Читать книгу "Гений зла Гитлер - Борис Тененбаум"

Дело, однако, в том, что самого Ширера в 1933 году в Германии не было.

Он появился там только в 1934-м, прожил в Берлине до 1940 года и собрал огромное количество материала из первых рук, но знать что-то про обстоятельства поджога рейхстага мог только по слухам. Никаких документов об этом деле, помимо заведомо лживых официальных, так и не было найдено.

Но сам факт пожара был использован нацистами полностью – по всей Германии прокатилась волна организованного террора. Это было устроено как бы вполне законным образом – министром внутренних дел Рейха был национал-социалист Вильгельм Фрик. А министром внутренних дел крупнейшей из «земель» Германии, Пруссии, был Герман Геринг. Так что отряды СА и СС были инкорпорированы в ряды защитников закона и порядка как «вспомогательная полиция».

Это была выдача лицензии на погром.

III

Поначалу он был направлен на коммунистов и даже с поправкой – на коммунистов как на индивидуальных преступников. Компартия Германии не была запрещена, и многим ее лидерам удалось уехать из страны, например пределы Германии оставили и Вильгельм Пик, и Вальтер Ульбрихт, и Клара Цеткин. Эрнст Тельман, правда, был арестован, но в заключении его держали в сравнительно приличных условиях.

Но редакции коммунистических газет громились без всяких ухищрений в смысле соблюдения законности, все партийные учреждения КПГ точно так же, и «вспомогательная полиция» без всяких проблем и без всяких ордеров вламывалась в дома лиц ей подозрительных.

И тем не менее компартия не была запрещена. Идея, возможно, заключалась в том, чтобы позволить ее сторонникам сначала проголосовать за нее, иначе их голоса могли бы уйти к социал-демократам, а на 5 марта 1933 года были назначены новые выборы в рейхстаг. Трудно сказать. События в огромной степени двигались сами по себе, действия штурмовиков носили столь массовый характер, что управлять ими из единого центра и в деталях было просто невозможно.

СА были спущены с цепи, вот и все.

Давались только общие инструкции, выработанные Гитлером, Геббельсом и Герингом, все прочее оставалось на усмотрение исполнителей.

Но кое-что делалось и из центра.

Скажем, Геринг учредил в Пруссии особый полицейский отдел, призванный заниматься политическими преступлениями. Приказом от 26 апреля 1933 года Геринг в качестве министра внутренних дел Пруссии создал новое полицейское подразделение – так называемый отдел 1 А. Его руководителем был назначен Рудольф Дильс. Он был родственником Геринга – женат на его кузине, но назначение он получил не только в силу родственных связей.

Дильс был юристом, учился в университете в Магдебурге, а с 1930 года служил в Министерстве внутренних дел Пруссии и занимался радикалами, от коммунистов до нацистов. В 1933-м все поменялось – нацисты стали правящей партией, и он сосредоточился на коммунистах. Его организация быстро выросла и получила название Geheimstaatspolizei – Тайная государственная полиция.

Если читать в аббревиатуре – «гестапо».

IV

Полезное начинание Геринга было немедленно подхвачено. Генрих Гиммлер, назначенный на пост начальника полицейской службы Мюнхена, уже имел в своем распоряжении некий эмбрион внутрипартийной следственной службы, заведовал ею Рейнхард Гейдрих, совсем молодой человек – в 1933-м ему не было и 30. И он указал своему шефу на то, что Геринг при всех своих дарованиях смотрит на вещи слишком узко. Тайная полиция совсем не обязательно должна следить только за врагами, есть такие друзья, за которыми нужен глаз да глаз. В качестве примера можно сослаться хотя бы на Грегора Штрассера. Да и вообще не знаешь, что может пригодиться в будущем – а информацию надо собирать загодя.

Гиммлеру это рассуждение показалось убедительным.

И он поручил дела по превентивным расследованиям заботам своего молодого подчиненного. А сам тем временем проследил и за еще одним важным начинанием: если СА и СС получили полномочия на неофициальные аресты, то надо было позаботиться и об организации неофициальных мест заключения. Ни казармы штурмовиков, ни импровизированные «центры для допросов», устроенные где-нибудь в тихом месте, Гиммлера не устраивали – в первую очередь он был человек порядка.

Поэтому-то и был организован концентрационный лагерь, устроенный в окрестностях Мюнхена, на заброшенной пороховой фабрике в Дахау.

Он открылся 22 марта 1933 года.

Дела там сначала тоже шли довольно неорганизованно – арестованного, скажем, могли забить до смерти просто так, без всякой санкции и без всякой причины. Но летом 1933-го Дахау получил нового коменданта, Теодора Эйке, и тот поставил все на должную высоту. Он нашел, что охрана могла делать с заключенными все, что захочет, и это подрывало мораль.

И Эйке в очень короткое время превратил Дахау в совершенно образцовое учреждение: с одной стороны, с полностью дисциплинированной охраной, с другой стороны, условия содержания для заключенных там стали поистине невыносимыми. Их морили голодом, за малейшее «нарушение» пороли, и все это делалось в строгом и неуклонном порядке.

А еще их «лишали личности» – они вносились в списки под номерами, и по именам их больше не называли. Срок заключения в лагерь был неопределенным, и туда могли сунуть практически любого, совсем не обязательно коммуниста.

Репрессии в отношении социал-демократов начались почти одновременно с атакой на коммунистов. Схваченных увозили в «штабы» СА, избивали там резиновыми дубинками, заставляли пить касторку или мочу – и выкидывали обратно на улицу. Следующими в очереди на сокрушение оказались монархисты из Национальной партии, теоретически – союзники национал-социалистов. Но НСДАП больше не нуждалась в союзниках, и лидеру националистов Гугенбергу, когда он призвал к соблюдению законности, было заявлено, что он больше «не пользуется доверием германского крестьянства».

Крестьянство сюда приплели потому, что Гугенберг был министром сельского хозяйства.

A поскольку его ближайший сотрудник Эрнст Оберфогрен, тоже возражавший против «методов СА», был найден мертвым, то намек оказался понятным.

Гугенберг сразу замолчал.

Молчание всех несогласных вообще стало правилом. Замолкли и монархисты, и социалисты, и сепаратисты всех мастей и оттенков. Достигалось это очень просто. Например, каких-нибудь деятелей баварского ландтага, подозреваемых в сепаратизме, для острастки сажали в Дахау. Их выпускали через неделю – с запретом говорить о том, что с ними было. Но запрещать, собственно, было и не надо. Что такое концентрационный лагерь – в общих чертах, – стало известно очень быстро.

Это полузнание затыкало рот получше любого запрета.

V

Наконец власть взялась за идеологическую сторону новой системы правления. Адольф Гитлер желал «отделить от здорового тела германского народа чуждые ему вредоносные элементы», и это желание фюрера начали проводить в жизнь. Тут, конечно, отряды СА не совсем годились. Они могли по ходу дела ограбить и убить какого-нибудь подвернувшегося им под руку еврея, но дело следовало поставить на государственный уровень.