Читать книгу "Экзамен на бога - Владимир Кузьмин"

Разрушать их Семен приноровился быстро, но и к ним подходило подкрепление. Но откуда подходило, увидеть или сообразить никак не получалось. Казалось, что появляются они из ничего – возникнет смутный силуэт, и раз, обрел плоть и превратился в смертоносное подвижное орудие. И наоборот, некоторые особи, попав под прицел, вдруг растворялись в воздухе. Семен, сообразив это, попытался «удержать» исчезающий танк и провалился… ну сейчас он уверенно мог сказать, что провалился в еще один соседний мир, так же как провалились все они из мира Фикуса в мир этой Пещеры. Все это он помнил, а вот что видел по ту сторону… Невероятно огромное тело, постоянно меняющееся, пожирающее все, до чего может дотянуться. Он вроде в первый миг принял эту Тварь за Лизуна, но быстро сообразил, что, на их счастье, до монстра, пожирающего планеты, ей далеко.

Она, видимо, оказалась в нужное время в нужном для нее месте, в точке, где реально соприкоснулись три мира.

Обладая способностью делиться на неисчислимое множество своих составных частей, Тварь отправляла эти части в два соседние с ней мира. Части эти насыщались подвернувшейся пищей, возвращались и вновь собирались в единое целое.

Все это помнилось Семену едва-едва, с ускользающими из сознания подробностями. А вот то, как его поразило то, что эта Тварь сумела расположиться сразу в трех мирах, запомнил отчетливо. Да еще запомнил свое удивление, что когда его там проглотили, он не в брюхе оказался, а в голове, точнее в мозгах, Твари.

– Помните, что у нас на базе после землетрясения началось?

– Захочешь забыть, не получится, – вздохнул Кантур. – Я же сдуру чуть не утонул в море.

– Вот, вот, – продолжил Семен. – В пещере на уровне минус три тысячи сто располагался узел миров. Такая точка, где соприкасаются сразу десятки, а может, и сотни миров, а заодно и множество отражений миров. И эта точка устроена так, что не только соединяет эти миры, но одновременно надежно их разделяет. А землетрясение превратило точку в… ну расползлась она. Некоторые миры начали с нашим напрямую соприкасаться. Понятное дело, что не только наш мир стал соприкасаться с другими, но и другие миры между собой начали контачить.

Семка помолчал, пытаясь сообразить, про что нужно сказать прежде всего, чтобы хоть как-то понятно было. Осознал, что задача эта в данный момент для него непосильная, и продолжил немного невпопад:

– Мы вот в результате здесь оказались. Ну и та Тварь, что сначала на Фикус напала, а затем и на нас, тоже сюда пролезла из своего мира. Приоткрылась для нее дверца, она и влезла. В тот мир, где мы с ней воевали, получилось серьезное вторжение, в этот она сумела просунуть… свой длинный язык, или там щупальце, фиг поймешь, что это и как назвать.

– Может, ей у себя кормов не хватало? – высказал предположение Ахметлатыпов.

– Тут климат лучше, – уверенно заявил Ефремов.

– Вот насчет климата я бы поспорил, – не согласился с ним Семен. – И про корма так просто не скажешь. Здесь, если начать разбираться, все очень непросто устроено. Во-первых, многие живые существа не только едят или листиками солнечный свет ловят, но и некоторые виды энергии способны усваивать в чистом виде. Электричество, например. От молний или еще какое природное. И им всем очень важно запастись этой энергией, чтобы переждать какой-то катаклизм, который у них постоянно происходит. Я толком про это стихийное бедствие не понял, потому что мне дерево объясняло, – хмыкнул Семен. – А по правде сказать, сам я тогда очень туго соображал и мало чем от дерева отличался. Потом, чтобы себе объяснить, придумал, что у них такая холодная зима, что воздух замерзает и становится жидким. И чтобы переждать зиму, они аккумуляторы свои летом заряжают, ну и как-то греются от них зимой. И еще, это во-вторых будет, тут, конечно, все друг друга едят, не без этого. Но и помогают друг другу. Муравейники, грибницы и кусты у реки и в других местах – по сути, одно целое. Фикус – сами видели, кто в нем не живет только. И с муравейниками у него связь. Еще во многих болотах свои сложные системы жизни. В реках свои системы. И у всех этих систем глубоко под землей имеются развитая корневая система, накопители энергии и общий мозг.

Так вот, Тварь тоже для своих надобностей энергию собирает и копит, так что когда сюда залезла, сразу поняла, что много выгоднее не самой энергию собирать, а стащить уже заряженные аккумуляторы или батарейки. Решила паразитировать на чужом добре. Мы случайно подвернулись, что-то Тварь про нас недопоняла и решила и нас поглотить. Или был у нее другой резон.

– Не, тут-то все понятно! – обрадовался Ефремов. – Все же она слопать нас хотела. Но мы не дались. И как вы с ней справились?

– Объяснил по-хорошему, что нельзя себя вести подобным образом. Ну что ты на меня так смотришь, Контора? Правду говорю. Как в голову ее попал, да она еще моего клона слопала – разозлился, хотел все выжечь, но не стал. Просто перекрыл путь в соседний мир. Хотя там половина от нее осталась, может, даже большая. Выживет – значит ей повезло.

– А вам не трудно быть суперменом?

Семка от такой чуши несусветной аж задохнулся.

– Очень трудно! Нам, суперменам, многое дано, но и спрос с нас немаленький, – сказал он пафосно и наконец сумел рассмеяться от души. – Ты бы меня еще богом обозвал, я ведь чудеса умею творить!

– Э-э-э, – сказал Ахметлатыпов, – бог он не потому бог, что чудеса творит.

– Видишь, Семен, на бога ты еще экзамен не сдал, – хохотнул Барсук. – Так что рановато тебе это почетное звание присваивать.

18

Вот жил Семен Кольцов самой что ни на есть обычной жизнью. Кино и стрелялки его волновали куда больше устройства мироздания. Он про это самое мироздание и не думал никогда.

Даже когда стал замечать за собой странности.

В поход как-то пошли осенью, погода была довольно мерзкая, промозглая. Развели костер, чтобы погреться, а кто-то по щедрости душевной горячий чай из термоса в большую кружку налил и пустил по кругу. Чай и поначалу был еле теплый, пока к Семену в руки попал, совсем остыть успел. А ему очень хотелось горячего, он даже попытался ту кружку в ладонях согреть. А чай там вдруг как закипит… Он тогда как-то отшутился, потому что сам себя испугался. Но стал втайне пробовать повторить тоже самое. Получилось. Сначала воду греть, потом – сам удивлялся – водой из ниоткуда стакан наполнять. А вот в чай и тем более в кисель вода превращаться не желала. Зато уже через месяц он мог с водой много чего делать.

За год еще большему научился, но молчал. До поры.

Пока не прочитал про интернат для детей с уникальными способностями. Вот тогда и пошел объясняться с родителями. Те для начала испугались, когда он кое-что решился им показать. Мама даже поплакала. Но поговорив, его поняли и возражать не стали. За год пребывания в этой школе он научился такому, до чего сам бы никогда не додумался. Но все равно его тогда по большей части волновали собственные достижения, а никак не Вселенная или хотя бы Земля.