Читать книгу "Вся правда об ИКЕА - Юхан Стенебу"

Пожалуй, самый сильный метод ИКЕА внедрять свою культуру по всей организации – это рассказывать байки. И большая часть их выставляет Ингвара чудаковатым скупым дядей.

Магазин в Евле, 1988 г.

Уже в шесть утра Ингвар и его помощник входят в магазин через погрузочный отсек и начинают обсуждать проблемы, которые накопились у работников склада. Проверяют, нет ли в прибывших контейнерах незаполненного пространства (контейнеры должны быть забиты товаром до отказа), и ругают поставщиков из Азии, которые пренебрегли этим правилом.

Через час с небольшим наконец появляется директор магазина со взъерошенными от сна волосами.

– Как мило, что ты тоже решил прийти, Калле, – сдержанно роняет Ингвар.

Можно начинать обход магазина. Все бы ничего, но в отделе, где продаются изделия для кухни, Ингвар останавливается и принимается критиковать презентацию товара. Черстин, начальник отдела, сперва молча слушает критику Ингвара, но потом резко прерывает его разглагольствования, ссылаясь на свои собственные соображения. Все присутствующие не находят себе места, они ведь полдня раскланивались, повинуясь указаниям Ингвара, а тут вдруг Черстин осмелилась возразить. Ингвар весь засиял, словно получил прилив энергии. Они с Черстин переругивались еще довольно долго. В конце концов Ингвар начал расхваливать Черстин за то, что она научила его представлять товары этого отдела, и многому другому.

Впервые я услышал эту историю в 1992 г. от коллеги Калле Петтерссона, который слишком рано ушел из жизни. Калле – тот самый директор магазина, если вы помните.

Подвал гостиницы, Эльмхульт, конец 1980-х гг.

Все выглядели измученными, но обсуждение продолжалось. Единственный, у кого был ясный взор и кто полностью владел ситуацией, был Ингвар. Не было такого вопроса, который казался бы ему незначительным. В начале вечера гостиница предложила отведать смоландских сосисок с пивом, и с тех пор они ничего не ели, хотя перевалило за полночь. Похоже, Ингвара не интересовали ни время, ни любая другая человеческая потребность. Сидя в окружении директоров шведских магазинов, он говорил, говорил и говорил.

Ровно в два часа ночи помощнику удалось прервать поток его красноречия. Все встали и начали расходиться, когда Калле, директор магазина в Евле, поворачиваясь к помощнику, сказал:

– Наконец-то можно пойти поспать.

– Да, считайте, что вам повезло, а мы с Ингваром через четыре часа начнем работать.

Личные конкуренты Ингвара

В период работы Бенгта Ларссона в ИКЕА, вплоть до 2001 г., о нем ходило невероятное количество историй, связанных с его епархией, включавшей магазины по всей Европе, за исключением России. Ларссон, без сомнения, оказывал огромное влияние на людей из своего окружения, и с помощью россказней о нем создавалась культура в культуре.

Смысл чаще всего сводился к тому, каких фантастических результатов достигает Бенгт, проявляя разные стороны характера. В этом отношении Кампрад был гораздо более банальной фигурой, поскольку в основном люди любили поговорить о его скупости. Наверняка сияние Ларссона резало Ингвару глаза, поскольку больше всего он хотел, чтобы свет прожекторов был направлен на него самого.

Гостиница в Эльмхульте, конец 1980-х гг.

Это случилось на празднике. В одном из помещений молодежного лагеря были накрыты длинные столы цвета американского флага, разыгрывались скетчи, произносились речи, все маршировали по залу под барабаны и, конечно, угощались.

Вестибюль гостиницы в Эльмхульте был забит до отказа. Люди сидели везде – на стульях и на полу. Некоторые стояли. В зале царила благоговейная тишина, хотя собравшиеся напоминали причесанных мокрым гребнем школьников, которым свойственно галдеть. Впереди на стуле восседал Бенгт Ларссон, держа в руках открытый роман. На своем тягучем южносконском диалекте, жестикулируя и подпуская драматизма, он читал вслух «Каллокаин» Карин Бойе.

Насколько я понял со слов очевидцев, в зале собралось все руководство розничной торговлей в Швеции плюс директора и начальники отделов магазинов, которые явились сюда в приказном порядке. Что бы Бенгт ни делал, это не подвергалось сомнению. И он даже мысли не допускал, что большинство будут смущенно ерзать на стульях из-за выходки своего претенциозного начальника. Отсутствие самокритики иногда делало Бенгта Ларссона просто невыносимым.

Я никогда не встречал в ИКЕА более авторитарного начальника. Авторитарность Бенгта всегда была на грани эпилепсии с повторяющимися приступами. Два раза он вызывал меня на разговор с глазу на глаз, и оба раза из-за пустяков – из-за моего мнения по поводу места проживания моей семьи при переезде из Англии в Швецию, мнения, которое Бенгт не разделял. После разговора меня трясло, в горле стояли слезы, и было такое чувство, что он уничтожил меня своими угрозами. Этот человек требовал немедленного и слепого подчинения. Во всем. Будучи директором магазина в Лидсе, я был свидетелем того, как на второй день после открытия Ларссон отчитывал Андерса Дальвига (который тогда был генеральным директором ИКЕА в Великобритании). Тучный Бенгт беспрерывно рычал, а худой Ан-дерс не говорил ни слова. И это в магазине, который все, даже сам Бенгт, считали лучшим в Европе.

Один из высших начальников ИКЕА в Германии рассказал мне еще одну историю. Сразу после смены тысячелетия там открывался новый магазин. Бенгт, как руководитель европейского подразделения, обычно старался бывать на открытиях. Народу в тот день собралось невероятно много. Люди долго стояли в очереди, а некоторые даже спали у входа в магазин. И вот ленточка была перерезана.

Юаким Стиккель, тот самый Стиккель, который считал, что я очень плохо говорю по-немецки, опытной рукой руководил процессом. В магазин влилась первая партия страждущих, и тут началось. По мнению Ларссона, людям приходилось слишком долго ждать, чтобы войти. Он буквально взорвался от негодования – отвел в сторону маленького Стиккеля и отругал его на своем характерном сконско-английском языке. Стиккель с ужасом смотрел на большого человека в облегающем льняном костюме и не произносил ни слова. Ларссона это еще больше распалило. Он набросился на Стиккеля с кулаками и прижал того к стене так, что маленький немец беспомощно заболтал в воздухе ногами; при этом Ларссон не переставал рычать. И это все перед сотрудниками и покупателями. Что ж, это тоже культура ИКЕА, пусть и необычная.

Почему же я отвожу Бенгту Ларссону столько места в книге? Да потому, что наряду с Ингваром Кампрадом он много значил для компании в целом и для ее культуры в частности, без него компания была бы гораздо слабее. В ИКЕА никогда не было специалиста по розничной торговле лучше, чем Бенгт, и сейчас никто не можем с ним сравниться. С тех пор как Бенгт ушел, концепция функционирования магазинов ИКЕА не получила никакого развития.

За годы своей работы в ИКЕА Бенгт Ларссон достиг просто уникальных результатов. Я уже говорил, что вплоть до середины 1990-х гг. мебельная экспозиция ИКЕА сильно напоминала римские катакомбы. Потеря ориентации, без сомнения, отрицательно сказывалась на потенциальных покупателях. В защиту этих мрачных лабиринтов приводилось следующее: покупатель, которым не управляет расположение отделов, купит меньше, если его не заставить посмотреть весь ассортимент. Сегодня я должен неохотно признаться, что и сам разделял это мнение.