и рассказывание грязных историй, — неприемлемо для девочек? и мне кажется, будто я слышу, как креативность сжимается и умирает в тот момент, когда мы определяем какие-то явления и понятия как недопустимые. И именно сюда можно внести настоящие изменения. Первые компании, признавшие женскую сексуальность, то, что раньше казалось запретным, заработали огромные деньги. То же справедливо и в отношении компаний в сфере развлечений, которые раздвинули границы того, что казалось допустимым развлечением. И все эти великие еретики, рискнувшие бросить вызов крупнейшим институтам своего времени, изменили мир так сильно, что мы способны понять это лишь в незначительной степени.