Читать книгу "Самозванец - Селеста Брэдли"

А Роза не имеет никакого отношения к этой его заинтересованности?

Хотя болезненная пульсация почти утихла, Далтон потер затылок, стараясь не напрягать свою пострадавшую голову. Обдумывать свое влечение к Розе он был не готов.

У него были все основания полагать, что эти мысли – результат длительного отсутствия женской ласки. Ведь он не монах.

Даже миссис Симпсон произвела на него впечатление, более того, к тому моменту, когда появился Джеймс, эта женщина начала ему нравиться, а это свидетельствовало о том, как далеко он зашел.

Тем не менее, пока он находился в ее обществе, мысли о Розе не покидали его. Ему не терпелось поскорее покинуть миссис Симпсон и отправиться на встречу со своим дерзким цветком. Услышать ее тихий смех, увидеть открытую улыбку, почувствовать запах роз.

Забавная храбрая Роза, в темноте ведущая его за руку…

«Веди меня, мой цветок, я последую за тобой куда угодно».

Но именно этого он никак не мог сделать. Она не для него. Она для такого мужчины, как Монти. Свободный душой, он мог бы ей дать все, что нужно, счастливо жить в ее мире, не вынуждая несчастливо жить в его.

Далтон откинулся в кресле. Возможно, он забегает вперед. В конце концов, она всего лишь инструмент, с помощью которого ему удалось проникнуть в тайны сэра Уодзуэрта. Пусть даже этот инструмент – девушка, которая ему нравится и которую он уважает.

И пусть ему не терпится вновь увидеть ее, возможно, это всего лишь желание довести дело до конца и доказать, что он способен руководить «лжецами».

Огонь в камине был теплым и манящим. Несколько часов отдыха…

Он поудобнее устроился в кресле и закрыл глаза, но в этот момент дверь кабинета распахнулась и с грохотом ударила в стену.

Далтон вскочил и, встав в боевую стойку, приготовился сражаться. В зияющем дверном проеме стоял Сарджент, кровь обильно текла по его мощным рукам. Похоже, его самолюбие было исполосовано, как и кожа на его предплечьях. Что-то мокрое и мохнатое извивалось у него в руках.

– Милорд, если вы еще раз прикажете мне искупать это чудовище, я со всем уважением потребую, чтобы вместо этого меня судили военным судом.

Эти слова не были пустой угрозой. Судя по измученному голосу Сарджента, это была констатация факта.

– Но ведь я отдал ее тебе едва живую.

– Эта тварь ожила, как только мы опустили ее в ванну.

– Понятно. – Далтон посмотрел на завернутое в полотенце, извивающееся создание, изо всех сил пытавшееся вырваться из рук мажордома. – Ты ждешь, что я возьму ее у тебя, Сарджент?

– Можете даже пристрелить меня. Я согласен и на то и на другое.

Глубокие царапины на руках и предплечьях Сарджента и кровавые пятна на его мокрой рубашке красноречиво свидетельствовали о нелегкой борьбе, которую пришлось выдержать этому гиганту. Некоторое время назад, войдя в кабинет, Далтон снял сюртук и жилет, теперь, увидев, как пострадал Сарджент, снова оделся и плотно застегнул сюртук. Одежду можно заменить, а вот раны, даже самые пустяковые, могут доставить массу неприятностей.

– Ури, принеси полотенца, – приказал Далтон.

Молодой лакей сделал шаг назад.

– Я-я, милорд?

Невероятно, и это был Ури, бывший солдат, великолепный фехтовальщик и храбрец, верный и надежный слуга. Далтон бросил на него сердитый взгляд:

– Трус.

– Да, милорд.

– Полотенца для Сарджента, Ури. И для меня.

Ури с облегчением вздохнул:

– Да, милорд. Спасибо, милорд.

Он бросился в холл и крикнул горничной, чтобы принесла полотенца.

Когда полотенца принесли, Далтон обмотал ими оба предплечья и осторожно приблизился к многострадальному Сардженту. Извивающееся животное испустило душераздирающий вопль и с быстротой молнии выбросило в сторону Далтона когтистую лапу.

– Ты не причинил ей вреда, Сарджент?

Розе не понравится, если ее кошка опять пострадает.

– Ни малейшего, милорд. Чудовище чувствует себя вполне комфортно, только оно все еще мокрое.

– Ну… хорошо. – Далтон приблизился на шаг. Снова удар лапой и поистине дьявольский вой. Далтон тяжело вздохнул. – Сарджент, могу я поинтересоваться, какую тактику ты применял? Чтобы знать, чего не следует делать.

– Нет, милорд, не можете. Прошу прощения, но, по-моему, вы просто тянете время.

Далтон вздохнул:

– Пожалуй, ты прав.

– На счет три, милорд, я бросаю животное и бегу со всех ног. Вы можете оставить себе мое выходное пособие, чтобы нанять целую армию.

– В самом деле, Сарджент. Не стоит так драматизировать…

– Один.

– В конце концов, это всего лишь кошка…

– Два.

– Ну хорошо!

Далтон стремительно двинулся вперед, выставив перед собой обмотанные полотенцем руки. Довольно быстро ему удалось замотать тканью задние лапы кошки, ликвидировав угрозу, исходившую от острых, как ножи, когтей. Успех вдохновил его, и быстрым движением он намотал остаток полотенца на передние лапы и голову, теперь из бесформенного тряпичного свертка торчали лишь розовый носик и длинные усы.

Низкие, утробные завывания не прекращались. В этот момент Далтон походил на несчастного отца, держащего на руках ребенка, одержимого дьяволом.

– Оставляю это чудовище на ваше попечение, милорд.

– Нет, Сарджент, подождите…

Но Сарджент, человек, не покинувший Далтона, даже когда численное превосходство противника было абсолютным, уже исчез, несясь по холлу, как крыса по палубе тонущего корабля.

Далтон остался один на один с кошкой. Он осторожно засунул сверток под руку. Полотенце уже промокло, а в комнате было прохладно. Кошки любят тепло. Он поднес животное к камину, свободной рукой подтянув кресло и повернув его так, чтобы устроиться лицом к огню.

Сев, он аккуратно уложил животное к себе на колени, запоздало подумав, что это была не самая удачная мысль – уложить хищника в непосредственной близости от весьма уязвимого места. Он потянулся и, достав с дивана подушку, положил ее между кошкой и своим личным имуществом.

Наконец Далтон позволил себе слегка расслабиться. Он посидит здесь некоторое время и позволит огню высушить несчастное создание. Возможно, даже такого, прямо скажем, неудачного купания окажется достаточно, чтобы смыть с него грязь.

А ведь считается, что кошки моются сами. Должно быть, у этой бедняжки жизнь и в самом деле была тяжелой, если она даже умываться перестала. Неожиданно в нем проснулось чувство жалости.

Впрочем, если и следовало кого-то пожалеть, так это Сарджента. Или себя. Ведь это он сейчас вынужден заботиться об этом звере, выполняя данное Розе обещание.