Читать книгу "Техник Большого Киева - Владимир Васильев"

Пард с благодарностью принял оружие и сунул в кармашек на двери. Бюскермолен тем временем переключил рацию на резервный канал.

Повинуясь уверенной руке, «Черкассы» развернулись и, наращивая скорость, устремились к северу.

Городские дома обычно стояли не впритык к магистральной трассе, а в некотором отдалении. Широкая полоса зеленой, не успевшей выгореть на солнце травы отделяла трассу от улицы поуже. А тротуар вдоль трассы практически всегда оставался пустынным. Пард гнал легковушку в гору, пристроившись в хвосте плоского и приземистого «Стрижа».

Пард как раз взобрался на горку и трасса, широкая, как проспект, открылась его взору. Далеко-далеко впереди белела отчетливая точка — такие же «Черкассы».

Они отмахали не меньше пятнадцати миль, когда Зеппелин по рации сообщил:

— Я их вижу, шеф… Точнее, все, что от них осталось.

Пард видел, как сразу помрачнели гномы.

«Снова потери… Жизнь моя, что же творится-то? Кто встал у нас на пути?»

— Машина мертва, в нее въехал здоровенный грузовик. Вокруг суета, даже лекари уже подоспели, — рассказывал Зеппелин. — Крови не вижу… Да и не увидишь после такого крови, по-моему.

Повисла тягостная пауза. А потом Зеппелин, ничуть не изменив голоса, сообщил:

— Вижу Валентина, целого и невредимого… Так, только помят малость. И Сергей рядом с ним. Ага, и саперы наши живы, не сразу их из-за спин разглядел.

— Увозите их! — велел Вольво жестко. — Полиции нет?

— Не видно пока. Эти редко спешат на…

— Быстрее, Зеппелин, — оборвал его Вольво.

Вася, видимо, посигналил. Захлопали дверцы.

— Пард, Бюс, вы далеко?

— Рядом, — отозвался Бюскермолен.

— Подтягивайтесь, они все к Зеппелину не влезут…

— Понял, шеф!

Пард немедленно бросил машину вперед, а потом вогнал в стремительный, с визгом покрышек, разворот. Полуэльфы уже садились к Васе и Зеппелину; хольфинги спешно продирались через толпу. Роелофсен предупредительно распахнул дверцу и подвинулся.

— Отъезжаем, шеф! Все на борту.

— Повреждения есть?

— Нет, — ответил за всех Валентин. — Так, мелочь, царапины.

— Что произошло?

— Таран, — лаконично объяснил Валентин. — Помните, шеф, слухи о сумасшедшем эльфе Халькдаффе? Который приручал грузовики и делал из них убийц-камикадзе? Это был один из его грузовиков.

— С чего ты взял? — спросил Вольво недоверчиво.

— На грузовике была метка. Кстати, грузовик выжил, «Черкассы» для него слишком мелкая дичь…

— А как удалось выжить вам?

— Удача, шеф. — Голос полуэльфа подрагивал. Видно, он еще не вполне оправился от явившегося близкого лика смерти. — Мы на светофоре застряли, когда камикадзе показался. Слава жизни, я метку Халькдаффа сразу приметил. Мы еще скорость набрать толком не успели, другой грузовик нас притер, а этот в корму нацелился. Короче, пришлось на ходу из машины сигать. Еле успели. Сергей руку вывихнул, а Мина едва под трейлер не угодил.

— Дешево отделались… — проворчал Вольво. — Следите за дорогой, сегодня грузовиков что-то ненормально много… Кстати, Валентин! А я ведь не знаю, как выглядит метка Халькдаффа.

— Белый прямоугольник, и в нем красный круг. Знак восходящего солнца.

Вольво что-то неразборчиво проворчал в ответ.

18. Ньэнчентанглха — Заалай

Справа, над рекой, висело багровое закатное солнце. До Николаева оставалось всего ничего — неполных десять миль. Имелся вполне реальный шанс успеть в берлогу Парда еще до сумерек.

Всю дорогу Вольво молчал. Пард только с Гонзой парой фраз перекинулся. Да и не хотелось говорить при подсевшем в машину Беленьком.

Но вот прекратить думать было просто невозможно. Пард вновь и вновь мысленно возвращался к хаотичным на первый взгляд событиям последних дней. Никакой логики в свалившихся на голову команды неприятностях Пард по-прежнему усмотреть не смог. Казалось, слепая судьба наугад лупит по движущейся мишени, чудом промахиваясь, но разлетающиеся осколки вовсю хлещут несчастную мишень, и мечется она, болезная, стараясь и под очередной выстрел не угодить, и к цели своей заветной хоть на полшага приблизиться…

Впрочем, чего бы там не затевала незрячая судьба, до Николаева команда все же добралась. С двухдневным опозданием, правда. Но все же.

Значит даже судьбу-злодейку можно перехитрить. Хотя это и трудно. Да и небезопасно.

Шоссе упруго стелилось под колеса притомившейся четверке «Черкасс». Двухэтажные коттеджики Матвеевки глядели на проносящиеся машины с равнодушием долгожителей, а над Бугом висело огромное закатное солнце… Пард вдруг остро почувствовал приближение дома.

Такое с ним происходило часто. Пард много ездил по Большому Киеву, часто попадал за его пределы, и на одном месте дольше недели практически нигде не оставался. Но снова возвращаясь в родной район Большого Киева, в Николаев, всегда переполнялся беспричинной радостью. Возможно, потому что он здесь родился и вырос. Возможно, потому что даже самый заядлый бродяга рано или поздно устает от скитаний и мечтает на некоторое время послать все к чертовой матери и залечь дома на любимый диван, потягивать пиво и тупо глядеть в мерцающий экран телевайзера и знать, что сегодня, завтра, а то и послезавтра можно будет точно так же валяться, потягивать пиво и глядеть в телевайзер и ничегошеньки не делать…

Если только у заядлого бродяги есть место, которое он может назвать домом.

У Парда такое место было. В Николаеве, в райончике, который издавна называли Старый Юг. Туда Пард и гнал легковушку, обойдя машину с эльфами-охранниками. Гонза уступил ему руль охотно, раз уж Пард решил полечиться по отцовскому методу.

Северный. Соляные. Ингульский мост. Пушкинская. Пограничная. Октябрьский проспект. Улица Космонавтов, дом шестнадцать.

Хотел бы Пард знать — кто такие космонавты?

Стоп.

Отсюда тоже виднелась река, и точно так же над ней висело багровое закатное солнце, только теперь оно почти касалось краем горизонта, а на фоне потускневшего вечернего неба четко проступали силуэты кранов над стапелями Черноморского завода.

Пард с детства усвоил, что «завод» — это очень странный район города, в котором масса неподвижных, но живых машин, и где крайне неудобно жить. Кстати, с детства знакомое слово «стапеля» Парду тоже было непонятно.

А теперь выясняется, что завод — это место, где удобно делать машины…

Даже звучит дико и непривычно — делать машины. Ну и в историю они с Гонзой ввязались…

— Приехали, — сказал Пард вслух и вылез из облегченно притихшего автомобиля. — Вот здесь я и обитаю. В случае чего, можно и соседний дом занять, вот этот.