Читать книгу "Смерть пиявкам! - Иоанна Хмелевская"

— Это я как раз знаю, мне их соседка много чего порассказала о папочке. На месте Эвы я бы сбежала куда угодно, хоть в Австралию, дальше уже некуда. Хотя… можно проверить на глобусе.

Мы переместились в кабинет, где стоял глобус. Чтобы не ошибиться и проверить, что же находится еще дальше Австралии, Лялька предложила перевязать глобус проволокой, но я и без проволоки догадалась, что речь могла идти лишь о Новой Зеландии. Ну и прекрасно, климат там получше австралийского. Таким образом мы наметили будущее Эвы Марш — пусть катит в Новую Зеландию!

Лялька вдруг вспомнила, что из-за всей этой сумятицы Эва решила совсем переселиться с улицы Винни-Пуха. А я пожалела, что все-таки не пронумеровала все темы, которые нам с ней надо успеть обсудить.

— …Ведь она все равно там не жила, — понеслась Лялька опять с бешеной скоростью, — ей, бедняге, приходилось скитаться по разным квартирам, то кто-то из знакомых был в отъезде, можно перекантоваться у него, то жила у хахаля, то просто снимала комнаты, то возвращалась в свою квартиру, если отец куда-то уезжал, но ей надоело так скитаться, и она решила найти постоянное жилище, чтобы навсегда исчезнуть из поля зрения кровопийцы Ступеньского…

Я успела вставить, что теперь в этом уже нет необходимости.

— А, и в самом деле, — спохватилась Лялька. — Значит, ты мне на всякий случай назовешь точное время — дни и часы, на которые ей необходимо алиби.

— Ну да, я тебе это уже сама предложила. И лучше бы ты сразу записала. У тебя есть чем писать?

У Ляльки оказалась в сумочке шариковая ручка, бумаги же в моем доме было достаточно. Я откупорила следующую бутылку вина и принялась без зазрения совести раскрывать Ляльке тайны следствия.

— Начнем с первого трупа. В случае Вайхенманна обнаружено множество отпечатков пальцев и порядочно следов обуви — в палисаднике. Точнее, менты догадались, что это следы чьей-то обуви, потому что все они оказались залиты водой…

— В палисаднике? — удивилась Лялька. — Откуда там вода?

— Он устроил автоматическую поливку, вода включалась в определенное время и в критический день и час самостоятельно включилась как раз перед тем, как был обнаружен труп. Об этом я узнала не от следователей, а от пана Тадеуша.

— И труп тоже залило? — поинтересовалась Лялька.

— Нет, он лежал на террасе, а вот убийца ходил по траве, но вряд ли намок. Полицейский врач считает, что поливалка включилась примерно через час после убийства Вайхенманна. Выходит, убийца сбежал сухим. Менты в этом расследовании зачислили в подозреваемые, во-первых, меня, во-вторых, Вальдемара Кшицкого, ассистента покойника, но Магда этого Кшицкого оправдывает… Холера! — отвлеклась я. — А есть ли у Кшицкого алиби? Хорошо бы было, потому как я на его стороне, а одной Магды может не хватить…

Лялька сурово перебила меня:

— Вот, теперь ты отвлекаешься. Я не знаю ни Магды, ни Кшицкого, давай диктуй дальше, не сбивай меня, ну что схватилась за мобильник, потом ей позвонишь.

Я послушно вернулась к Вайхенманну:

— Еще покойник был на ножах с одним типом, писателем, которого я на дух не выношу, а он у него еще и в сценаристах ходил. И представляешь, эта скотина Вайхенманн, кроме Коссак-Щуцкой, нацелился еще и на экранизацию Тырманда! Ему, видите ли, тырмандовский «Злой» покоя не давал, а что эта пара нечистых способна была сделать из «Злого», я и думать не хочу! Надо все же иногда и о собственном здоровье позаботиться. По слухам, на этой почве между Вайхенманном и сценаристом возникли серьезные разногласия, и я лично поставила бы на сценариста, но у полиции могут быть свои соображения. На Тырманда ставить не могу по уважительной причине, все-таки он давно на том свете, но полиция обнаружила в бумагах Вайхенманна очень пренебрежительные замечания по сценарию… Хотя, с другой стороны, если бы Вайхенманна прикончил соавтор по их общей попсе, убийце следовало бы листки с этими замечаниями прихватить, так что и не знаю… Впрочем, судя по всему, убийца вовсе не входил в дом, палил из садика. В подозрительных числятся еще несколько человек, с которыми я не знакома, даже и фамилий их не запомнила, но мотивы у всех одни и те же, так что их может спасти лишь железное алиби…

Лялька опять призвала меня к порядку.

— Ты же обещала назвать точную дату и время!

— Правильно, минутку, загляну в свой календарик.

Заглянула и продиктовала Ляльке все, что требовалось.

Пошли дальше.

— Пока я еще не знаю, как пришили Ступеньского, — недовольно заметила я, — Вайхенманна же и Држончека прикончили одинаково — выстрелами из огнестрельного оружия. Заморского огрели по голове твердым и весьма декоративным предметом, а вот что случилось со Ступеньским — понятия не имею. Боюсь за Мартусю, никак не могу до нее дозвониться, ни до нее, ни до ее дочки. Но она вряд ли носит при себе предметы убийства, а поскольку Ступеньский давно перебрался в Варшаву, Мартуся вряд ли могла ждать, что случайно наткнется на него в Кракове.

— Ты сказала, что там здание старое и все кругом каменное, — задумчиво произнесла Лялька. — Мог случайно свалиться какой-нибудь камень.

— Кто знает…

— Послушай, а у этой држончки — есть такая декоративная травка, — у Држончека что нашли?

— Тоже отпечатки пальцев, множество текстов в компьютере и прорву бумаг. Преимущественно отрывки «художественных» произведений, вроде бы он наметил три новых сценария, один хуже другого. И попытки переделки в кинофильмы нескольких книжек, среди них одна, которую я очень люблю, и уже за одну эту книгу своими руками бы его придушила!

— Меня как-то не удивляет, что ты числишься у полиции в подозреваемых, — логично заметила Лялька. — Да и Эва очень подходит, ей просто невероятно повезло, что она уехала из Польши. А не найдется ли еще кого, кто был бы прикончен так же или похоже?

Я прямо-таки обиделась за наших нерасторопных убийц.

— Смеешься? Со времен Шекспира… хотя нет, еще с Гомера начиная и до наших дней набралось бы несколько сотен.

— Нет, оставим в покое мертвых, что они могут? Разве только пугать по ночам. Я лично не верю ни в какие проклятия мумий. Ну представь себе какую-нибудь Эмилию Бронте, дочь пастора, точнее, ее призрак, хватает это привидение пушку и палит из нее. Тут у вас кто-нибудь заинтересовался такой массовой гибелью творческих работников?

Я задумалась и поняла, что не могу дать определенный ответ.

— Видишь ли, точно не знаю… Из опасений подставить Эву Марш я не позволяла себе слишком акцентировать внимание полиции на этой линии, но, боюсь, поздно спохватилась. В свое время я слишком много болтала насчет бездарных паразитов, высасывающих жизненные соки из творческих личностей. Даже в присутствии органов правопорядка исхитрилась наговорить что-то такое. Правда, полиция обычно ищет конкретные мотивы убийства — ограбление, конкуренция, любовь-ревность-месть. Мотивы литературного плана их вряд всерьез могут заинтересовать, даже если кто подскажет. Правда, есть среди полицейских один, который над этой линией задумался, но ведь только он один. Впрочем, раз у Эвы есть алиби, я могу более настоятельно подсовывать им свои соображения.