Читать книгу "Боруэлла - Наталья Евдокимова"

– Так вернее. Ну что, теперь домой?

Мы стали одеваться. Как только я натянула свой пояс-мучитель, он тут же обиженно сказал: «Предательница несчастная…» – и снова замолчал. Наверное, теперь я его нескоро услышу.

Ночная экспедиция

Мы сидели на кухне и пили чай с вареньем, понемногу перешёптываясь с Вадиком. Мы позвонили его маме, и она согласилась, чтобы Вадик ночевал здесь. Аня перевернула последнюю страницу книги и громко вздохнула. Посмотрела на нас поверх книги и снова вздохнула. Вадик в ответ на это спрятался за чашку, и перед его лицом неторопливо проплывал пар. А я была не из боязливых.

– Неужели всё так плохо? – спросила я осторожно (на всякий случай), пробуя пальцем чай – остыл или нет?

– Да нет, наоборот, – сказала Аня и отложила книжку на стол. – Врулька, иди ко мне, на ручках посидишь.

Я почесала затылок, хмыкнула, посмотрела на Вадика.

– Да я сам на ручках часто сижу. И у Ани, и у мамы, – одобрил Вадик.

Я шумно передвинула чашку по столу, устроилась у Ани на руках и болтала ногой под столом, пытаясь задеть пяткой дремавшего там Шурика.

– Вон… – недовольно муркнул он и тут же снова уснул.

Аня взъерошила мои волосы и сказала:

– Воспитывала, воспитывала я себе Шурика, а теперь вот ещё двоих воспитывай. За что мне такое наказание, а, чудо моё рыжеволосое?

– Я не Врулька, – сказала я. – И вообще. Ты разговариваешь со мной, как с маленькой.

– А ты и есть, – сказала Аня.

– Тфу на тебя, – обиделась я. Вадик за чашкой хихикнул.

Я прикинула варианты и решила сообщить Ане наши ночные замыслы. У меня появились насчёт неё кое-какие планы. Аня долго не соглашалась. Оказалось, пока мы гуляли, звонил Борька (и она говорит об этом только сейчас!) и сказал, что с утра намечается прогулка в лес – за грибами и свежим воздухом. Пойдут Борькины родители, Петька пойдёт… Ну и мы всей компанией. Поэтому, сказала Аня, нужно хорошо выспаться, как следует собраться, позавтракать и быть наготове. Раньше, когда не была ещё Боруэллой, я часто слышала, как дети говорят, что взрослые – зануды.

– Взрослеешь, – печально сказала я Ане.

Аня нахмурилась и совершенно неожиданно сказала:

– Хорошо. Сходим.

…Два часа ночи. Чирикают кузнечики, чихают ночные машины. И только мы идём тихо, а если и говорим, то только шёпотом. Ночь к этому располагает.

– Страшновато немного, – бесстрашно шепнул Вадик.

В моём рюкзаке толкался в спину Шурик – никак не мог поудобней устроиться. Ума не приложу, зачем мы его взяли? На случай, если есть захочется, что ли? «Надо!» – сказала перед выходом Аня. Мы с Вадиком тогда переглянулись и поняли – фразы. Против фраз не попрёшь, это мы уже давно уяснили. Жалко, конечно, будет, если придётся Шурика съесть, тем более – сырым, но если фразы, то что поделаешь… Они не только Шурика, они и Борьку не пощадят.

– А что это вы тут делаете? А? – вдруг сказал кто-то громким басом. Все, кроме меня, подпрыгнули от неожиданности. И кроме Вадика – он просто рот от удивления открыл. Так что, пока Аня подпрыгивала, я разглядывала полицейского, который появился неизвестно откуда, а точнее – из-за угла.

– А что это вы так поздно гуляете? Предъявите документы! – решительно сказала я полицейскому.

Полицейский потянулся рукой к нагрудному карману, после чего раскрыл перед моим носом удостоверение.

– Как интересно, – сказала я, разглядывая фотографию. – А вот печать – это вы чем рисовали?

Вадик сдержано хихикнул, а полицейский кашлянул, убрал удостоверение и обратился к Ане, как к старшей:

– Что за поздние прогулки? Родители знают?

– Дяденька, – жалостливо сказала Аня (похоже, не первый раз с полицейскими разговаривает). – Нам срочно надо. Очень. Нам… к ветеринару… вот его, – и выволокла из рюкзака за шкирку Шурика, – Посмотрите – животик вспух, мучается животное.

Шурик неопределённо мяукнул, покорно показывая полиции откормленное пузико. Полицейский кивнул, Аня засунула Шурика обратно в рюкзак.

– Усыпить? – деловито поинтересовался полицейский.

– Вылечить, – укоризненно сказала Аня.

Не зря мы брали Шурика. И Аню тоже не зря.

– Ребята, сейчас, подождите, я машину вызову, – пристыженно сказал полицейский. – Свозим вашего зверя.

Этого ещё не хватало!

– Не надо, мы с родителями, – возразила я. И крикнула как будто издалека голосом Бориной мамы в состоянии лёгкой истерики:

«Тоня, Соня, Коля! Вы с кем там разговариваете? Давайте побыстрее, сейчас поедем уже! Ветеринару позвонили, он ждёт!» И воспроизвела звук, как будто дверца машины хлопает. Десять раз подряд.

– Ну что же, – пожал плечами полицейский. – Здоровья зверю вашему. Бегите, – и добавил совершенно непонятное. – Береги сестёр, Коля…

– Угу, – кивнул Вадик, и мы побежали. Мнимый больной в рюкзаке, подпрыгивая, недовольно мявкал. Прислушиваться, что же он имеет в виду, мне не очень хотелось. Да я и так догадывалась.

По пути мы трижды повторили уже отработанную историю с больным животиком Шурика, на полицию и одного добровольца это действовало безотказно. Шурик довольно выпячивал живот, пару раз даже мурлыкнул. Пришлось сказать, что бредит…

– Вон, третье справа… Это окно. Стучи туда, – сказал Вадик, от нетерпения приплясывая на месте.

– Не прыгай, – недовольно сказала Аня. – А то я нервничать начинаю.

– Извини, – сказал Вадик и принялся грызть ноготь. Потом подёргал меня за рукав и нерешительно попросил: – Только ты не пугай её сильно… ладно?

– Естественно, – заверила его я. – Уж лучше пусть рисует, чем заикается.

– Это точно, – вздохнул Вадик, уселся на траву и стал гладить рукой рюкзак, в котором спокойно спал уставший от путешествия Шурик.

Приступаем к делу! Мы сидим в кустах, поэтому можно не волноваться – нас никто не заметит. А если и заметит, то не догадается… Я сосредоточилась и в районе того окна, где живёт Вика, изобразила стук по стеклу. Подождала. Никаких результатов!

– Ой-ой-ой… – сказал Вадик.

Я изобразила звук погромче. Подождала пять минут. Нет, эта юная танцовщица, похоже, спит мертвецким сном!

– Ой-ой-ой-ой… – снова сказал Вадик.

Делать ничего не оставалось, и я изобразила звук разбившегося стекла. В окне тут же появился лохматый мужчина в майке…

– Ой-ой-ой-ой-ой… – сказал Вадик. – Я подъезды перепутал…

«Умники, – язвительным тоном сказал включившийся пояс, которому, похоже, надоело дуться. – И умницы… Меня спросить не догадались. Я же тут тысячу раз был!»

«Это когда?» – поинтересовалась я.