Читать книгу "Кинжал Зигфрида - Наталья Солнцева"

Утром, едва рассвело, постучался Прилукин. У него на плече был рюкзак.

– Пришел помочь тебе собраться.

– Я сама.

– Хорошо. Только поторопись. Погода портится, а нам еще шагать часа три.

Он оставил рюкзак на скамье и вышел. Постоял на пороге, оглядывая двор. Вместо забора – кусты дикой малины, крыжовника. Справа – поленница, накрытая куском дырявого брезента; деревянное корыто с водой. У сарайчика копошатся куры, блеет коза. От мирной деревенской картины веяло не покоем, а запустением, нищетой и… притаившейся опасностью. Михаил ощутил в груди тоскливый страх, который перерастал в панику. Захотелось сорваться с места и бежать напролом через лес куда глаза глядят. Усилием воли он совладал с собой, вернулся в избу.

– Ты готова?

– Да! Едем… и поскорее.

– Где твои вещи?

Он не сумел скрыть удивления, когда она показала холщовую сумку.

– Здесь все?!

Имущество бывшей послушницы составляли пара изношенных тряпиц и несколько потрепанных, замусоленных церковных книг.

– Это дом Авксентия, – объяснила она. – Вещи принадлежат ему.

– Принадлежали, он ведь умер.

– Вещи его! – упрямо повторила Таисия.

– Разве он даже на память ничего тебе не оставил? Возьми хоть чудотворную икону.

– Святыня сестрам пригодится, – всплакнула несостоявшаяся монахиня. Подошла к деревянной кровати с резным изголовьем, поклонилась низко. – На этих подушках преподобный усоп. Здесь он лежал, говорил со мной. Любовался березами, рябиной у забора… так, с улыбкой на устах, и уснул.

По ее щекам текли слезы, губы дрожали, как у обиженного ребенка.

– Ладно, пойдем, – взял ее за руку Михаил.

Впервые она не отшатнулась, не обдала его негодующим взглядом. Покорно побрела рядом, не оглядываясь. Солнце поднялось за облаками над темной кромкой леса. На траве лежала роса, тропинка петляла между деревьями. От земли шел медовый дух, весело перекликались птицы. Ночные страхи рассеялись, и Таисия промолчала об испугавшей ее тени. «Я грешница, потому мне бесы показываются, – подумала она. – А Василиса как же? Тоже, выходит, не святая?» Ее обуревал ужас перед происками дьявола, а мысль, что и люди могут причинить вред, просто не приходила ей в голову. Она пропускала мимо ушей все разговоры про убитого егеря и скрывающегося в лесу преступника.

Инженер Прилукин, напротив, не опасался никаких леших, оборотней и призраков. Он незаметно приглядывался и прислушивался – не хрустнет ли в чаще ветка, не взмоют ли в воздух потревоженные птицы.

Ни она, ни он до конца не верили в происходящее. Таисия второй раз в жизни чувствовала себя изгнанницей, отверженной, только теперь ее гнало с насиженного места не смутное стремление к самопожертвованию и духовному подвижничеству, к тихому уединению кельи, к какому-то высшему блаженству, недоступному обычному мирянину. Теперь ее душа томилась запретной страстью к воображаемому возлюбленному, и змей-искуситель напустил на нее свору демонов. Вырваться из их когтей бывшая послушница решила радикальным способом – оставить надежды на монашеское служение и выйти замуж за человека из плоти и крови, дабы разрушить болезненную одержимость. Господь даровал спасение худшим грешникам, чем она, дарует успокоение и ей.

Но бесы сопротивлялись, они не хотели отпускать ее.

– Тебе плохо? – спросил Михаил. – Ты вся дрожишь, и щеки бледные.

– Мне холодно…

Ему было жарко от ходьбы, и он снял ветровку, накинул ей на плечи.

– Надень…

Небо затягивали сизые тучки, ветер крепчал. В воздухе пахло багульником, болотной сыростью. Успеть бы до дождя.

Через три часа пути они с Таисией благополучно добрались до автобусной остановки у деревни Шубинка. Всю дорогу до Новгорода на перекладных она забывалась лихорадочным сном, просыпалась, просила попить воды и снова проваливалась в тревожное забытье. Михаил осторожно прикладывал руку к ее лбу – она вся горела.

В Новгороде он привез ее в заранее снятую квартиру, раздел и уложил в постель. Над городом стояла теплая ночь. Зарево огней казалось отсветом далеких пожарищ. На черной речной воде качались размытые звезды.

Михаил собрал ветхое «монашеское» облачение, свернул и вынес на помойку. Все! Таисия больше не сможет натянуть свою уродливую «лягушачью кожу». Вернувшись, он бесшумно притворил дверь и на цыпочках прошел в комнату, где она спала. У нее по-прежнему был жар, она прерывисто дышала.

Михаил открыл ее холщовую сумку – старые книги, старые тряпки, деревянный, отполированный прикосновениями верующих крест, почерневшая ладанка, маленькие ржавые ножнички, истертая зубная щетка. Выбросить еще и это рука не поднялась.

Он достал из шкафа новую сорочку, белье, длинный темный халат и положил на тумбочку у кровати. Приучать одичавшую даму к цивилизованной жизни придется постепенно.

Михаил со всей основательностью изучил содержимое холщовой сумки – кроме прочего, там был небольшой кожаный чехол с документами. Он открыл паспорт, просмотрел и удовлетворенно кивнул.

Глава 19

– Что тебе сказал Борисов? – спросил Матвей, разливая кофе по чашечкам.

Астра доедала овсянку с изюмом. У нее сегодня намечено столько дел, дай бог успеть.

– Узнал адрес профессора Лианозова. Тот преподавал физику в университете, курировал аспирантов. Его вдова с сыном живут на Долгопрудной – им пришлось продать квартиру в центре и переехать на окраину.

– Тебе с сахаром?

Она рассеянно кивнула. Проглотила кофе, не ощущая вкуса. Торопливо причесалась, накрасила губы и хлопнула дверью.

Сегодня она ушла раньше Матвея, он убрал со стола, вымыл посуду. Ему вдруг стало тоскливо от мысли, что скоро он будет видеть ее только по выходным или того реже. Ремонт на Ботанической вот-вот закончится, квартиру обставят, вымоют, вычистят, проветрят… И Астра поселится там. Она заберет с собой зеркало, смешной высохший корешок, кассету с «магическими» эпизодами, записанными убийцей. Тот слегка отстал от времени – видеокассеты устарели, надо было сделать запись на диске.

Матвей усмехнулся – Астра и ее неуемные фантазии заняли все его мысли. О чем бы он ни подумал, все так или иначе замыкалось на ней.

В спальне висел ее портрет кисти знаменитого – ныне покойного – Домнина «Женщина с зеркалом». Овальный багет обрамляет сидящую спиной к зрителю молодую даму в старинном наряде – черный атлас, кружева, драгоценная застежка на корсаже. Вокруг множество мерцающих свечей. Лицо красавицы отражается в зеркале: ее губы чуть приоткрыты, в глазах – туманная дымка. Такая же, как в зеркале.

Сколько раз Матвей смотрел на портрет, не замечая некоторых тонкостей. Этим и отличается шедевр от хорошо выполненной работы – неисчерпаемостью образов.