Читать книгу "Дикторат - Галина Манукян"

– Никол, Сём, Вартан, ко мне! – гаркнул он, и когда ребята-стражники подбежали поближе, сообщил: – Снимаю вас с тренировки. Пора нам пройтись.

– Куда, шеф? – поинтересовался рослый Вартан.

– В Общий дом.

Никол и Сём лихо присвистнули, а Вартан, хмыкнув, пригладил усы.

– В полном вооружении и на псидопсах. Как в рейд, – мрачно добавил Эдэр.

Сальные улыбочки мигом стерлись с лиц стражников. Но все знали, что спрашивать не стоит, когда у шефа подобное выражение лица. Стражники пошли вслед за ним в конюшню, поправляя амуницию.

Несколько минут спустя, четверка вооруженных воинов на огромных боевых псидопсах, устрашающих одним своим видом, вырвалась за ворота и понеслась по улицам в сторону Общего дома.

* * *

Эдэр ушел. И слезы сами потекли из глаз.

«Что со мной происходит?» – я не понимала. В душе бушевала ярость, жалость к себе, а в теле – огонь. Я прогнала Эдэра, потому что не могла видеть, говорить с ним, чувствовать его рядом. Слишком. Все в присутствии Эдэра было слишком. Особенно я сама. И потому боясь, что эмоции и чувства разорвут меня на части, что огонь электричества, который плескался во внутренностях, багряным ураганом сметет все вокруг меня, я кричала, я гнала Эдэра, как безумная. Лишь бы оставил меня. Лишь бы не смотрел. Лишь бы не касался больше.

Потому что больше я не смогу сдерживать в себе это жалящее, игольчатое варево. Я захлебнусь в нем, взорвусь на миллион обугленных, алеющих на краях кусочков.

Едва бушующий во мне жар начал успокаиваться, Эдэр вернулся. И все всколыхнулось снова. И я прогнала гиганта.

Эдэр врезал кулаком по стене так, что даже пол подо мной зашатался, а потом гаркнул «Всё» и ушел. И когда стихли его шаги, когда охладилась лава внутри меня, когда я опять ощутила свои контуры, свои границы, меня одолел страх. Я осталась одна в этом чудовищном доме, и где-то рядом бродят шипастые монстры… Страх сковал меня ледяными щупальцами, забился в висках, увлажнил ладони. После изнуряющего жара мне стало холодно. Одеться не было сил.

Ноющая, муторная боль в пояснице не отпускала. Шеска говорила, что в первый раз больно. Надо перетерпеть, и все проходит. Приходилось верить Шеске. Как всегда.

Медленно, как в полусне, я осмотрела себя. На внутренней стороне бедер застыла кровь. Я попыталась оттереть ее, ненавидя Эдэра и себя еще больше. Потом легла на кресло и свернулась калачиком. Боль не утихла. Кроме нее в моем нутре ничего не осталось. Там зияла пустота. Я превратилась в полую бутыль, которую сначала наполнили до краев кипящим маслом, а потом опустошили, не оставив ничего, кроме изнывающих от тоски и немощи стенок.

А ведь такое было прекрасное утро! Теперь же я вспыхнула, как факел, и, сгорев, умерла. Зачем он так со мной? Зачем?!

Эдэра здесь не было, но все вокруг было пронизано его запахом. Казалось, обернись, он стоит за спиной. Смотрит обиженно и непонимающе синющими глазами.

Гад! Гад. Гад…

Я всхлипнула, закусив палец до боли. Я же могла его оттолкнуть, могла не поддаться сразу, как только полез с поцелуями, могла не ухаживать за его ранами, могла не спасать ото льва… Но тут же представилось, как мутант разрывает клыками того, кто так неистово целовал меня, как раздирает большое тело, как то, что осталось от Эдэра, обмякшее, изувеченное, неживое, падает вместо чудища в бурные волны реки. Н-нет! Содрогнувшись, я покрылась холодным потом. Нет, не могла! Я не могла его не спасти.

Я обхватила себя руками, пустая и жалкая. Захотелось, чтоб каким-нибудь чудом рядом появилась мама, обняла покрепче и утешила своим почти неслышным голосом. Или хотя бы Шеска, которой можно было бы излить душу, выслушав в ответ тысячу советов. Но никого не было. Потому что… потому что я проклятая, и мне не место среди людей, где рожают и растят детей, кормят вечерами всю семью тем, что послали духи, где сплетничают о пустяках с подружками, где веселятся у костра и танцуют в праздники. Завтра праздник Духа Огня, а мое место тут – за запертой дверью, в жерле чудовищной конструкции по соседству с дикими зверями. Мне стало нестерпимо жаль себя, и я расплакалась еще горше.

Не знаю, сколько времени я рыдала взахлеб, кусая кулаки и подвывая, выпустив со слезами страхи, обиды и переживания последних дней. Но вдруг с лестницы послышался шум. Эдэр?! Сердце пропустило удар. Я вскочила и тотчас подхватила с пола одежду. Натянула штаны и жилет в считаные секунды, провела рукой по растрепавшимся волосам… Но сколько бы я ни ждала стука костяшками пальцев в дверь, раздраженного баса Эдэра или певучего голоса Тима, все было тщетно. За дверью царила тишина. Давящая, сизая, душная.

Я облизнула пересохшие губы и нашла флягу в походной сумке Эдэра. Там же был завернутый в чистую тряпочку сыр, хлеб и вяленое мясо. Я бы съела все сразу, но привычка заставила удовлетвориться лишь четвертой частью запаса и завернуть обратно остатки.

К счастью, боль почти отпустила. Я затянула потуже на голом теле кожаный жилет и привела в порядок волосы. Притянула поближе пахнущую Эдэром холщовую сумку. Скоро они придут. Скоро. Тим и Эдэр. Но как мне вести себя с Эдэром? Что говорить? Отчаянно хотелось вернуть то спокойное состояние защищенности, которое я почувствовала в подземной «кротовьей норе» с двумя экспериментаторами, счастливыми, как мальчишки, из-за кучи железок. Но вряд ли теперь это возможно…

Опять послышался шум на лестнице. В дверь ударило что-то тяжелое. Еще раз и еще. Полотно прогнулось, и с той стороны до меня донесся ужасающий вой.

* * *

Четверка псидопсов пронеслась по улицам, взметая пыль мохнатыми лапами, и сбавила шаг на спонтанно образовавшемся рынке у стен Общего дома. Под наблюдением пары скучающих стражей у забора из заостренных кверху сосновых стволов бойко шла торговля. Прямо на земле отблескивали глянцем зеленые и оранжевые арбузы, в тележках высились горки розово-красных томатов, желтых и синеватых с прожилками кабачков. Торговцы в халатах и туниках сбрызгивали водой из пластиковых бутылок пучки зелени, чтоб не подсохли под палящим солнцем, отгоняли мух от сладостей и вяленой говядины. Старики с загорелыми дочерна лицами поправляли мешочки с разноцветным содержимым: орехами, бобами, солью, сушеными ягодами. Мужички призывали посетителей выбрать «самое лучшее» из наваленных кучами дешевых бус, украшений из кожи и дерева, «не забыть» приобрести всевозможные мелочи и яркие тряпки.

Пожалуй, только тут во всем городе можно было встретить на улице женщин. Одетые в черное с ног до головы, как велел закон, они приценялись к товарам, складывали покупки в корзины или наплечные сумки. Женщины пропускали мимо ушей скабрезные шуточки и, покачивая бедрами, продвигались по рядам. Покупали не только жительницы Общего дома. Некоторые его посетители ходили туда не с пустыми руками. Особенно те, кто навещал наложниц, вынашивающих им сыновей. Разгонять торговцев уже перестали, ибо они все равно набегали сюда за небольшой, но постоянной наживой, пронырливые, что те тараканы с тележками и мешками. Ладно, только б пошлину платили…