Читать книгу "Русская матрица. Будет ли перезагрузка? - Сергей Кара-Мурза"

Вопрос. Тогда позвольте поставить вопрос иначе: почему независимо от любви или нелюбви к евреям они так значимы в наших теперешних размышлениях?

Ответ. Во-первых, потому что евреи — один из важных и необходимых корней России. И я не желаю, чтобы он засох из-за манипуляций Гусинского. Русский ум и взгляд — неповторимый плод культуры. Он возник и окреп в непрерывном диалоге и борьбе с еврейским умом и взглядом. Кафка в одной из своих талмудических притч сказал: «Из настоящего противника в тебя вливается безграничное мужество». Русский дух всегда имел рядом, в рукопашной, как раз такого противника с равноценным мессианским накалом, русский дух «отталкивался» от иудейства. Иудей — это не добродушный немец с пивной кружкой. О немце не напишешь «Слово о Законе и Благодати». За последние сто лет еврейский ум — важная часть культуры России, он соединен с русским умом по принципу дополнительности.

Вопрос. Как в симбиозе?

Ответ. Да, как в симбиозе, а не как в паразитизме. И не только эта гибкость еврейского ума нужна как особая нить в ткани российской рациональности. Нужна и ее оборотная сторона — логическая жесткость. Талант русского ума поражает и восхищает, но когда речь идет о деле среднего размера, руки от этого таланта опускаются. Только о деле заговоришь, русский ум взмывает ввысь, из среднего дела выклевывается фундаментальное умозаключение. Когда рядом есть еврей, он загоняет это парение в рамки дисциплины. Он надсмотрщик логики. Неприятно, но необходимо. Конечно, и еврейство не приобрело бы его нынешней силы, если бы не росло, «обнявшись с русскими».

Вопрос. Что же обрело русское еврейство в процессе этих объятий?

Ответ. Тут — слово самим евреям: «Еврейский ум на русской почве обрел подобие души…» Ведь не дряблым потомкам французских рантье, растворившимся в гражданском обществе, было дано создать государство Израиль. Это делали выросшие на державности, на духовном хлебе России Моше Даян и Голда Меир. «Потомок богоизбранных евреев, питомец я России мессианской…» — сказал еврейский поэт.

Вопрос. Не таит ли такой симбиоз и свои опасности?

Ответ. Таит, особенно если у влиятельной части «партнера» есть соблазн и удобный случай превратить симбиоз в паразитизм. Иметь дело с «настоящим противником» непросто и опасно. Если зазеваешься, он может тебя и придушить. Вопрос в том, настолько ли ты ослаб, чтобы желать «освободиться» от противника. Иными словами, сегодня антисемит тот, кто желал бы полного Исхода евреев из России, именно «чтобы и духу их здесь не было», как молили об Исходе египтяне, радуясь даже тому, что евреи их при этом обобрали. Я этого не желаю, особенно чтобы обобрали. Я именно хочу, чтобы еврейский дух и ум оставались в России, продолжали со мной и диалог, и борьбу.

Вопрос. Но если к этому примешивается то, что люди считают «паразитизмом»? Можно понять логику обедневшего большинства: «Чуть ли не все банкиры — евреи. Откуда у них деньги? Нас обобрали!» Вот вам и зерно ксенофобии. Это же реальная коллизия. Что же, «бей евреев-плутократов!»?

Ответ. Вот это действительно актуальное противоречие. Оттого, что банкиры-евреи как будто нарочно злили людей, оно лишь разжигалось. Сейчас утихло немного. Думаю, разжечь на этом топливе пламя не удастся — люди обожглись на пожаре СССР. Но надо бы не потакать тем, кто придает этому социальному противоречию иррациональный характер, мистифицирует его. Это, прежде всего, СМИ, заговорившие на языке социал-дарвинизма. Бедные бедны потому, что ленивы и неспособны! Богатые богаты потому, что умны и трудолюбивы! Русские не имеют трудовой этики — и пошло… Надо удивляться тому, насколько русские устойчивы против этой большой культурной провокации.

Вопрос. Так в России нет антисемитизма?

Ответ. Нет. Нет его, как ни старайся. Русские голосуют за еврея Жириновского и еврея Явлинского, они радостно хохочут самым диким антирусским шуткам Хазанова: «Во дает!». У Хазанова уже глаза страдающие — ничем не может русских разозлить, ведь это такая драма для артиста. Да что говорить, русские всего лишь вежливо, но равнодушно выслушивают жалобы наших любимых писателей на русофобию еврейских борзописцев. «Спор о Сионе» и дочитать никто до конца не может, а если и дочитает, то через неделю все забудет — не трогает, все это и так знают. И ведь нет тут никакой апатии. Что за этим стоит? Видимо, неосознанное чувство, что евреи — это порождение самой России. Ее не всегда приятный, но неизбежный и необходимый продукт. Избавиться от него нельзя, да этого глупо и желать. Уедут, допустим, все евреи — завтра они сами зародятся в России. Перешла же в иудаизм какая-то деревня в Воронежской области…

Вопрос. А возможен ли в какой-то деревне Воронежской области еврейский погром?

Ответ. Уверен, что нет, — да и какие в деревне евреи, кроме уважаемого старого врача?

Вопрос. Но тогда откуда страх погромов у русских евреев? Ведь реально антисемитизма в России нет.

Ответ. Реально антисемитизма нет, но раз страх перед ним есть — значит эту реальность и нужно объяснить.

Вопрос. Вы можете объяснить?

Ответ. Это страх иррациональный. Сами еврейские ученые сегодня признают, что страх евреев перед погромами не соответствует реальной угрозе. Насколько я могу судить по моим впечатлениям, русский человек, этим страхом не затронутый, его не понимает и даже не замечает. Он оценивает угрозы адекватно и знает, что сегодня в России евреи, в общем, защищены от опасностей гораздо лучше, чем русские, татары, чукчи и т.д. Отсюда недоумение: чего же они бьются в истерике? Русский человек считает эту истерику неискренней и видит в ней какой-то глумливый хитрый замысел.

Вопрос. А вы как думаете? Замысел? Умысел? Или все-таки реальность?

Ответ. Нет, не реальность. Но восприятие часто важнее реальности. Я думаю, тут есть нерешенная проблема, хотя и не слишком актуальная. И, надо признать, есть непонимание с нашей стороны. Если поверить всей совокупности еврейских чувств (спектакль побоку), то выходит, мы жили бок о бок с народом, в культуре которого был заложен сильный, доходящий до мании страх. Он был глубинным мотивом непонятных нам обид, странностей и поступков. С нами жил народ с душевной травмой, к которой мы отнеслись, я считаю, невнимательно.

Вопрос. Так травма есть?

Ответ. Есть. Но травма эта, отложившаяся в исторической памяти, нанесена не в России, а на Западе. Нынешний иррациональный страх евреев перед погромами связан с коллективной памятью о средневековых избиениях евреев в Западной Европе. В первый крестовый поход были разграблены еврейские общины на Рейне и Дунае, во второй — разграблены во Франции, в третий — в Англии. Затем, в процессе становления финансового капитала, евреи изгнаны из Англии (1290), из Франции (1394), из Италии и Германии и, наконец, из Испании (1492). Бежали евреи в славянские земли, и в XIX веке более половины их оказались жителями России.

Вопрос. И давно прошедшая травма не изжита? Это нормально?