Читать книгу "Правда и другая ложь - Саша Аранго"

В спешке она не заметила, как зацепила петлю на колготках. Только в зеркале лифта она увидела этот разрыв, который, как гангрена, расширялся от икры до бедра.

XV

Айзендрат поливала драцену и не обернулась, когда Бетти, не поздоровавшись, ворвалась в приемную и прошла в кабинет Мореани. Он был бледен и не встал из-за стола при ее появлении. Она плотно закрыла за собой дверь.

– Мне нужно прояснить одну вещь, Клаус, – начала Бетти, но Мореани перебил ее, указав на эймсовский стул.

– Садись, пожалуйста.

Она села, закинув ногу на ногу, чтобы скрыть спущенную петлю. Произошло либо что-то очень хорошее, либо очень плохое, и пустяк с прокатом автомобиля не имеет к этому никакого отношения. Бетти отсутствовала в издательстве два дня, и за это время здесь что-то произошло. Мореани снял очки и аккуратно положил их на чистый стол. Раньше на столе всегда царил жуткий беспорядок, и то, что сейчас он был убран, казалось нехорошим признаком.

– Я поставил тебя в очень неприятное положение, – проговорила Мореани, тяжело переводя дыхание. Он прищурился, разговор был для него тяжел и неприятен. – Прими мои извинения и прости мне мою… как бы выразиться помягче… глупость.

Он замолчал. Бетти ждала, но пауза стала просто невыносимой.

– Что случилось?

Мореани открыл ящик письменного стола, извлек оттуда открытый конверт и протянул Бетти. Она встала и взяла его.

– Я открыл его, потому что письмо было адресовано мне.

Бетти ощупала конверт, перевернула его и увидела на обратной стороне печать своего гинеколога. Двумя пальцами она вытащила из конверта компакт-диск, на котором было сохранено ультразвуковое изображение ее ребенка.

– Это девочка, – тихо произнес Мореани, – счет прилагается. Если не возражаешь, я его оплачу.

Представим себе время на заре человечества. Утомленный, но довольный собой кроманьонец возвращается домой с охоты. Войдя в свою комфортабельную пещеру где-нибудь, скажем, в Апулии, он бросает рядом с очагом принесенную добычу и ищет взглядом жену. Он устал и голоден, он хочет рассказать ей о своей охотничьей удаче. Из темного угла пещеры он слышит плач. Кроманьонец выхватывает из огня горящую головню и отправляется на поиски жены, светя себе импровизированным факелом. В ответвлении пещеры он находит жену, лежащую рядом с новорожденным ребенком. Из лона жены до сих пор торчит перекушенная пуповина. Женщина прижимает ребенка к груди, закрывает руками его нежное личико. Кроманьонец вырывает ребенка из рук женщины, и дитя заходится в крике. Он принюхивается и понимает, что это маленький неандерталец и что он не может быть отцом этого ублюдка. Ударом об стенку пещеры он убивает ребенка и возвращается к очагу. Женщина остается на месте и трясется от страха, не зная, переживет ли эту ночь.

Многое переменилось со времен плейстоцена, но вопрос отцовства остается весьма щекотливым и для современной женщины. Кто бы ни послал результат ультразвукового исследования Мореани, это не могло быть недоразумением или следствием перепутанного адреса, это было осознанное действие какого-то негодяя. Генри исключается, думала Бетти, стоя перед столом Мореани, – это не в его интересах. Он никогда не сделает ничего, что противоречило бы его интересам. Но, кроме Генри, ни один человек в мире не знал о ее беременности, даже мать. Это сделал какой-то невидимый, но маячащий поблизости враг. Быстро проанализировав ситуацию, Бетти снова села на эймсовский стул и сделала единственно правильную вещь: не сказала ничего.

Мореани тоже молчал, сидя за столом, хотя душа его плакала. Последний план его жизни рухнул, поздняя любовь в Венеции так и останется глупым стариковским мечтанием. Он до конца своих дней будет одинок. «Делать нечего, я один пришел к концу своего пути», – подумал он. Потом встал, неуверенной походкой подошел к столику эбенового дерева, налил в два бокала коньяк и протянул один из них Бетти.

– Я хочу попросить тебя только об одном. Поезжай к Генри и обсуди с ним роман. Мне кажется, ты сейчас ему очень нужна. Время поджимает, к книжной ярмарке мы уже практически не успеваем. Он говорил мне, что осталось страниц двадцать, но я не верю, что сейчас он способен писать. Будет досадно, если он не успеет дописать его до моего отпуска, не так ли?

Во рту у Бетти высохло так, что слиплись губы, когда она пригубила коньяк. Алкоголь обжег горло. «Он не знает, – подумала она, – не знает, что ребенок от Генри». Она встала, поставила бокал на стол и обняла Мореани. Никогда еще она не была с ним так близка и так благодарна. Какой благородный человек, какой настоящий мужчина…

– Я сейчас же ему позвоню, Клаус, обещаю тебе.

Мореани устало кивнул:

– Спасибо. Когда встретишься с ним, не говори ничего обо мне.

Если бы в этот момент Мореани предложил ей руку и сердце, она, не колеблясь, ответила бы «да».

– Конечно, не скажу, Клаус.

Гонория убрала от уха стакан, с помощью которого подслушивала разговор за перегородкой, и быстро села к компьютеру. Одной рукой она живо надела на голову наушники и положила руки на клавиатуру. Бетти не прошла, как обычно, через приемную к выходу, а остановилась у стола и оперлась на него ладонями.

– Гонория, – начала она, – могу я попросить вас об одном одолжении?

Гонория сняла наушники. Дела действительно приняли серьезный оборот, если эта дамочка так уважительно с ней заговорила. Она решила послушать.

– Что вы сказали?

– Могу ли я попросить вас об одном одолжении?

– Конечно. Чем я могу быть вам полезна?

– Если в следующий раз вам позвонит какой-нибудь тип из страховой компании, не выдавайте ему личную информацию о Генри Хайдене.

Айзендрат дернула головой, как делает курица, когда нацеливается на зернышко.

– Он сам спросил меня о господине Хайдене!

– Да, о нем многие спрашивают. Мы же охраняем частную жизнь наших авторов, не так ли?

Это «не так ли» не оставило Айзендрат иного выхода, как ответить:

– Я работаю здесь очень много лет, Бетти, и, если мне действительно что-то дорого, так это частная жизнь наших авторов. Вы должны были давно это понять.

– Она сделала что?

Генри вскочил на ноги и принялся нервно расхаживать вдоль панорамного окна. Ховаварт тотчас сорвался с места и, поджав хвост, выскользнул из комнаты. Он вернется только после того, как его чувствительный нюх подскажет, что вспышка гнева миновала.

На столе перед Бетти лежал компакт-диск с ультразвуковым изображением плода. Сидя на диване, Бетти следила глазами за Генри. В контражуре она видела его контур как перемещающуюся черную тень.

– Конверт доставили прямо Мореани, – продолжила она. – Это она позвонила гинекологу и попросила прислать протокол и изображение на его адрес в издательстве.