Читать книгу "Поцелуй любовника - Мэри Грин"

– А я однажды видела ангела. Он стоял вот здесь, рядом с кроваткой, и улыбался. Точьвточь как моя мама.

Малышка так убежденно говорила, что и сама Серина готова была поверить в улыбающихся ангелов. Она положила перед девочкой сверток.

– Давай немного порисуем. Я хочу увидеть, как выглядел твой ангел.

Она приподняла подушку и устроила девочку поудобнее. Среди подаренных Ником художественных принадлежностей были бумага и мелки. Серина вручила Верди мелок, и та принялась водить по бумаге неуверенной рукой. Ее большие глаза светились счастьем.

– Я никогда раньше не рисовала.

– А крылья у ангела были? – Серина взяла другой мелок и нарисовала ангела в развевающихся одеждах и с крыльями за спиной, как на церковных фресках.

– Да… белые такие, как у лебедей в парке. – Высунув от усердия кончик языка, Верди робко чертила линии. – У моей мамы были золотые волосы, так мне говорили.

Серина погладила шелковистые кудряшки.

– У тебя такие же, Берди.

– А у папы волосы были черные. Его убили, но я знаю, он был хороший.

Серина с печалью в душе слушала девочку. Одно радует – ребенок верит в добро. И хотя она выросла в трущобах, ее детский взгляд на мир не испортили нищета и зло. И это чудо, которое никак не объяснишь.

Серина пыталась вспомнить, когда сама утратила детскую веру в добро и стала видеть только мрачную сторону жизни. Семейные ссоры постепенно наложили отпечаток на ее характер.

Послышались шаги, и Серина, подняв глаза, увидела перед собой Ника. Как всегда, при его появлении сердце ее подпрыгнуло в груди.

– Ну, как наша больная? – спросил он и сунул руку в карман за кулечком. Вынув леденец, он протянул его девочке, и та радостно защебетала:

– Спасибо, мистер Ник. А я рисую ангела. Мисс Серина говорит, что никогда их не видела.

Ник заглянул через плечо Серины, чтобы получше рассмотреть рисунок.

– Может быть, но зато она видела дьявола, – пробормотал он так тихо, что слышать его могла только Серина. – Я и не знал, что ты так хорошо рисуешь, Берди.

Девочка радостно засмеялась, и Серина улыбнулась Нику. Ангел, нарисованный Берди, представлял собой беспорядочные штрихи и кружочки, но малышка очень старалась.

В наступившей тишине они продолжали смотреть друг другу в глаза, и любовь, как неторопливый ручеек, струилась между ними.

– А ангелы умеют свистеть, мистер Ник?

– Очень может быть, – сказал Ник, потирая подбородок и улыбаясь. – Ангелы могут делать все, что им захочется.

– Когда я стану ангелочком, то буду съедать по сто леденцов в день.

– А ты знаешь, как это много? – спросил Ник, легонько щелкнув ее по носу.

Она покачала головой, и золотистые кудряшки весело затанцевали у нее надо лбом.

– Так много, что у тебя в животике места не хватит. Берди похлопала себя по животу.

– А на небе у всех животы без дна, как ров вокруг тюрьмы.

Ник рассмеялся и сморщил нос.

– Не стоит упоминать вместе тюрьму и небеса. Это прямая дорога в ад, Берди.

– Я знаю, – вздохнула девочка. – Мейвис говорит, что ее сосед мистер Доббинс свалился в ров и пропал, только его и видели. А теперь он подает дьяволу бутылку с джином, когда тому придет охота напиться. Берди легла на подушки, щечки ее горели лихорадочным румянцем. – Я так устала. Мне хочется спать. – Она слабо кашлянула и отвернулась к стене.

Серина, едва сдерживая слезы, гладила золотистую головку, пока девочка не уснула. Потом тихонько встала и собрала бумагу и мелки.

Ник следовал за ней по проходу между кроватками. Серина вытирала глаза.

– Она сказала мне, что умирает.

– У нее чахотка, – грустно вздохнул Ник. – От этой болезни нет лекарства – только покой и сильный организм. К несчастью, Берди очень слаба. И семьи у нее нет.

– Она говорит о смерти как о какомто приключении. Как жаль, что мы уже не верим в эти сказки.

Ник обнял ее за плечи.

– Ты дольше живешь на свете, и детство у тебя было не из счастливых. Воспоминания терзают твою душу.

– Ее детство не лучше, чем мое. Она выросла в нищете. Берди ничего не ждет от жизни. А мне так много надо успеть, прежде чем я умру.

– А чего ты ждешь от жизни, Серина?

– Счастья, конечно, – не раздумывая ответила она.

– А в твоем счастье найдется место для меня? – серьезно спросил он, глядя ей в глаза.

Она отвернулась.

– Нет, если ты будешь продолжать разбойничать по ночам. Да и счастья мне не будет, пока тот, кто убил моего отца, не предстанет перед судом. – Она взглянула на него. – А пока – только крохи счастья, – добавила она, имея в виду их ночи любви.

– Как бы я хотел тебе помочь, – грустно проговорил он, убирая локон с ее лба. – Если бы только ты позволила мне любить себя – до конца моих дней.

– Ты очень самоуверен. Я сказала тебе «нет» и не изменю своего решения, хотя и признаюсь, что питаю к тебе нежные чувства.

– Чтобы основать сиротский приют в лондонских трущобах, надо обладать немалой верой в собственные силы, – заявил он. – По крайней мере я не веду праздную жизнь, как мой братецбаронет. – Он взял ее за руку и потянул за собой. – Пойдем к Рафу. У него такой несчастный вид.

Серина издалека заметила темные круги под глазами Рафаэля и выражение безнадежного отчаяния на его осунувшемся лице. Сердце ее переполнилось жалостью.

– Он сидит с этой белокурой крошкой.

– Это его дочь.

– А он узнал, как она сюда попала? Ник покачал головой.

– Мне об этом не известно.

Раф поднял голову, не выпуская крохотную ручку. Девочка, бледная как полотно, неподвижно лежала на белоснежных простынях.

– Ей не лучше? – спросил Ник, садясь рядом с другом и ободряюще похлопав его по плечу.

– Она умерла, – хрипло прошептал Раф. – Умерла полчаса назад.

Серина без сил опустилась на стул, и кровь отхлынула от ее лица.

– Чем мы можем вам помочь? Где ее мать?

Раф обратил к ней обезумевший от горя взгляд, и Серина испугалась, что он сейчас закричит и перепугает детей.

– Она мертва, говорю вам! – рявкнул он. – И никто тут не поможет – даже ее мать.

– Но где она? Почему ее здесь нет? Лицо Рафа исказила гримаса ненависти.

– Она бросила ребенка и убежала на континент со своим любовником. Кормилица, которая служила в моей семье, сказала, что узнала женщину, которая принесла сюда ребенка. И меня тоже узнала. – Он провел рукой по лицу, вытирая слезы. – Я ничего, ничего не помню! Если бы я вспомнил, то убил бы того, кто морил мою дочь голодом и держал взаперти на чердаке с самого рождения!