Читать книгу "Свидание в неоновых сумерках - Светлана Лубенец"

– Все! Решено! Едем! Одевайся!

– Куда? – Татьяне совсем не хотелось никуда ехать. Она не хотела покидать его объятий. Кто знает, когда им еще доведется провести время вместе.

– Узнаешь. – Он бросил ей на колени одежду и быстро начал одеваться сам.

– Олег! Может, не надо никуда ехать? – взмолилась Татьяна, нутром почувствовав неладное. – Не будет ли от этого только хуже?

– Честно говоря, не знаю… Но если ты говоришь правду… – Он замолчал, изучающее посмотрел на нее и продолжил: – Если ты действительно меня любишь…

– Я действительно тебя люблю…

– Тогда ты должна поехать… Чтобы разом уж все…

Они молча оделись. Татьяна боялась о чем-нибудь спрашивать. Очень уж сосредоточен был Дунаев и совсем не походил на того пылкого влюбленного, который только что ласкал ее в постели.

Потом они долго ехали в метро и на автобусе. Испуганная Татьяна вконец запуталась в улицах Питера. Если бы Олег бросил ее, то она, наверно, не смогла бы быстро добраться до дома. Перевели дух они только у обитой вагонкой двери квартиры старого четырехэтажного дома.

– Здесь я живу, – сказал Олег, и голос его дрогнул.

Он вынул из кармана ключи, открыл дверь и провел Татьяну в коридор. В лицо ей ударил резкий запах лекарств и еще чего-то непонятного, но очень неприятного. Она сжалась в комок, и он с трудом смог снять с нее куртку. Ей хотелось бежать от этого запаха, как можно дальше и быстрее, но она помнила, как только что говорила, что любит его. Раз любит, должна вытерпеть все.

Олег с потемневшим лицом взял ее за руку и повел в комнату. Напротив окна стояла кровать с деревянной спинкой. Татьяна не успела рассмотреть, кто на ней лежит, потому что со стула, придвинутого вплотную к кровати, встала в полный рост женщина и загородила от нее больного.

– Пришел, Олежек, – устало сказала она. – Почему не предупредил, что вернешься так поздно?

– Прости, Ольга. Я уже тебе говорил… Помнишь?

Женщина, окинув не очень заинтересованным взглядом Татьяну, кивнула.

– Как тут дела? – спросил Олег.

– Как всегда, – ответила женщина.

– Кормить надо?

– Нет. Я все сделала. Пойду. Два дня меня не будет.

– Я помню.

Женщина, которую Олег назвал Ольгой, прошла мимо Татьяны, слегка улыбнувшись ей, и скрылась в коридоре. Татьяна, затаив дыхание, перевела взгляд на постель. На ней лежал некто. По довольно длинным волосам можно было предположить, что это женщина, но такой длины волосы вполне могли отрасти и у давно болеющего мужчины. Олег подошел к постели и взял больного за руку.

– Тонечка, – позвал он, и Татьяна охнула. Ее сердце заколотилось так, что она вынуждена была прижать к груди обе руки, чтобы как-то утихомирить его.

Дунаев повернул к ней голову и срывающимся голосом сказал:

– Это моя жена, Тоня. Она очень больна. Уже три года.

Татьяна приросла к полу и боролась с подступающей дурнотой. А больная вдруг открыла глаза. Они оказались вполне живыми и цепкими. Она что-то прошелестела бескровными губами. Олег перевел глаза на Татьяну и с виноватым лицом попросил ее подойти поближе. Она повиновалась, хотя ноги слушались ее очень плохо. Как ни странно, вблизи Тоня выглядела не так страшно, как издали. Она была очень худа и бледна. В вырезе розовой ночной сорочки на тощих ключицах лежал неожиданно крупный золотой крест. Тоня пронзительным взглядом впилась в лицо Татьяны. Та отшатнулась, но Олег не позволил ей броситься вон из комнаты, что она намеревалась сделать. Он железными пальцами сжал ей локоть и незнакомым голосом сказал:

– Тоня, это она…

Лицо больной дрогнуло, и на нем стало проступать жуткое подобие полуулыбки. Один уголок губ медленно приподнялся, насборив около себя сухую пергаментную кожу, второй уголок оставался неподвижен, как бы не соглашаясь с первым. Татьяна поняла, что у жены Олега не действует правая половина лица. Под одеялом с левой стороны произошло какое-то движение, и на свет появилась тонкая прозрачная рука с голубоватыми ногтями. Тоня перевела глаза на Олега и сделала ими какой-то им одним понятный знак. Олег кивнул, взял со стоящей рядом тумбочки блокнот без верхней корочки и вырвал исписанный лист. Блокнот он привычно подсунул под Тонину руку и вставил в ее пальцы откуда-то появившуюся ручку. Лицо больной исказила гримаса напряжения, и она начала медленно писать. Татьяна с расширившимися глазами следила за этим, как ей показалось, священнодействием. Несколько раз Тоня останавливалась, Олег поправлял ей блокнот и ручку. Татьяна ждала окончания процесса писания, как приговора суда. Ей почему-то казалось, что жена Олега на этом листе непременно вынесет ей обвинительный приговор, на который она никогда не сможет подать апелляцию, который не сможет ни отмолить, ни отстрадать, ни отработать.

Повинуясь опять-таки только им двоим понятным знакам, Олег вытащил из-под руки жены блокнот и, не глядя на запись, протянул его Татьяне. Она взяла блокнот дрожащей рукой и посмотрела на Олега, желая получить от него хоть какую-нибудь, пусть молчаливую, поддержку. Он отвел глаза в сторону. Татьяна опустила глаза на лист блокнота. Крупными дрожащими буквами там было написано всего два слова: «Благословляю вас». Татьяна хрипло всхлипнула и зажала рот рукой. Ей ли плакать здесь перед этой женщиной, у которой живыми остались только глаза и тонкая левая рука… Тоня опять сделала глазами какой-то знак, и Олег снова подсунул ей под руку блокнот. Вторая запись тоже состояла из двух слов, на которые Олег опять не пожелал смотреть, предоставляя женщинам возможность договориться без посредника. «Сын маленький», – прочитала Татьяна и вскинула глаза на Тоню. Она смотрела на нее жадным, ждущим взглядом. Татьяна помолчала, сдерживая рвущиеся наружу рыдания, потом наклонилась к Тоне, положила свою руку на ее прозрачные пальцы и сказала, глядя ей в глаза: «Не беспокойтесь о нем». Тоня слабо пожала Татьянину руку и закрыла глаза. Живой кончик губ съехал вниз, и рот застыл на неподвижном лице горьким крючком. Золотой крест съехал по цепочке за спину Тони. Самое главное было сделано. В нем сегодня больше не было нужды.

Татьяна выпрямилась и перевела глаза на Олега.

– Я провожу, – сказал он.

Они вышли в коридор. Олег молча помог ей одеться, потом взялся за свою куртку.

– Не надо, – остановила его Татьяна. – Я доберусь сама. Не так уж поздно. Останься с ней.

Олег кивнул и, нервно покусывая губы, сказал:

– Через два квартала станция метро «Чернышевская».

Больше они не произнесли ни слова. Олег решил дать возможность Татьяне переварить увиденное и все обдумать. Он еще не знал, что они уже обо всем договорились с Тоней, что все уже решено, что Татьяна двумя, казалось бы, так мало значащими, словами дала его жене такую клятву, нарушить которую никогда не сможет.

Татьяна медленно брела по улице. Перед глазами стояло пергаментное Тонино лицо. Как двусмысленна была ее улыбка. Одна сторона лица соглашалась с выбором мужа, другая – минусом губ отрицала появление рядом с ее Олегом другой женщины. Но что она могла сделать, прикованная к постели и почти недвижимая? Только поручить мужа и сына этой другой. И Тоня очень достойно сделала это.