Читать книгу "Последняя любовь Гагарина - Дмитрий Бавильский"

Дана понимает это как призыв и прыгает ему в объятья.

Глава четвёртая Жизнь Бонни и Клайда

26

– А ведь вы, Олег Евгеньевич, не отдаётесь работе так, как раньше, не горите, как тогда, когда только что пришли…

Заведующий первой реанимацией, толстяк-одиночка Михаил Иванович, пытается навесить ему пару лишних дежурств. Раньше Олег легко подменял семейных или заболевших коллег, отрабатывая в выходные и в праздники (даже на Новый год выходил, даже финал чемпионата мира по футболу пропускал, верный клятве Гиппократа!), все давно привыкли, что у них постоянная палочка-выручалочка имеется. А теперь заартачился. Не пойду – и всё, пальцы веером.

Знал бы бедный заведующий первой реанимации… Гагарину хочется рассмеяться ему в лицо, сказать, где и в каких тапочках он видит занудного Михаила Ивановича с непреходящей перхотью поверх засаленных облезлых кудрей, но…

Но он человек сдержанный и воспитанный, пугливый, пуганный, как и каждый из нас – мамой своей, страной происхождения и проживания. Хотя теперь ведь всё меняется, не так ли? И продолжает меняться.

Отпраздновать успех предприятия слетали в Вену. На два дня. Ого?! Гуляли по пряничному, праздничному декадансу и объедались пирожными, Дана хотела в оперу, но заперлись в номере, залегли под балдахин и больше не вставали. А потом Гагарин исполнил давнишнюю мечту и купил ярко-красный «бугатти», сколько же можно заглядываться на чужие роскошные автомобили?

27

Сколько раз Гагарин мечтал вот так, невзначай, припарковать свой «бугатти» у приёмного покоя, там, где паркуется весь больничный генералитет, рядом с невзрачными хондами и хюндаями. Вылезти из навороченного авто и медленно, но с сосредоточенным видом прошествовать к шкафчику со сменной одеждой, а потом подслушать чей-нибудь разговор в ординаторской, мол, чей это шедевр припарковался рядом с развалюхой Михал Иваныча? Как, это Олег Евгеньевич Гагарин в своей коробчонке на работу пожаловал? Гм, кто бы мог подумать, а такой тихоня… А ещё эта роскошная длинноногая тёлка, что курит в открытое окно «бугатти», как, неужели вот тоже его? Ну, повезло пацану, а ещё на второй год оставить хотели, двойку по поведению выставить, а он обернулся царевной-лебедем, однако… Кто бы мог подумать… И где все они, такие-рассякие, деньги-то только берут?!

Вот оно, счастье советского человека, который, как известно, в булочную на такси не ездит. Раньше не ездил, но пришли иные времена…

Раньше, когда у него ещё не было машины, Олег, помнится, представлял, что он сам и есть автомобиль. Игрался. Теперь, сев за руль, он словно бы и впрямь слился, стал автомобилем… Но ведь – «бугатти»!.. Олег Евгеньевич Гагарин-Бугатти! Ощутив, как в рекламе говорят, «двойную защиту», защиту непонятно от чего? От мира? От реальности, которую лучше всего воспринимать, глядя на неё из комфортабельного салона?..

Стальная одежда, что латы средневекового рыцаря, продолжение его собственного тела, глухая броня ярко-алого цвета. Ты меняешься, надев новый костюм или кроссовки, что ж тогда говорить, когда у тебя, как у улитки, появляется целый передвижной домик?

28

Олег замечает, что когда он оказывается рядом с Даной, мыслей становится мало, их заменяют действия, а когда много двигаешься, то время спрессовывается, сжимается пружиной.

Это если ты лежишь и думаешь, то минуты перестают течь, пересыхают: на будильнике одно и то же расположение стрелок, недвижимых, словно южные созвездия. Дана побуждает его к динамике, события не успевают усвоиться, а уже нужно следовать далее.

Под предлогом деловых хлопот (бизнес не прощает промедлений!) Гагарин ускользает от Даны в свой старинный мирок, в холостяцкое захолустье. Это же правильно со всех сторон – и чувства не успевают притупиться, наливаются новыми соками, за расставанием следует встреча, ещё более приятная, чем все предыдущие.

Дана соглашается – у неё самой накопилась масса дел, а потом она и вовсе отпрашивается слетать в Римине, там у подруги чудный домик, я так соскучилась по холмам Тосканы, по этим, знаешь ли, ландшафтам, не изменившимся со времён Возрождения, и по этим краскам, знакомым нам по фрескам Кватроченто. Будет Наташка Корнилова, путешествующая по Италии перед свадьбой… В отношениях двух любовников возникает вынужденный выходной, время стряхивать крошки и приходить в себя.

Олег и приходит, лёжа на продавленной тахте, слушая Бьорк. На видеомагнитофоне у него уже окаменела кассета, досмотренная до середины. Рядом, на прикроватной тумбочке, блокнот имени ССССР. Гагарин смотрит на него, берёт в руки, листает, пробегая глазами свои записи…

Именно в этот момент пазл и складывается.

29

С тех пор как он записал эту песенку, она (песенка) словно бы покрылась патиной, состарилась. Но не устарела. Так случается, сплошь и рядом, с нашими музыкальными пристрастиями, чётко привязанными к тому или иному жизненному периоду. Когда у нас ещё ходили виниловые пластинки, можно было заслушать любимую композицию до невесть откуда берущегося потрескивания и возмутительного шороха. Магнитофонные ленты тоже имеют свойство изнашиваться и протираться на сгибах, ещё пока непонятно, какими свойствами обладают цифровые носители, ведь при записи из них словно бы выкачивают весь воздух, всю живую жизнь, так что разложению они не подвержены, но, уверен, есть и у них свои серьёзные минусы при хранении.

Просто мы ещё ничего не знаем об этом.

30

Как известно (или неизвестно, так как Олег стыдится и всячески это скрывает), Гагарин любит смотреть старые советские мультфильмы. Времён детства. Кстати, «Ну, погоди!» появились чуть раньше его рождения, но развивались вместе с ним, а вот «Бременские музыканты» (он хорошо помнит момент их появления, стояла суровая зима) возникли сразу, целиком и всерьёз.

Вот и сейчас в его видеомагнитофоне – кассета с мультиком. Всё время смотрит с того места, где остановился. «Мы в город Изумрудный идём дорогой трудной, идём дорогой трудной, дорогой непрямой, заветных три желанья исполнит мудрый Гудвин, и Элли возвратится, торам-пора-ру-ра-ри, с Тотошкою домой…».

31

Мистическая чуткость – обратная сторона предельного рационализма, свойственного нашему железному веку. Схематичность не даёт продыху, лишает свободы маневра. Со всех сторон только и слышишь – «построили схему ухода от налогов» или же «работают они по следующей схеме…».

Бизнес требует определенности. Конкретности. Полной понятки. В бизнесе работают схемы, приносящие прибыль. С другой стороны, есть компьютер, за которым проводишь все больше и больше времени. Компьютерная терминология укореняется не только в быту, но и в нашем собственном бытии. Мы апгрейтимся и лечим вирусы, мы обладаем оперативной памятью и стираем воспоминания о неудачах, удаляя ненужные файлы в корзину.

И только сны продолжают пугать тотальной непредсказуемостью. Со снов всё и начинается. Просыпаешься, чешешь репу, подлавливая лицевыми нервами рассыпающиеся в прах обрывки сновидений. Они озадачивают и требуют расшифровки. Отсутствие доброжелательного взгляда со стороны непереносимо – даже поп-звёзды типа Мадонны снимают про себя псевдодокументальные фильмы, где резвятся как дети, словно бы и не замечая скрытой (не скрытой) камеры. А всё оттого, что очень нужен этот взгляд, лишающий повседневность ощущения хаоса и непредсказуемости. Когда ты воспринимаешь мир системой знаков, с помощью которых судьба (или Кто-то) беседует с тобой и направляет на путь истинный, легче идти по жизни. Вроде бы ты не один.