Читать книгу "Утраченный рай - Марина Серова"

— И что же, все получилось?

— К сожалению, да. Молодой человек был стеснен в средствах и не нашел в себе сил отказаться. Ему сказали, что я счел эту картину копией и поэтому его подтверждение моего мнения не вызовет ни у кого сомнений. А потом я выкупил полотно у музея. Как я впоследствии жалел об этой авантюре!

— Если жалел, то почему не вернул картину музею? Ты ведь мог сказать, что ошибся и при более тщательном осмотре установил ее подлинность.

— А это уже совсем другая история. Теперь мы подошли к ней вплотную. Моя авантюра с картиной вызвала кратковременную перемену Доры ко мне. Но вскоре она опять заскучала. Я как мог развлекал ее. Лучше всего помогали дорогие подарки. Меня все это очень угнетало. Именно в тот период я обратился к психологу. Выслушав его резюме, я спросил: «Но ведь Дора моя жена, и она еще так молода. Возможно, мне удастся сделать так, что она переменится ко мне, почувствует искреннюю привязанность». Он признал, что это не исключено, хотя и довольно сложно. Сказал, что для этого лучше всего на некоторое время сменить обстановку, съездить куда-нибудь — в круиз или на курорт. Я послушал его и заказал очень интересный тур по Испании. Дора была рада. Но незадолго до отъезда выяснилось, что важные дела задержат меня в Москве примерно на пару недель. Мы договорились, что она поедет без меня, а я, покончив с делами, присоединюсь к ней. Договорился с турагентством. Все шло хорошо. Она была на редкость оживленной — я давно уже не видел ее такой. В день ее отлета у меня не было возможности проводить ее до аэропорта. Хотя это ничего бы не изменило. Она наверняка предусмотрела все варианты. Так вот, мы простились, и я со спокойной душой занялся делами — фонд в своей галерее организовывал выставку и аукцион раритетов. К этой выставке я на средства, выделенные фондом, приобрел в течение прошедшего года несколько шедевров — импрессионистов, модернистов, в общем, полотна, на которые держалась непреходящая мода. Картины хранились у меня. Это было в порядке вещей. И вот, когда настала пора отнести их в галерею… — на этом месте голос Максима дрогнул, — вот тогда все и открылось. Вернее, не сразу. Сначала я вообще не мог понять, что произошло. Я обнаружил только пропажу картин. Вернее — подмену. Пять полотен, которые принадлежали фонду, были подменены копиями. Я был в шоке. Бросился проверять остальные полотна из моего запасника. Я должен пояснить, что не все картины выставляются коллекционерами на всеобщее обозрение. Некоторые до поры выдерживают в специальных хранилищах. Здесь много специфических тонкостей. Так вот, я осмотрел остальные картины и обнаружил, что подменена примерно треть моего запасника. Среди них было и то самое полотно, купленное мною у музея под видом копии. Ты не можешь себе представить, какой это был шок. Я занимался собирательством около двадцати лет и никогда ничего подобного не мог представить. У меня ни разу ничего не пропадало. Я собрался обратиться в милицию. Но вдруг на меня нашло страшное озарение. Я сперва боялся в него поверить. Но это было единственно возможное объяснение пропажи. Дора. И вместо звонка в милицию я начал звонить ей. Она улетела за день до моего открытия и уже звонила мне несколько раз — мы договорились, что она сама будет звонить, когда ей удобно. И теперь в ответ на все мои звонки я слышал только одно: «Абонент временно недоступен». И это еще больше укрепило меня в моих подозрениях. Тогда я позвонил нашему туроператору. И он, удивленный тем, что я не в курсе, сообщил, будто моя супруга еще за день до вылета предупредила, что она решила задержаться вместе со мной — ей не хотелось лететь одной. Вот теперь все стало совершенно понятно. Но в милицию я так и не позвонил. Я все еще надеялся, что мне удастся как-то уладить это дело, найти ее и договориться по-хорошему. До выставки оставалось два дня. Собственно говоря, надеяться мне было не на что. Так много полотен невозможно унести за раз. Конечно же, она подменяла их постепенно. Я ведь посвящал ее во все. И она точно знала, какие картины отложены в «долгий ящик». И забирала именно их. В ее планы, видимо, входило вскоре исчезнуть, поскольку рано или поздно все должно было открыться. А тут вдруг подвернулась такая удачная возможность. Мы должны были уехать на полтора месяца. Она по этому поводу приобрела много новых вещей, которые взяла «в дорогу». Захватила все свои драгоценности. Я положил на ее счет крупную сумму, чтобы, начав путешествие без меня, она ни в чем себе не отказывала. Видимо, картины фонда она подменила в последнюю очередь — когда стало ясно, что ей удастся сбежать прежде, чем начнется выставка. Но я не был уверен, что они еще у нее! Конечно, такие дорогие полотна быстро не продашь. Только это соображение оставляло мне слабую надежду на спасение от позора. Но где ее искать? Впутывать в это дело милицию мне не хотелось.

— А нанять частного детектива?

— Я так и поступил. Он сразу предупредил меня, что до начала выставки найти Дору нереально. Но взялся за это дело. Итак, мне грозил колоссальный скандал. Я никак не мог придумать, что же предпринять. И наконец решил, что у меня есть только один выход. Рассказать все одному высокопоставленному лицу, курирующему наш фонд. Прости, я не стану называть его имени. Мы с ним знакомы очень давно, и он не имел оснований не доверять мне. Я так и поступил. И не ошибся. Он действительно поверил мне и очень помог. Ему удалось сделать так, чтобы скандал не вышел за пределы фонда и не стал достоянием общественности. Эта история не просочилась даже в прессу. Ну, разумеется, с поста президента фонда меня сняли. Деньги я вернул, в качестве возмещения морального ущерба передал в галерею фонда два очень ценных полотна из своей коллекции. И стал дожидаться известий от детектива. Он оказался расторопным малым и сумел ее выследить. Уже через пару недель сообщил мне адрес, по которому она проживала в настоящий момент. Она скрывалась в одном из маленьких подмосковных городков. К адресу он приложил видеозапись: Дора выходит из машины, направляется к подъезду указанного им дома, перед входом оборачивается — ясно видно, что это она, — и машет рукой мужчине, сидящему в машине. Он машет ей в ответ.

— Что за мужчина?

— Не знаю. Наверное, очередная жертва ее чар. Но это я теперь так думаю. Тогда я еще надеялся на какое-то чудо, которое объяснит все недоразумения. В общем, я поехал по тому адресу. Но Дору там не застал. Я спросил о ней у соседей. Мне сказали, что действительно эта женщина недавно сняла здесь квартиру. Я приезжал еще и еще, несколько дней подряд, в разное время ждал ее. Опять обратился к соседям. Одна женщина сказала, что Дору не видели с тех пор, как я начал ею интересоваться. А еще через день мне пришло письмо от нее. Даже не письмо, а так, записка. Всего несколько слов. Суть была в том, что она просила оставить ее в покое.

Я вспомнила первое из найденных мною в бюро писем — его текст соответствовал словам Максима.

— Я понял, что она заметила слежку и накануне моего визита скрылась, — продолжал он. — Я не знал, как с ней связаться. Обратного адреса на конверте, естественно, не было. Опять прибегать к помощи детектива мне казалось бессмысленным — Дора вычислила его в первый раз, значит, теперь станет еще в десять раз осторожнее. И вдруг я нашел простое решение. Настолько банальное, что я был удивлен, как не додумался до этого раньше. Дора, в отличие от меня, активно использовала электронную почту. Значит, мне просто нужно написать на ее электронный адрес. Я долго мучился, как же мне к ней обратиться. Боялся быть резким. Ведь в душе еще жила тайная надежда, что она не виновата, что кто-то принудил ее. Под влиянием такого настроения я написал ей что-то вроде того: «Дора! Объясни мне, что произошло? Я отказываюсь верить, что ты могла так со мной поступить, но все факты свидетельствуют против тебя. Умоляю, объясни! Если кто-то вынудил тебя, угрожая и запугивая, расскажи мне, не бойся, я все прощу. Неужели ты можешь во мне сомневаться?» Она оставила это послание без ответа. Тогда я написал ей еще раз, но уже в другом тоне: «Значит, ты не хочешь ничего объяснять. Это красноречивее любого объяснения. Ну что же, будем разговаривать по-другому. Если ты не вернешь мне картины, я сообщу все факты милиции. Не думаю, что им будет трудно тебя найти. Ты украла бесценные произведения. И вряд ли оставила их себе в качестве сувенира. А продажа подобных раритетов не останется незамеченной». На этот раз реакция последовала довольно быстро. Через несколько дней я получил ответ. Снова в письменном виде — видимо, она хотела, чтобы я не сомневался в том, что письмо написано ею. Послание вновь было очень коротким. Она напоминала мне об истории с фальшивой экспертизой и предупреждала, что, если я не отстану, она использует эту информацию против меня.