Читать книгу "Магический вор - Андрей Левицкий"

– Есть! – выдохнул привставший Гаррота.

Между прутьями она вбежала в камеру, снова чихнув, выплюнула чехол. Мозгосос похлопал ее по голове, а я схватил отмычку.

Она сломалась возле того конца, где в глину был погружен альбит. Из тонкой трещины выплескивались светящиеся завитки, колечки и петли маны, змейками выползали наружу и таяли в воздухе.

– Что с ней? – спросил Гаррота.

– Сломана. Теперь комбинации замков, которые были запечатлены в магической структуре, стираются оттуда.

– Так ты откроешь эту решетку или нет?

– Попытаюсь. Не мешайте!

Времени на это ушло много, но наконец замок, тихо хрустнув, раскрылся. Я сдвинул засов, толкнул решетчатую дверь и выбрался наружу. Глядя в пролом и прислушиваясь, сунул отмычку в чехол, а его – в сумку, которую пристегнул к ремню.

Следом вышли Гаррота с Тирой, потом Мозгосос. Он сгорбился, низко склонил голову и глядел в пол под своими ногами. Крыса снова сидела у него в кармане.

То и дело посматривая на пролом, мы с сестрой и атаманом подбежали к алтарю. Маг предпочел не приближаться, с него-то сандалии не сняли. Пока мы натягивали сапоги, он, закудахтав, вдруг бросился куда-то в сторону, скрипя коленом, и вернулся, победно тряся клюкой. Оперся на нее, с почтительного расстояния разглядывая череп, забормотал:

– Сила вокруг него. Кружится. Мана, прямо здесь. Дикая магия! Старая!

– Я тоже чувствую давление, – заметила Тира и, натянув кольчугу, отошла от алтаря. – Мы в храме Кабала Трехглазого, и я подумала, а что, если костяной меч создал он? Все-таки Бог-Кузнец…

– Меч не металлический, он был сделан из клыка Безымянного Зверя, то есть огромного крылатого волка, который сопровождал Некратора и вместе с ним бился против Ярриса с его сыновьями на заре времен, – сказал я, вспоминая рассказ Рагды и призрак крылатого волка. – А Кабал был вроде как другом Некратора, если у богов бывает дружба.

– Но на ту битву против Ярриса с ним не пошел? – уточнил атаман.

– Кажется, нет. В битве то ли Ярри, то ли Марри вышиб крылатому волку клык, вот из него и был сотворен меч. Наверное, клинок и вправду мог сделать Кабал. Иначе непонятно, почему колдуны совершали ритуал пробуждения меча в его храме.

В каменном темени черепа-алтаря было узкое длинное отверстие, окаймленное металлом. Из него-то во время ритуала и торчал костяной клинок.

– Уходим отсюда, – сказал Гаррота, натягивая порванный дублет. – Э, брат вор, ты куда?

Я прошел между колонн и остановился перед решеткой с дверью, такой же, как та, за которой сидели мы, только повыше.

– Что тут? – Ко мне приблизился Гаррота, за ним Тира. Приковылял, уставившись в пол и поводя плечами, Мозгосос. – Темновато там, не видно.

Тира нетерпеливо оглянулась на пролом на месте двери, через которую мы попали в зал.

Я вытащил отмычку. Мозгосос, остановившись у стены, навалился на клюку и закрыл глаза. Казалось, ноги его вот-вот подогнутся, и маг свалится на пол.

– Кей, она права, пора идти, – сказал Гаррота. – У нас ни одного клинка, если кто-то появится – не отобьемся.

– Насчет клинков. – Я махнул на пролом. – Возле крайней колонны должен лежать нож-сумрак. Да-да, и не пяльтесь на меня. Лезвие спрятано внутри такой штуки, Рагда назвала его липун. Мягкое, с кулак, тоже невидимое, спасает от порезов. Поищите, пока я вскрываю замок.

Взгляд привык к полутьме, и теперь я видел то, что было нарисовано на дальней стене комнаты. Вверху зарычали, донеслось тявканье. Кто-то заспорил, лязгнуло железо. Я склонился над замком в решетке. Отмычка продолжала терять магию, и я не знал, за сколько времени весь накопленный опыт уйдет из нее. Сам я починить ее не мог, недостаточно просто замазать трещину смолой или воском, нужно заново настроить заключенную внутри тонкую магическую структуру. Глиняная змейка вяло шевелилась в моих пальцах, с тихим хрустом тычась внутри замка. Наконец там клацнуло, и я толкнул решетчатую дверь.

– Нашел! – донеслось сзади. – Клянусь Святым Копытом – настоящий сумеречный клинок!

– Неси сюда, – ответил я, входя в камеру, потолок которой был выше, чем у той, куда кинули нас.

– Вверху много людей и волков, – заговорила Тира от входа в зал. – Кей, поторопись.

Я не ответил, разглядывая слабо светящиеся темно-красные линии пентаграммы на стене. Большая, от пола до потолка, и в центре не круг, как у той, что была в подвале дома Жабы-Рэя, а неровный четырехугольник. Я поднял брови, сообразив, чью форму он повторяет. На полу у стены стояла каменная чаша, из которой торчала тонкая кость.

Когда я вышел, Мозгосос повернулся, качаясь, заковылял к выходу. Ко мне приблизился Гаррота, протягивая руку с пустой ладонью.

– Забери побыстрее, потом я не захочу отдавать его тебе, – проворчал он. – Мне и сейчас не хочется, но я креплюсь. Экое богатство! А здесь что?

Взяв липун с ножом и прицепив его на предплечье, я махнул рукой на стену камеры:

– Там пентаграмма, в центре контур в форме шкуры. Той, в которую был замотан костяной меч. Страж унес ее из сокровищницы вместе с клинком, а недавно она, я уверен, висела тут внутри пентаграммы. Колдуны совершили над ней какой-то ритуал и забрали с собой, когда покидали храм.

– Старая вонючая шкура?

– Вот именно. И зачем она им? Магистр упомянул какую-то весть, которую эта шкура несла.

Мы пошли вслед за Мозгососом. Комнату-ловушку наполовину засыпало обломками, по ним пришлось пробираться к ведущей вверх лестнице. Маг наклонился, отбросив несколько обломков, поднял что-то. Когда он разжал пальцы, на ладони стал виден гладкий полупрозрачный камень, внутри которого трепетал крошечный огонек.

– Камень души? – сообразил Гаррота. – Тот, который был в лампе у двери.

Мозгосос поднес камень ближе к глазам и уставился на него, едва не касаясь кончиком носа.

– Мозг, эй… – осторожно позвал атаман.

– Равета… – пробормотал менталист и поднял на нас взгляд. – Знал ее когда-то – и теперь тоже узнал, внутри!

– Равета Шэл? – переспросил я, припоминая, что за последнее время слышал это имя уже дважды. Перед нападением на склад Гаррота говорил, что в Доме Хортов, в котором хозяйничала магиня, случилась какая-то непонятная стычка, там видели смерч и молнии. А после в зале с алтарем ее упомянул Янох, причем назвал «сестрой».

– Непонятно, – сказал я. – Пока что непонятно. В камне часть души Раветы Шэл, великой магини эфира? Обычно расчленение души приводит к смерти, но Янох говорил про нее так, будто она жива.

Мозгосос, отправив камень в карман на груди, зашептал:

– Колдуны ее подчинили. Расчленили душу, часть поместили в камень. Через него сделали своей служанкой.

Я задумчиво покачал головой: