Читать книгу "Пленница французского маркиза - Лариса Шкатула"

- Да уж, верно, не по принуждению.

- А почему мне нельзя её разбудить?

- Зачем же конфузить княжну? Или мы не сможем все решить между собой?..

Неизвестно откуда взявшаяся тоска холодной лапой сжала Сонино сердце. Она ещё не понимала, что произошло, но уже отчетливо проступало осознание: случилось нечто непоправимое. Ей захотелось не просто заплакать, завыть во весь голос.

"Я должна встать и немедленно уйти отсюда!" - твердо сказала она себе и ещё раз попыталась пошевелиться. На этот раз княжна почувствовала спину. То есть, её спина отозвалась болью органа, долго пребывавшего в неподвижности, но несколько движений, и боль её отпустила - Соня смогла оторвать голову от подушки. "Господи, да что же случилось?" - раз за разом задавала она себе один и тот же вопрос и всякий раз останавливалась на полпути, боясь до конца осознать, какую страшную штуку проделала над нею судьба. Или безоглядная доверчивость?

Княжна отчетливо вспомнила, как пошла на встречу с графом Воронцовым, и как никому в доме не оставила сообщения, так что ждать, что кто-то из близких придет ей на помощь, бесполезно.

Нет, вряд ли Леонид побывал в этой комнате. Разве он оставил бы её здесь? А если он поверил Воронцову?!

Тело слушалось её нехотя, и прошло, наверное, немало времени, прежде чем Соня смогла подняться с постели. Вначале она двинулась было в сторону двери, но потом взглянула на себя в длинное и узкое зеркало, висящее в простенке между окном и каким-то огромным шкафом красного дерева и поняла, что в таком виде на людях появляться нельзя. Оказывается, сорочка имела не только глубокое декольте, но ещё и была почти прозрачна, так что в ней княжна выглядела более обнаженной, чем была бы вообще без нее.

Соня сделала-то всего несколько шагов, а её уже качало так, словно она отшагала не меньше двух верст, да ещё и с тяжелой поклажей, чего в жизни быть не могло.

Но она продолжала осматриваться, понимая, что задерживаться здесь ей не стоит. Ежели сюда можно было войти, значит, наверняка имеется и выход...

Для начала Соня открыла шкаф, который оказался забитым мужской одеждой гораздо большего размера, чем ей требовалось. Разве что узкие панталоны в талии ей подошли, а в длину... что ж, в длину она их попросту закатала в надежде, что отыщет какие-нибудь сапоги, в которые эти самые длинные штанины сможет заправить.

Наконец Соня отыскала для себя рубашку с длинными рукавами, ворот которой завязывался на бант - его можно было потуже завязать на шее.

Нашлись и сапоги - мягкие, хорошей выделки. Соня попыталась сунуть в них босые ноги, но обувь в таком случае была слишком велика, настолько, что не позволяла даже ходить. Тогда она выбрала сорочку попроще, чтобы не жалко было рвать, из темного полотна, - странно, что она думала ещё и о таком! разодрала её пополам и накрутила на босые ноги, а потом уже сунула их в сапоги.

На верхней полке шкафа Соня нашла шляпу, похожую на цилиндр, только не очень высокую и упрятала под неё свои волосы, после чего шляпа даже перестала съезжать ей на глаза.

На мгновение её холодной волной окатила мысль, что дверь в комнату закрыта, но та, по странной случайности - или уверенности, что Соня все равно никуда не денется? - оказалась открытой.

Коридор, устланный пушистым ковром, хорошо заглушал её шаги. Соня и так делала их как можно осторожнее, с бьющимся как колокольный язык сердцем.

В длинном коридоре, который открылся её глазам, никого не было. Но впереди, в одной из комнат, она слышала какие-то голоса, так что думала теперь лишь о том, чтобы миновать это самое опасное место.

Дверь, за которой говорили, оказалась открытой настежь, и сама не зная, для чего, бедная княжна опустилась на четвереньки, и осторожно заглянула в комнату. Это была кухня, в которой стоящий спиной к двери мужчина, что-то говорил хорошенькой девушке, обнимая её за плечи. Как видно, уговаривал.

Девушка хохотала, откидывая назад голову, и шутя постукивала мужчину по широкой груди, а потом, вроде нехотя, сдалась и подставила кавалеру для поцелуя пухлые губки.

Справедливо полагая, что целующейся паре сейчас не до нее, Соня осторожно прошмыгнула мимо двери - теперь с каждым движением она чувствовала себя все свободней - как видно, действие отравы проходило. А если это была не отрава, то тогда что?

Она настолько успокоилась, что позволила себе задержаться у вешалки, пытаясь подобрать для себя одежду. В конце концов пришлось вместо плаща он был слишком длинен и при движении наверняка мешал бы ей - Соня выбрала подбитый мехом лисы полушубок, к которому надетые на ней панталоны никак не подходили. Впрочем, это не имело теперь никакого значения. Главное, что ей нужно было сделать - по возможности, бесшумно открыть входную дверь, и княжна была готова молиться даже Вельзевулу, умоляя, чтобы у неё это получилось.

Сказать, что на крыльцо дома она вышла, было бы неправдой. Она выползла. Выскользнула. Прошмыгнула. Скатилась с высоких ступенек, и только тут стала оглядываться, пытаясь определить, где она находится, и в какую сторону ей отправляться, чтобы попасть к себе домой.

Сильный порыв холодного ветра толкнул её в спину, и Соня наконец поняла, где она. Хотела даже побежать прочь от проклятого дома... Как же ещё назвать тот, где её столько времени держали взаперти?

А, кстати, сколько времени держали? Не станешь же спрашивать об этом у редких прохожих, которые с удивлением взирали на её нелепую фигуру.

Она посмотрела вдоль улицы, ощутила близость Невы и вспомнила, что здесь, совсем рядом, на Английской набережной живет их семейный доктор Мартин Людвигович Либель. Вот человек, который сможет ей помочь. Для начала хотя бы сообщить, не сделали ли с ней чего-то страшного, когда она находилась в забытьи?

Много вопросов своей больной голове она старалась пока не задавать. Соне казалось, что если она начнет вот так думать обо всем сразу, то сойдет с ума. Нет, ей нужно было получать знания понемножку, по кусочку складывая картину случившегося с нею кошмара.

Она чуть не побежала, когда определила для себя это действие, но лишь надвинула поглубже шляпу и пошла быстрым шагом вперед, время от времени оступаясь - слабость все ещё давала себя знать, да и сапоги, несмотря на самодельные портянки, были для неё слишком велики.

Ей повезло, как и в остальном другом сегодня, доктор оказался дома. Он даже сам открыл ей дверь, когда она позвонила в колокольчик. И ещё долго с недоумением вглядывался бы в нее, если бы Соня не сдернула с себя шляпу, представив своим роскошным волосам в беспорядке рассыпаться по её плечам.

- Княжна! Софья Николаевна! Mein Gott30, вы живы!

Он потянул её в дом, для чего ему пришлось сделать некоторое усилие: Соня опять почувствовала сильную слабость и никак не могла заставить себя шагнуть в тепло его прихожей. Почему он удивляется тому, что Соня жива? Неужели родные подумали, что её больше нет на свете?