Читать книгу "Обратный ход часов - Наталья Нестерова"

Миша встал, пересек комнату и распахнул дверь в спальню. Набрал в легкие побольше воздуха и выпалил:

— Светка! Хватит реветь! Ты же не рева-корова!

В проеме стоял мальчик, проговоривший точь-в-точь слова, которыми обычно папа утешал дочь. Светлана захлебнулась на вздохе, Таня застыла, обе уставились на ребенка, со страхом ожидая продолжения. Михаил обычно продолжал: «Плакса-вакса-гуталин, на носу горячий блин! Съем твой блин!» — и целовал дочь в нос, потом в щечки…

— Ты… это… вырастешь? — нарушила тягостное молчание Света.

— Конечно, — пожал плечами в ответ на глупый вопрос Миша.

Приехал Василий, Татьяна познакомила его с дочерью и Лизой. Светланка уже не рыдала, только часто икала. Узнав, что Василий Иванович доктор, Светланка потащила его на кухню. Нервно трясясь, икая через слово, потребовала честного ответа:

— Моего папу вылечат?

Время поджимало, они опаздывали в аэропорт, но Василий неторопливо, спокойно и уверенно ответил:

— Обязательно вылечим!

— Обещаете?

— Клянусь.

— А как скоро папа из этого мальчика вырастет?

— Точные сроки сейчас назвать трудно, но, думаю, период будет не длиннее, чем первичный. Взросление со всех точек зрения естественный процесс, в отличие от обратного развития.

— Я еду с вами в Москву.

— Очень хорошо. Собирайтесь.

Василий не только не был уверен в благополучном исходе болезни Кутузова, но и сильно сомневался, что удастся достигнуть минимального терапевтического эффекта. И в то же время, обманывая Светланку, угрызений совести не испытывал. Просто говорил девушке то, что она хотела услышать, что ей необходимо было услышать, чтобы продолжить жить и подготовиться к потере. Василий не разделял принятого на Западе и популярного ныне у нас мнения, что умирающий пациент должен знать всю правду о своем состоянии. Василий никогда не пришел бы к обреченному человеку и не сказал: «Иван Иванович! Дни ваши сочтены. Поэтому вам лучше навести порядок в земных делах, отдать распоряжение, составить завещание, проститься с близкими». Отход в мир иной — это не переезд в соседний город. Умирающий никому ничего не должен, а ему должны — хотя бы не отравлять последние мгновения.

В Москву летели бригадой. Кладов, Шереметьев, Татьяна, Светланка и Миша (с билетом, купленным по свидетельству о рождении шереметьевского сына). Светланка мирно уснула, наплакавшись и наговорившись с Василием Ивановичем, который мог успокоить любого. И Миша спал, свернувшись калачиком на Таниных коленях. Опасаясь страшных превращений, Василий хотел забрать мальчика, но Таня не отдала. К счастью, больших отскоков во времени не произошло. Миша очнулся в столице, будучи всего на полгода моложе.

Лиза дала слово никому не рассказывать о чудном заболевании Миши Кутузова. Да и кто бы поверил! Слово Лиза сдержала.

Глава 20Конец истории

Конец истории не затянулся. Академик, к которому Кладов и Шереметьев пробились с невероятным трудом, выслушал их без интереса. Провинциальные доктора несли ахинею, поддались идее очередного чуда. Академик, чинный, лакированный, благообразный и давно отошедший от науки (та же Мамка, но высокого полета), собирался на телевидение — его пригласили на популярное ток-шоу. Тема — старение и как его задержать. Академик держал речь, на Кладове и Шереметьеве репетировал свое выступление.

Василий и Семен удостоились рассуждений о том, что природой запрограммирован процесс старения, выбраковывания особей, потерявших фертильную способность, и мериться силами с природой необходимо очень осторожно. Человечество не раз праздновало победу над старостью, но победа неизбежно оказывалась пирровой. Ни операции по пересадке семенной ткани (те самые, на которые намекал Булгаков в «Собачьем сердце») в начале прошлого века, ни чудо-эликсиры, ни увлечение каким-нибудь из элементов таблицы Менделеева, будь то серебро или селен, — ничто не способно подарить человечеству заветное средство Макропулоса. И модное ныне увлечение стволовыми клетками крайне опасно, японские ученые уже получили доказательства того, что стволовые клетки могут вызывать онкологические процессы.

Далее академик пожурил тех ученых, которые насчитали человеческому организму запас прочности сто пятьдесят или даже двести лет. А как же долгожители, спросите вы? Академик сам себя спросил и десять минут вещал о феномене долгожительства. Потом перешел к нравственной и эстетической сторонам безумного омоложения. Сказал, что его как мужчину вовсе не восхищают актрисы, которые бесконечно утягивают лица и фигуры. Уродуют себя ради толпы, из-за ложных опасений. Да кто же старух будет играть? Наших мудрых русских старух, во все века бывших совестью нации?

Перебивать академика не решались. Но Кладов и Шереметьев мысленно возмущались: за кого академик нас принимает? Что он несет?

Василий не выдержал первым. Поднялся, подошел к стоящему в углу телевизору с видеомагнитофоном, включил, вставил кассету:

— Посмотрите, пожалуйста!

Качество изображения было невысоким, зато содержание сенсационным. Спящий Кутузов на глазах молодеет: упали волосы, уменьшается череп…

Академика кино не убедило.

— Отличные спецэффекты, — покровительственно изрек он.

— У нас таких эффектов целый ящик. И вот документы, — бухнул на стол толстую папку Шереметьев.

Академик выразительно посмотрел на часы и покровительственно изрек:

— Дорогие коллеги! К сожалению, я не располагаю временем для бесед о фантастике, колдовстве и прочей…

— Вы нам отказываете? — перебил и прямо спросил Василий. — Не хотите обследовать больного с уникальной патологией?

В таком случае, — подхватил Шереметьев, — нам ничего не остается, как сделать эти материалы достоянием общественности. Прямо от вас мы направимся на телевидение или в газету, покажем многосерийный фильм ужасов, дадим интервью и продемонстрируем ребенка, который утверждает, что родился тридцать с лишним лет назад!

Угроза и шантаж подействовали, академик дал распоряжение госпитализировать Мишу, положить в отдельный бокс.

Во время их разговора Таня сидела в коридоре, обняв Мишу за плечи, успокаивая и скармливая ему шоколадки. Сладостей у Тани был куплен большой пакет. Проходившая мимо нянечка возмутилась, указав на гору оберток:

— Мамаша! Нельзя ребенку столько сладкого давать!

Таня поблагодарила за участие и подальше от чужих глаз спрятала обертки. Не станешь ведь каждому объяснять, что мальчику требуется калорийное питание.

Их повели в бокс, Таню продолжали называть мамашей, она не спорила. Только просила всех обязательно хорошенько покормить мальчика утром. Медсестра и нянечка отмахивались: голодом тут никого не морят. Татьяна ушла, когда Миша уснул. Ее буквально вытолкали: уходите, мамаша, завтра навестите своего ребенка. У Тани было предчувствие, что последний раз видит Мишу.