Читать книгу "Гран-при для убийцы - Чингиз Абдуллаев"

— Это правда, — кивнул генерал Райский, ничего проверять ненужно.

Один из наших отделов уже давно занимается этой проблемой.Иранцы действительно готовы начать сотрудничество с французами и россиянами итакой контракт не выдумка вашего собеседника.

— Вы только подтверждаете мои наблюдения и немногоопровергаете собственные предположения. Последнее, на что я хочу обратить вашевнимание, — это слова моего иранского собеседника о готовящемсятеррористическом акте во Франции. Боюсь, что и к этим словам вы должныотнестись со всей серьезностью.

Они подтверждены и вашими агентурными данными о том, чтоАхмед Мурсал собирает по всему миру террористов со знанием европейских языков.

— Не знаю, — наконец сказал Райский, — в ваших словах,возможно, есть рациональное зерно. Но вы меня все равно не убедили.

— Привычка, генерал, — очень серьезно произнес Дронго, — вытрадиционно недоверчиво относитесь к иранцам. Согласитесь, что разведчик неможет мыслить стереотипами.

— Я не нуждаюсь в ваших советах, — зло отрезал Райский, — яне имею права вам верить. И не хочу вам верить.

— Но почему? — не понял Дронго.

— Очень просто. Убийца ждал вас в первый день вашего приездав Иран. В первый день. Значит, он был послан заранее. А это значит, что АхмедМурсал узнал о вашем визите до того, как вы полетели в Иран. Понимаете, почемуя не могу в это поверить?

Дронго кивнул. Странно, что он не учел и этого важногофактора. Но, с другой стороны, о его визите в Иран знали не только в МОССАД.

— Я об этом подумал, — задумчиво произнес он, — но, кромевас, о моем визите могли знать еще достаточно много людей.

— Не получается, — хмуро возразил Райский, — все равно неполучается. В МОССАД о вашем визите знали только несколько человек. Ещенесколько человек знали об этом и в российской разведке. Вчера в Баку убит одиниз самых важных свидетелей. Тот самый, который попросил провести черездепутатскую комнату Натига Кура. Российская разведка установила, что черезроссийскую границу проходил другой человек, очевидно, настоящий Натиг Кур,который, приехав в Баку, поменял свои документы с террористом.

— Это точные сведения? — повернулся к Гурвичу Дронго, поняв,что тот сообщил об этом своему начальству.

— Точные. Вчера сообщили из Министерства национальнойбезопасности.

— По официальным каналам?

— Да. Расследование ведет Эльдар Касумов. — Вы понимаете,что происходит, Дронго? — повысил голос Райский. — Получается, что в обоихслучаях нас опередили. А это уже не просто террорист, пусть даже самый опасный,который прячется от нас по всему миру. Речь идет о худшем, о предательстве.Кто-то сообщил Мулу о вашем визите в Тегеран, кто-то успел сообщить о вашихвыводах насчет тройного обмена паспортов. Кто-то сыграл на опережение, и я необязан верить, что все это дело рук одного Мула. У него просто нет такихвозможностей и таких людей. За его спиной должна стоять мощная организация. Итакой организацией может быть только иранская разведка.

— Неужели вам не надоело жить постоянно в условиях войны? —вдруг спросил Дронго. — Неужели вам не надоела постоянная ненависть? Нупостарайтесь хотя бы иногда отказываться от привычных шаблонов. Не могут иранцыиграть такими вещами, как религия. Просто не могут. Они не смогли быимитировать смерть хаджи Карима. Для них, как истинных мусульман, каждыйсовершивший хадж считается хаджи, а тем более хаджи Карим. Его полное имя ХаджиСеид Карим, а это значит, что он происходит из рода Мухаммеда — пророкамусульман. Он был одним из лидеров шиитской общины Ливана, и иранцы не простятего убийство Ахмеду Мурсалу. Свои ценности есть у каждого народа, если не хотитеих принимать, то хотя бы научитесь их уважать.

— Если в Иерусалиме произойдет новый взрыв или где-нибудьснова захватят наших граждан, кто будет виноват? — гневно спросил Райский. —Ваши теологические рассуждения не подходят под наш конкретный пример. Нашегосударство с самого дня своего рождения живет во враждебном окружении. Насненавидят и боятся. И я не имею права сидеть здесь с вами и рассуждать опричинах этой ненависти. У меня конкретная задача — найти террориста, разыскатьсамого опасного негодяя, который когда-либо боролся против нас. Я не имею правана ошибку. Я не должен верить в его гениальность или в ваши схоластическиерассуждения. Если он успевает повсюду, если устраивает тройной обмен, привозитнепонятные грузы из Москвы, посылает убийцу к вам еще до того, как вы полетитев Тегеран, устраняет единственного свидетеля в Баку, то я обязан предположить,что за его спиной стоит мощная организация. И эта организация борется противнас.

Он замолчал и отвернулся, давая понять, что спор исчерпан.

— Я свяжусь с Касумовым и постараюсь узнать, что тамслучилось, — примирительно предложил Дронго.

— Извините, — буркнул Райский, — просто эти постоянныевзрывы в Иерусалиме стали нашей страшной бедой. Каждый раз мы с ужасом ждемсообщений, кто еще погиб из наших родственников в этом кровавом кошмаре.

— Я понимаю, — кивнул Дронго.

— Конечно, вы не обязаны меня выслушивать, тем более со мнойсоглашаться, — продолжал генерал, — и ваши выводы я приму к сведению. Но и выпримите к сведению мои сомнения.

— Возможно, истина находится где-то посередине, — предположилДронго.

Гурвич, видя, что оба собеседника несколько выдохлись, счелза благо вмешаться, постаравшись немного сблизить позиции сторон.

— По последним сообщениям, террорист действительно находитсяв Сирии, — негромко сообщил он.

— Нужно полететь в Сирию, — быстро сказал Дронго, — но доэтого постараться выяснить, что произошло с главным свидетелем и кто его могтак быстро убрать. Боюсь, что у Мула были свои люди в городе.

— Не уверен, — снова вмешался Райский, — но надеюсь, вы несобираетесь искать убийцу? Этим уже занимаются Министерство национальнойбезопасности и местная прокуратура. Я не уверен, что у вас есть время ивозможности заниматься расследованием.

— Ничего, — улыбнулся Дронго, — у меня есть знакомый,который может помочь следователям. Я собираюсь его попросить.

— Надеюсь, вы не собираетесь никому рассказывать о нашемразговоре? — спросил генерал.

— Нет. Я же сказал, что у меня есть надежный человек,пожалуй, единственный в мире, которому я могу доверять больше, чем самому себе.

— Никогда в это не поверю, — скептически сказал Райский, —вы ведь профессионал и знаете, что в нашем деле никому нельзя доверять. Этоабсолютная норма в нашей профессии.

— За исключением одного случая. Это мой отец, генерал.Надеюсь, вы не будете возражать, если я попрошу его немного помочь мне?