Читать книгу "В поисках призраков - Алексей Чумаков"

В трубке послышалось тяжелое дыхание.

– Алло?! – воскликнула девушка.

– Да, да… Лиза, – старик явно пытался сосредоточиться. – Я вас узнал…

– Слава Богу!

– Всегда слава, но речь не о том… Я вас не понимаю. Меня зовут Олег Владимирович, можно просто Олег. Вы назвали меня Федором Степановичем, и это сбило меня с панталыку. Я спросонья не понял, кто, кому и зачем звонит.

Лиза сдвинула брови.

– Вы же сами представились Федором Степановичем? Я и правда забыла ваше имя и отчество, когда звонила из Москвы, но мы встретились, и я все запомнила.

– Хм… Лиза, мы с вами так и не встретились! Вы позвонили мне днем, где-то в половине первого, и сказали, что подъехали к деревне и ждете меня. Когда я пришел к развилке, вас там не было. Я звонил, звонил, но бесполезно. Подумал, что, может, не к той деревне подъехали или перепутали что… Ну, и пошел обратно домой, думал, что сами отзвонитесь тогда. Ну, вот вы и позвонили, но я же не знаю, где вы, правильно? Чем я могу помочь?

Лиза с беспокойством посмотрела на дом в низине. Она искренне не понимала, что происходит.

– Федор Сте… – она осеклась. – Олег Владимирович!

– Да-да.

– А кто же нас тогда привел к этому дому, по-вашему?

– Понятия не имею.

– У вас здесь есть еще один егерь?

– Нет таких, – как на духу ответил тот. – Я единственный егерь.

– Как единственный? А фамилия Притужалов вам о чем-нибудь говорит?

Егерь кашлянул.

– Притужалов? Говорит, конечно, он раньше здесь егерем был.

– Вот он и проводил нас сюда!

Он глубоко вздохнул.

– Видите ли, в чем дело… Притужалов никуда не мог вас проводить, потому что он умер лет десять тому назад.

Лиза опешила.

– Как умер?

– От старости. А после него сразу меня егерем взяли. У него, правда, тут сын с семьей остался, может, он? Хотя он в лес ни ногой, я его хорошо знаю…

– И мы с вами не виделись?

– Пока нет.

Лиза окончательно запуталась.

– И Ваню вы домой не провожали?

– Какого Ваню?

– Больного мальчика Ваню.

– Ой, вы и Ваньку успели увидеть? Он у нас тут один юродивый, на велосипеде ездит. За ним мать-то уследить не может, а я тем более не знаю, где он шастает. Его и провожать-то не надо, он сам куда хочешь припрется. Вон даже с вами успел как-то познакомиться.

– Ладно, Олег Владимирович, я ничего не понимаю и, видимо, не скоро пойму. Прошу вас помочь мне. Нужна «скорая» или врач ваш местный. Что быстрее?

– Врачей у нас в деревне нет, а «скорая помощь» в сорока километрах, в районном центре.

– Она долго будет ехать сюда?

– Я сейчас позвоню им. Думаю, часа полтора, в лучшем случае. А что у вас случилось?

– У нас тут… – Лиза запнулась. – Оператору нашему плохо. Он без сознания, большая кровопотеря. Что произошло, я не знаю, но на затылке большая рана.

– Я должен буду дождаться «скорую» в деревне, иначе они не найдут дорогу к вам. Хорошо?

– Хорошо.

– Вы там не одна, я надеюсь?

– Одна… Алло?

– Да-да, я здесь. – Он шмыгнул носом. – Ни в коем случае не ходите в лес, слышите? Что бы ни случилось, старайтесь быть возле дома. Не хочу вас пугать, но должен предупредить, что люди пропадали в тех местах. Так я хотя бы знаю, где вас искать. Если уйдете, это будет очень плохо, слышите?

– Никуда я не собираюсь уходить. Я буду ждать вас здесь и еще позвоню, вы пока вызывайте «скорую», хорошо?

– Ага.

Лиза нехотя положила трубку и вгляделась в темный лес. Дождь перестал барабанить по веткам, и небо чуть прояснилось. Очертания деревьев на горизонте стали более различимыми, но спокойнее от этого не стало. Теперь все казалось еще более объемным и глубоким. Весь мир вокруг стал осязаемым, чего не было при кромешной тьме. Ночь есть ночь.

Макса до сих пор не было. Она прислушалась – тихо. Лиза думала о том, что хотела бы сейчас точно знать, догнал ли он Слима, как планировал, или не сумел. Но еще больше ей хотелось, чтобы Макс оставил его в покое и поскорее вернулся обратно. Она еще не до конца осознавала весь ужас своего положения, но старательно уверяла себя в том, что Макс вернется раньше, чем она все-таки начнет его осознавать в полной мере.

С нарастающим чувством тревоги девушка спустилась к дому и подошла к крыльцу. Отгоняя дурные мысли, она вошла в темный коридор. Впереди виднелся светлый дверной проем, а в нем – правый край стола и ноги Роберта под ним. Лиза отвела взгляд и, не решаясь подойти ближе, остановилась. В этот момент, как в кино, за ней захлопнулась входная дверь. Лиза взвизгнула и отскочила.

– Так, тихо, тихо, тихо… Спокойно, – она внимательно смотрела на дверь. – Ветер, сквозняк и так далее, тихо, Лизочка, успокойся. – Нервы девушки начали сдавать. Закрыв дверь на замок изнутри, она пошла на свет.

Тело было в том же положении, но теперь голова мужчины лежала в большой луже крови. Медленно растекаясь, густая жидкость захватывала все больше территории вокруг тела, убивая оставшиеся шансы на спасение. Девушка села рядом и вгляделась в лицо коллеги.

Его кожа стала тоньше, черты – более острыми и мелкими, глазные яблоки под полупрозрачными веками впали, а рот приоткрылся, окаймленный обсохшими, синеватыми, но все еще пухлыми губами. Лицо было белее мела. Лиза аккуратно взяла его вялое запястье и сжала тремя пальцами. Пульса не было. Роб умер.

Далеко до рассвета

Ночь перешагнула экватор. Вот уже семь минут, как можно говорить «семь минут четвертого утра». Лиза никогда не понимала, почему такую темень называют утром. Сейчас она, кажется, начала понимать… Во все времена люди тянулись к свету, и желание поскорее прожить ночь было столь велико, что мы придумали утро – понятие более чем эфемерное. Кто-то скажет, что в это время солнце переходит в фазу восхода. Но ведь и день начинает удлиняться с двадцать второго декабря, а мы не называем это время весной… «Десятое января весны» – абсурд. Тогда почему может быть семь минут четвертого утра? Это самая что ни на есть ночь. Глубокая, настоящая ночь.

Лиза молча сидела на стуле. Она не хотела верить в то, что совершенно одна посреди леса в заброшенном доме, где когда-то расчленили всю семью; что сейчас середина ночи, и ей некуда бежать; в то, что рядом с ней лежит труп; в то, что слабый, во всех смыслах сгнивший юнец смог беспрепятственно убить сильного и справедливого мужчину, который, к тому же, начал ей нравиться. Ее вера в добро и справедливость таяла на глазах.

Свет нескольких тусклых лампочек освещал малую часть первого этажа. Весь остальной дом был под покровом ночи, и каждая комната хранила свои тайны, которые, казалось, то и дело выглядывали из темных дверных проемов. Энергия злых мест обретает силу, когда возникает страх, а ничто так не способствует ему, как неизвестность. Мы боимся темноты и смерти лишь потому, что не знаем, что нас ждет там. Мы разжигаем костер в лесу и ходим вокруг него, не перешагивая рубеж света. Здесь мы почему-то чувствуем себя в большей безопасности, хотя по-прежнему находимся в лесу и ничего, по большому счету, не изменилось.