Читать книгу "Великий герцог Мекленбурга - Иван Оченков"

Когда обоз вытянулся из города и гетман собрался уже двинуться в путь, к нему подскакал я с сопровождавшим меня Казимиром. Помахав шляпой перед Ходкевичем, я обратился с просьбой присоединиться к его отряду.

– Лейтенант, у меня нет пушек! К тому же вы принадлежите к свите его высочества.

– Увы, мой гетман, как оказалось, его высочеству мало дела до моих пушкарских талантов, но большая охота до других. А я ничем не могу ему помочь в этом щекотливом деле и потому лучше отправлюсь к черту в пасть, нежели останусь еще в Смоленске.

– Вот как? Что же, лейтенант, присоединяйтесь, в Москве много пушек, кто знает, может, еще и постреляете.

Мы с Казимиром пристроились к свите гетмана и потихоньку двинулись в путь.

– Зачем нам отправляться в Москву? – спросил меня бывший лисовчик.

– Сам не хочу, – хмуро ответил я ему. – Знаешь, Казимир, я вообще не хотел отправляться в Новгород, я бы прекрасно провел время с молодой женой в Швеции или у себя в Мекленбурге, но проклятая судьба, кажется, пихает меня в спину. Я уже хотел вернуться, когда черт принес вас с Мухой-Михальским, и пришлось отправляться в Смоленск. И вот теперь, вместо того чтобы ехать на запад, в сторону своего княжества, я еду на восток. И ни черта с этим нельзя сделать! Ты еще не оправился от болезни, и если не хочешь отправляться со мной, то я пойму. Я бы хоть сейчас выписал тебе обещанный привилей на шляхтество, но без печати он мало чего стоит, а мы с каждым шагом все дальше от нее.

– Мы, пан герцог, как видно, связаны теперь одной ниткой. Куда вы, туда и я. Так уж, видно, Господь распорядился, – задумчиво проговорил литвин.

– Аминь! – коротко отозвался я. – Древние говорили: «Делай что должно – и будь что будет», – давай посмотрим, что из этого выйдет.

Уже несколько недель мы упорно двигались по разоренной стране. Немногочисленные уцелевшие жители разбегались и прятались, едва завидев нас. Надо сказать, что литвины и крылатые гусары, составлявшие основу войска Ходкевича, вели себя довольно дисциплинированно. Не то чтобы им не хотелось побезобразничать, но гетман умел держать своих солдат в узде. Другое дело казаки – мне, после того как я насмотрелся на «подвиги» Сулима и его отряда или лисовчиков, казалось, что меня трудно удивить, но запорожцам это определенно удавалось. Следуя впереди и по бокам основного войска, они частенько захватывали не успевших скрыться. Ни возраст, ни пол, ни духовное звание не были защитой от этого «православного» воинства. Увы, я не мог ничем помочь несчастным, и мне оставалось только, стиснув зубы, проезжать мимо. Казимир же наблюдал за происходящим довольно спокойно – впрочем, оно и понятно: лисовчики на войне вели себя ничуть не лучше. Хотя одобрения происходящему он также не проявлял – очевидно, жестокость была для него все-таки не целью, а средством. Но вот кто был действительно рад жестокостям – так это тот самый монах-бенедиктинец, которого я видел прежде у короля Сигизмунда. Звали его отец Войцех Калиновский, он принадлежал к знатному шляхетному роду и играл в войсках гетмана роль капеллана. Сам он не принимал участия в «развлечениях» казаков, но при виде них не скрывал своего удовлетворения. Однажды, во время очередного «представления», он подъехал на своем довольно дорогом коне к нам с Казимиром и поинтересовался, почему мы не принимаем участия в «забаве».

– Вероятно, оттого, святой отец, что я верю в Бога, – угрюмо ответил я ему. Казимир же просто промолчал.

– Вы полагаете это неугодным Господу? – подозрительно прищурившись, спросил меня Калиновский.

– Святое Писание не оставляет на этот счет ни малейших сомнений.

– Ах да, вы же протестант.

– А что, для католиков у Господа другие заповеди?

– А это не католики! – парировал бенедиктинец. – Эти казаки такие же еретики-схизматики, как и те, кого они мучают. Чем больше одни убьют других, тем лучше для торжества святой церкви.

– Чем гаже, тем лучше, так? – хмыкнул я. – А вы точно бенедиктинец, святой отец? Вроде такой лозунг совсем у другого ордена.

– О нет, я не иезуит, но в этом случае они совершенно правы.

– Сейчас западные христиане убивают восточных и наоборот, а через несколько лет западные христиане передерутся между собой. И турки будут смотреть на это с такой же радостью, как вы сейчас. А потом султанское войско окажется у стен Вены, и такие же недоумки, как вы, святой отец, будут стенать, плача: «Где же христианское воинство?» А христианское воинство растаяло в междоусобных войнах на радость религиозным фанатикам и османскому султану.

Возмущенный моими словами священник зыркнул на меня и, дав своему коню шенкелей, скрылся.

– Вам не стоило так говорить с ним, – хмуро сказал Казимир, – он может быть опасен.

– Ты прав, – отвечал я ему, – но уж больно он меня разозлил, этот святоша.

– И это странно – если позволите, вам эти московиты никто, однако вы принимаете их страдания очень близко к сердцу. Разве ваши солдаты вели бы себя по-другому в таких случаях?

– Не знаю, парень, не хочу врать. Может, ты и прав.

– Скажите, ваше высочество, какой у вас план? Когда мы отстанем от войск гетмана? Мы слишком близко к московитам и можем попасться им, что будет одинаково плохо и вам, и мне.

– Не знаю, у Москвы сейчас стоят казаки Трубецкого, с ними нам действительно лучше не встречаться. Я предпочел бы попасть к князю Пожарскому. Там должны быть люди, знающие меня. Я оказал кое-какие услуги им в этой войне, так что могу надеяться если не на помощь, то хотя бы на отсутствие вражды. Это не очень хороший план, но другого у меня нет.

– Тогда чего мы ждем? Князь Пожарский сейчас в Ярославле, если мы сейчас отстанем, то сумеем попасть в Ярославль, избегнув и казаков, и поляков. Только со святым отцом вы зря поругались: он не простит и будет следить.

Впрочем, вскоре нам подвернулся удобный случай. Прежде чем подойти к Москве и ввязаться в драку с казаками из первого ополчения, гетман остановил войско, чтобы дать ему небольшой отдых. Поставив возы в круг и устроив таким образом укрепленный лагерь, поляки и литвины принялись приводить себя в порядок. Некоторые части, впрочем, ежедневно ходили в поиск, иногда на довольно большие расстояния. К одному из таких отрядов мы и присоединились.

Литовская панцирная хоругвь, которой командовал поручик Березовский, и пара сотен казаков с разрешения гетмана отправились на север от Москвы. Очевидно, у командира литвинов были какие-то сведения о не тронутой до сих пор войной боярской усадьбе, и он уверенно повел свой отряд в окружающих лесах. Мы с Казимиром, не привлекая к себе внимания, двигались вместе с ними, прикидывая, где лучше отстать от своих попутчиков. Ничего не подозревающий пан Березовский был настроен по отношению ко мне очень любезно, что, впрочем, совсем неудивительно – ведь мы неоднократно встречались с ним у пана Храповицкого.

– Вы меня интригуете, пан Березовский, – говорил я ему, продолжая давний разговор, – куда мы все-таки идем?