Читать книгу "Былины сего времени - Александр Рудазов"

Яромир таки разузнал о Добрыне Ядрейковиче, но торопиться действительно следовало. Торговый гость аккурат утресь выехал из Киева по Боричеву ввозу и сейчас должен быть на берегу Почайны-реки. Сказывал, сегодня уже отплывет.

До реки Иван с Яромиром бежали со всех ног. Оборотиться волком у самых киевских стен Яромир не посмел – слишком много зевак, неизбежно увидят. Пойдут потом по всей Руси кощуны о княжиче на сером волке…

На их счастье, якоря купцы еще не отдали, паруса еще не подняли. На лодью сноровисто грузили мешки да вьюки… хотя не на лодью. При ближнем рассмотрении оказалось, что на воде покачивается целый струг – да большой, вместительный! Сажен пятнадцати в длину, а то и свыше.

У сходней стоял русобородый детинушка с объемистым животищем. Не старый еще, хотя и не молодой. Одет пышно, богато, на ногах сапожки алые, сафьяновые. Иван глянул на них с грустью, спрятал ногу за ногу, стыдясь своих лаптей. Он хотел прикупить в Киеве новую обувку, да позабыл – а там уж поздно стало.

– Поздорову тебе, боярин, – поклонился детине Яромир. – Ты ли будешь Добрыня Ядрейкович, торговый гость новгородский?

– Я самый и есть, – пробасил купец. – А ты кто будешь, добрый человек? С чем пожаловал?

– Яромиром прозываюсь, – ответил волколак. – С просьбишкой к тебе пожаловал. И с приветом от знакомца твоего.

Грамотку от Садко Добрыня прочел со всем вниманием. Просьбу Яромира выслушал. Но соглашаться не спешил. Пристально обозрев пыльных с дороги путников и особенно задержав взгляд на их неказистой обувке, он хмыкнул:

– Я бы и рад, конечно, на борт вас взять… Садко удружить мне не жалко, человек он хороший, и я ему две ногаты должен… Только струг-то, он того, не бездонный. Загружен уже по самую маковку струг-то мой. Товару-то вы с собой много ли везете?

– Товару мы с собой вовсе никакого не везем, – сказал Яромир. – Все что везем – вот мы сами, оба-двое, да котомки со скарбом.

– А, паломники, значит, – понимающе протянул Добрыня. – Паломничество – дело доброе…

– Нет, и не паломники. Просто путники.

– Ну, мне до ваших целей дела нет, – сказал Добрыня. – Только, как я уж сказал, струг мой полон людей и товару, а плыть ему ох и неблизко… Не могу я вас за просто так взять, хоть за вас и Садко просил.

– А коли мы тебе кунами заплатим? – тряхнул похудевшим за время пути, но все еще звонким кошелем Яромир.

– Да что мне твои куны? – расплылся в улыбке Добрыня. – У меня мошна у самого туга. Дивись-ка, сколько добра на струг погрузил! А пуще того в Киеве расторговал!

– Ишь оно как, – цокнул языком Яромир. – Почитай, большую деньгу поднял?

– То ли нет! – подбоченился Добрыня. – Торговал я в Киеве и тканями дорогими, и маслами оливковыми, и фруктами сладкими, и орехами грецкими, и деревьями заморскими. Кипарисом, тисом, самшитом. Тис – для мебели, самшит – для гребней, кипарис – для икон. Все сгодится, все в дело пойдет. А отсюда в Цареград повезу и того богаче товару! Да у меня там одних только подарков полный чердак!

– Каких подарков? – заинтересовался Иван. – Кому, от кого?

– Известно каких. От киевского князя цареградскому володыке. Зуб рыбий, соболей богатых, птиц охотничьих, да триста ведер медов хмельных.

– Да неужто у цареградцев меда своего нету? – усомнился Иван.

– Нету. Вина нарядные разноцветные – хоть шапкой черпай. А мед – только если от нас привезут.

Яромир смерил хитрым взглядом качающийся на воде струг. Тот и впрямь изрядно просел под тяжким грузом. Воду бортами черпать не собирается, но товару Добрыня навалил изрядно, не поспоришь.

– Гостинцы, значит, везешь, – протянул волколак. – Цареградскому володыке. Подарочки. А не много ли ему одному гостинцев будет?

– И я думаю, что вельми много, – сразу согласился Добрыня. – Но без этого как? Власть – она, Яромир… как по батюшке?..

– А неважно, просто Яромиром величай, без чинов.

– Так вот, власть – она везде одинакова. Везде любит, когда кланяются пониже, да подарочков подносят побольше. Что князья наши, что крули литвинские, что ханы половецкие. Всех одаривай, да уважение оказывай. А не одаришь или вдруг плохо одаришь – сам себе торговлю загубишь. Лучше уж поступиться малым.

– Триста ведер медов – это не так уж мало…

– Ну а иначе-то как? Цареград – он зело богатый, его меньшим не удивишь.

– А ты не богатый подарок задари, а редкий, – предложил Яромир. – Что-нибудь эдакое, чего даже в Цареграде не видывали.

– Это где ж я что-нибудь эдакое возьму-то? – прищурился Добрыня. – У тебя, что ли?

– А хоть бы и у меня. Есть у меня как раз в котомке диво дивное, чудо чудное, коего, об заклад бьюсь, даже в Цареграде ни у кого нет.

– Это что ж такое? – жадно засверкали глаза Добрыни.

– Диво диковинное, – продолжал разжигать ему любопытство Яромир. – Да не золото-серебро, не камни самоцветные, а живое чудо. Красоты неописуемой, да вдобавок еще и песни поет, и сказки рассказывает…

– Да неужто!.. – поразился Добрыня. – Неужто вы, робя, Жар-Птицу поймали?!

– Почти угадал, – открыл котомку Яромир. – Только не Жар-Птица это, а кот ученый. Говорящий.

Кот Баюн, которого почти час продержали взаперти, высунул злющую морду и первым делом обматерил всех троих. Иван невольно зажмурился – ну все, осерчает сейчас купец, погонит их взашей!

Но Добрыня Ядрейкович не осерчал. Напротив – расхохотался довольно и почесал Баюну подбородочек. Тот хрипло муркнул, но тут же зашипел.

– Да, говорящий кот – диво и впрямь диковинное, – согласился новгородец. – Но просто говорить и птицы могут. Вороны там, галки, скворцы… В Цареграде я чудесную птицу Попагал видел – болтает не хуже человека. И тоже, кстати, ругается на всех почем зря. А вот ты посулил, что кот этот еще и сказки рассказывать умеет?

– Умею, – неохотно сознался Баюн.

– Ну так расскажи что-нибудь, котофей котофеич. А я послушаю.

Баюн злобно зафырчал. Яромир прихватил его пальцами за ухо и велел:

– Давай, кошак, рассказывай.

– Да чтоб вас всех, суки… – прошипел Баюн. – Ладно, слушайте…

– Хотя погоди-ка, – перебил его Добрыня. – Эй, браты!.. Кончай работу, передых сделаем! Гляди-кось сюда, диво экое!.. Сейчас нас кот ученый сказкой позабавит!

Уже через несколько минут вокруг кота Баюна собралась вся команда струга. Темные и светлые, бородатые и безбородые, толстые и худые, все воодушевленно взирали на чудесного котенка. Добрыня распорядился принести и ведро хмельного меду, а к нему копченых закусок – самим оттрапезничать и новых знакомцев попотчевать.

– Жил, значит, да был во стольном граде Киеве поп, – тем временем замурлыкал сказку Баюн. – Нехороший человек. Сука. Глупый, жадный и брехливый. Все только и искал, где б что выгадать, да лишнюю деньгу урвать. Со всего брал. С родин брал, с крестин брал, бабка померла – тащи попу цельную куну, иначе, мол, царствия небесного не увидит. Однажды у него собака кусок мяса утащила, так он ее выследил и убил. Такая он был жирная сука в рясе.