Читать книгу "Мишень - Максим Суховей"

— Чего хотел-то?

— Я поняла так, что Александр… он к Торговцам-на-джипах подобраться думал, но сам не мог. Это я уже потом вспомнила — он обмолвился как-то, его смущало, что Торговцы гарнизоном как-то особенно интересуются. Ну, Джордж набивался, чтобы это он разведал, а Александр меня выбрал.

— А что…

Ханна выразительно глянула на Олега, и он спохватился:

— А, ну да… Итак?

С полминуты они танцевали молча — и Олег обдумывал ее последние слова. Да, по ходу, в И-группе Крепости совсем не такая божья благодать царила, как ему тогда показалось. И взаимная неприязнь Джорджа и Ханны, кажется, даже не со дня захвата Крепости началась, а куда раньше, из-за выбора Александра. И, кстати, Серега Овчинников, явно там отметившийся, оказывается вдруг среди дезертирчиков-экземплярчиков, и Отшельник этот — если припомнить тот сумбурный разговор с ним на метеостанции, знал он и о Договоре, и об исследованиях Крамнера, и еще наверняка много о чем… А еще — кто-то там, в Крепости, исполнил Патрика, и с этим, помнится, тоже до сих пор ясности нет… И даже совсем не факт, что Патрик погиб — когда начинался «султан», был он живехонек.

Ханна подняла на него взгляд — глаза в глаза:

— Олег… Знаешь, не хочешь — можешь не отвечать, но я тебя давно уже спросить хочу: а чего именно ты сейчас добиваешься? Не в каком-то общем плане — для себя? Ведь хочешь же чего-то, иначе быть не может, а вот чего именно?

От неожиданного вопроса Олег даже слегка сбился с такта.

— Блин, вот так, с ходу… Знаешь, самому б не кисло понять, чего ж я теперь в этой жизни хочу? А ведь хочу чего-то однозначно, только у меня это самое «в общем плане» так с личным теперь переплелось… Пожалуй, проще сказать, чего не хочу. Не хочу я — переделывать мир в меру своего разумения. Не хочу решать за кого бы то ни было, кроме себя — и не хочу, чтобы кто бы то ни было принимал решения за меня.

— То есть боишься ответственности? — Ханна смотрела внимательно и серьезно. Допрыгался, Олег Николаевич? А ведь честно придется, сам такие правила задал. А попробуй-ка честно, если даже сам себе настолько привык врать, что уже безоговорочно этому вранью веришь…

— Да нет, пожалуй, не ответственности. Себя. Масштабов. Знаешь, когда не очень умный человек, посредственность, пытается улучшить мир… Зараза, я сейчас как та собачка: вроде все понимаю, а сказать не могу… В общем, думаю, единственное, что я хоть как-то к лучшему изменить способен — это себя, да и то сомнительно. А чтобы это я себя изменял, а не меня изменяли — мне надо разобраться с пресловутым Договором. А это, с любого боку, дело-то глобальное, так что… Так что пребываю я сейчас в мандраже и полном раздрае и расстройстве чувств. Извини, как умел — так ответил… Что-то более внятное выдать я пока просто не готов.

Она кивнула:

— Да, понимаю… Твоя очередь.

Вопросов к ней, конечно, имелся вагон с тележкой, но Олег решил пока остановиться на первоочередном:

— Слушай, а вот сейчас, когда ты почувствовала наблюдение, ты что — кого-то узнала?

Ханна подарила ему странный взгляд:

— А ты не узнал?

— Ой, ви таки тоже с Одессы?

Она усмехнулась уголками губ, потом произнесла нерешительно:

— Не то чтобы узнала… Просто знаешь, тот «снайпер», он как-то очень на тебя похож — ну, по спектру Волны, по цвету, что ли… Даже спутать можно.

— Блеск и плеск, моя прелесть, — пробормотал Олег. — Мало мне, значит, было двойников в телевизоре…

— Я про двойников ничего не говорила. Но ты знаешь, не удивлюсь.

— Я уже не удивлюсь, если сейчас войдет сюда трехметровый розовый бегемот в цилиндре и спросит ведро чифиря и… Что, так похож?

— Только по спектру.

— Вот так, навскидку: со здешними хозяевами этот «снайпер» как-то связан?

— Скорее нет, чем да, — не задумываясь, отозвалась Ханна. — Хотя… думаю, скоро увидим.

— Скоро?

— Ты ж сам говорил, в номере они сидеть не станут. И сейчас сюда идут.

— Почуяла?

— Да нет, Джордж нам маячит…

Последняя нота гитарного соло отзвенела серебряной каплей, и Олег под руку повел Ханну к столику — не спеша. Опасности он покуда не ощущал.

— Знаешь, я уже не помню, когда в последний раз танцевала, — вздохнула Ханна.

— Я тоже, — через силу улыбнулся Олег. На самом деле он помнил отлично. Последнее лето с Кэт, в том самом баре, где убили курьершу, и выступала тогда «живьем» какая-то очень неплохая команда чуть не из метрополии, и пахло кофе и нагретой солнцем зеленью… Он уже привычно «задавил» воспоминание, но Ханна — как-никак, ученица и любовница хорошего «сенсора» — все же что-то почуяла:

— Извини.

— Все нормально.

Судя по эмоциональному фону, Ханна вряд ли была с ним согласна — да Олег и сам чувствовал, что далеко не все с ним нормально. Ладно, в глухой неадекват вроде не ушел покуда, мрачно подумал он. Значит, не все безнадежно…

— Джейн с тобой об этом не говорила?

— О чем — «об этом»?

— Неважно… Значит, поговорит.

Олег только головой покачал — и не сказал ничего.

Отодвинув кресло, галантно усадил Ханну, уселся сам, закурил, плеснул себе коньячку и выжидательно уставился на дверь. Стас, поигрывая цепочкой, с видом нарочито беззаботным осведомился:

— Так что, босс, подставляем мягкое брюхо, или?..

— Похоже, что «или», — усмехнулся Олег. — Только в меру, умоляю.

— Обижаешь, начальник… Знаешь, — Стас смерил Олега взглядом, — этот «снайпер», он…

— Да знаю, знаю. Вот и хочу сперва на них поглядеть. В драку они вроде бы не рвутся, так что не форсируем, играем на нервах.

— Ну тактик, мать твою! — помотал головой Стас. — Ну чисто Наполеон…

— Трижды герой Мира с правом ношения на груди всех блестящих предметов, — фыркнул Олег. — Нам их только поначалу не спугнуть, так что контачим мягонько, аккуратно. И без гопничества. Это намек, если кто не понял…

— Да уж где нам, сиволапым… Так, внимание. Они здесь.

Олег откинулся на спинку кресла, как в театре. Ему вдруг пришло в голову, что полутемный ресторанный зал с массивными квадратными потолочными балками, с темно-лиловыми портьерами и тяжеловесной мебелью и впрямь смахивает на сцену перед началом спектакля. Декорации поставлены с вечера, и время еще есть, актеры судачат в курилке или неторопливо переодеваются, зевающий радист проверяет фонограмму, и помреж придирчиво смотрит, заряжен ли реквизит… А в фойе еще тихо, не спешат зрители, и кажется, что сцена так и останется в полумгле, в тишине, и не вспыхнут нестерпимо софиты, не будет сумасшедшего, на грани, азарта героев в поролоновых латах, заводящего зал… Все будет, подумал он с легкой насмешкой. Насчет зрителей не знаю, конечно, а вот представление гарантировано.