Читать книгу "Тайны уставшего города. История криминальной Москвы - Эдуард Хруцкий"

Училищное начальство решило просто: всех, кто попался, исключить. Я был в числе узников и вылетел из училища. Сдал на склад ОВС красивую, ушитую по мне форму, надел штатскую курточку и пошел в ненавистную школу осваивать восьмой класс.

Моего дружка Борьку тоже исключили. Но совсем за другое. Вместе со старшиной с вещевого склада они «толкали» на Перовском рынке курсантское обмундирование.

Старшина получил срок, а Борьку, как малолетку, просто выгнали. Он поступил в цирковое училище, увлекся акробатикой.

Мы часто встречались на московском Бродвее, и я заметил одно интересное обстоятельство. Центровые воры разговаривали с ним как с равным. Значит, мой бывший однокашник начал, как говорили блатные, «бегать», то бишь воровать.

А потом он попался на квартирной краже и уехал валить древесину для строек социализма, но почему-то по знаменитой 58-й статье.

Только через десять лет я узнал подлинную историю удивительной квартирной кражи.

В то время вся крупная номенклатура селилась в новых домах на улице Горького. Они гордо стояли от Тверского бульвара до Центрального телеграфа. Жить там считалось весьма престижно.

В том самом доме, что стоял на углу улиц Огарева и Горького, в ту пору жила целая рота министров. И, надо сказать, совсем неплохо.

Сынок одного из них, гуляка и картежник, решил «грабануть» родительскую квартиру, так как денег на веселую жизнь катастрофически не хватало. Он сговорился с Борькой, дал ему точный план квартиры со всеми родительскими схронами.

Квартира министра располагалась на предпоследнем этаже. В субботу поздним вечером вся семья отбыла на дачу в Усово. Сынок-гуляка оставил открытыми все окна. Борька по веревке спустился, влез в открытое окно; пользуясь картой, быстренько собрал все деньги и ценности, уложил их в портфель министра, стоявший в кабинете. В два заранее приготовленных сынком чемодана уложил норковые и котиковые шубы, черно-бурый палантин и прочие дорогие шмотки. Кстати, он прихватил именной пистолет министра.

Подельник поднял чемоданы на крышу, а Борька, помахивая портфелем, спокойно прошел мимо вахтерши, пожелав ей всяческого благополучия.

Одного не знали ни он, ни сын-разбойник. В папашином портфеле, в потайном отделении лежали важные бумаги, связанные с нашей оборонкой.

Делом занялось МГБ. Вышли они на Борьку быстро. Его сдал ювелир, которому он принес пару колец и серьги министерши.

Ночью к нему пришли ребята с Лубянки, нашли портфель, ценности, именной пистолет, а главное, обнаружили бумаги в секретном отделении портфеля.

На Лубянке с Борькой говорил жизнерадостный подполковник, благоухающий «Шипром» и коньяком.

– Значит, так, дружок. Срок ты получишь независимо от того, будешь говорить или нет. Но у тебя есть шанс получить по низшему пределу. Если ты мне поможешь разоблачить группу американских агентов.

– Но я же их не знаю, – загрустил Борька.

– Мы знаем, а это главное. Будешь с нами работать, я тебе гарантирую крепкий ночной сон, хорошее питание и папирос от пуза. А на допросах мы с тобой коньячком побалуемся.

Борька молчал.

– Молчишь? Зря, ты влетел в плохое дело. В шпионское. Тайное похищение госсекретов. А сейчас я тебе оформлю явку с повинной и добровольную выдачу ствола и документов.

– Но я же никого не знаю, – взмолился Борька.

– Дурачок, мы всех знаем. Показания тебе продиктуют, а на очняках скажем, что говорить.

Веселый подполковник не обманул. За полгода следствия Борька ни в чем не нуждался. А когда тройка выносила приговор, учли молодость, раскаяние и помощь следствию и по 58-6 влепили четыре года.

Приговор зачитали в феврале пятьдесят третьего. А через два года Борьку реабилитировали как жертву сталинских репрессий. И он занялся своим любимым делом. Брал квартиры богатых дельцов в Киеве, Одессе, Ереване. Получил еще два срока. Пришел домой после последней ходки в девяностом, почитал газеты, взял затыренные документы о реабилитации и стал полноправной жертвой необоснованных репрессий.

Я встретил его однажды в Столешниковом, мы пошли в «Аврору», посидели в кафе на первом этаже. Борька показал мне свои документы. Он получает пенсию и имеет все положенные льготы.

Вот такая история произошла с моим бывшим однокашником, который помог озорному подполковнику сделать из обычной кражи шпионский заговор.

Я вспомнил эту историю, работая в архиве с документами по убийству Турова. Давайте вернемся в то героическое время.

Десятого июня 1927 года на лесной дороге, на полпути от станции Битца до дачного поселка был обнаружен труп гражданина Турова. В связи с тем что он занимал ответственный пост, дело поручили ОГПУ.

Старший следователь Фрайман, недавно переведенный в Москву из Харькова, был человеком амбициозным. Он понял, что в руки ему попало дело, благодаря которому сможет сделать в Москве карьеру.

Двадцать седьмой год для чекистов начался с больших проблем. Зарубежные контрреволюционные организации словно решили взять реванш за несколько блистательных операций, проведенных советской контрразведкой. Их итогом стало уничтожение на территории СССР кутеповской агентуры, захват Бориса Савинкова и уничтожение Сиднея Рейли.

Ранней весной двадцать седьмого группа боевиков Российского общевойскового союза (РОВС) Захарченко-Радкевич чуть не взорвала общежитие ОГПУ в Москве. Чудом удалось предотвратить взрыв здания, где проходил ленинградский партактив.

Десятого мая в Варшаве был убит полпред (по-нынешнему – посол) в Польше Петр Войков.

Так что оперативная обстановка в столице и международные дела подсказывали следователю Фрайману, что за убийством Турова стоит сложившаяся и очень опасная организация боевиков-террористов, осевшая в Москве и Подмосковье.

А пока Фрайман разыскивал нити терзаговора, работать по убийству в Дубровском лесу было поручено Московскому уголовному розыску.

Начальник МУРа Иван Николаевич Николаев распоряжение это встретил без всякой радости. Московским сыскарям и без трупа у станции Битца хватало забот. Но приказ есть приказ, и Николаев вызвал к себе начальника первой бригады Николая Филипповича Осипова.

В кабинете Николаева сидел начальник губугрозыска Савицкий, весьма элегантный и светский человек.

– Николай, – мрачно сказал начальник МУРа, – рядом со станцией Битца труп. Твоей бригаде надо срочно заняться им.

– А труп в полосе отчуждения? – хитро поинтересовался Осипов.

– Нет, в лесу.

– Тогда это дело губугрозыска, – облегченно вздохнул начальник первой бригады.

– Милый Коленька, – Савицкий достал из папки бумагу, – вот постановление губисполкома, по которому часть территории передается в ведение Москвы для строительства дач передовиков производства. – Савицкий сделал паузу. Вздохнул и продолжил: – Я бы с удовольствием взял это дело. Скажу сразу, наши ребята просто расстроились, но этот приятный лес и дачный поселок – ваша зона ответственности.